Читать интересную книгу Я тебя проучу (СИ) - Кейн Лея

— Давай помогу. — Вернувшаяся в комнату женщина кладет на край кровати аптечку.

— Проваливай.

— Платош…

Приоткрыв глаза, гляжу на нее с угрозой. Без слов даю понять, чтобы не трогала меня. Потупившись, она опускает руки и уходит. Что за бестолковая женщина?! Сразу ясно дал ей понять, что никаких близких отношений между нами не будет. Я ее обеспечиваю едой, тряпьем, крышей над головой, лекарствами. На этом все! Она и этой милости от меня не заслужила!

Сев, стягиваю с руки пропитавшееся кровью полотенце. Раны сочатся. Некоторые глубокие. Зашить бы. Отыскиваю в аптечке иглу и шелковые нити, поливаю руку обеззараживающим раствором и штопаю себя, стиснув зубы.

Каждый прокол будоражит во мне желчные воспоминания: глаза, голос, улыбку, запах. Нежность ее кожи, протяжные стоны, изгибы тела. Они неповторимы. Даже на полотне. Сколько ни пытался, ее нереально воссоздать в картинах. Эта женщина уникальна. Заставляет любить и ненавидеть ее. Презирать себя за эту слабость плоти. Жаждать ее во всех смыслах — от секса до удушения.

Семь лет, как один день. Повзрослела, стала изящнее, жгучее. В глазах больше не мечется напуганная птичка. Она расправила крылья и взлетела. Но так высоко, что перестала многое замечать. И мне придется раскрыть тебе глаза, Рита. Даже если это будет самым жестоким уроком в твоей жизни. Лютые испытания, оставляющие рубцы на душе и памяти, куда продуктивнее лояльных дружеских советов. Ведь через них себе дорогу зубами грызть приходится.

Зашив и обмотав руку, переодеваюсь в домашнее трико и майку и спускаюсь на кухню. Моя родственница сидит за столом, пластиковым ножом ковыряя бумажную салфетку.

— Причешись, — говорю ей и, набрав стакан воды, запиваю два колеса антибиотиков. — На ведьму похожа.

— Так я и есть… ведьма… — вздыхает она. — В твоих глазах.

Поставив стакан на шкаф, поджимаю губы. Ненавижу разговаривать с ней. Врач настаивает.

— Хочешь это обсудить? — Сверлю ее взглядом. Пытаюсь расковырять в себе хоть каплю жалости к ней, но не получается. Душа — камень. Гранит. Ничего не шевелится. Сухой долг. Не более.

— Не делай мне одолжение, только потому что доктор рекомендовал…

— Ладно, — киваю и шагаю на выход.

— Почему ты такой эгоист, Платон?! — останавливает меня посреди кухни своим криком навзрыд. — Ты порой неделями со мной не разговариваешь! Делаешь вид, что не замечаешь меня!

— Я не делаю вид. — Поворачиваюсь к ней и хмурюсь от одной только мысли, что она моя мать. — Я просто не замечаю тебя.

— Как ты можешь быть таким бессердечным?!

— Я?! — Сжав кулаки, делаю шаг вперед. Опять она меня из себя выводит. Чего добивается? Чтобы дал ей настоящий нож?! — Может, ты в себе для начала покопаешься?! Спросишь себя, как так вышло, что твой трехлетний сын оказался в детдоме?! Почему ты даже не попыталась его вернуть?! Это я тебя искал почти десять лет! Не ты меня!

— Ты разочарован тем, что нашел? — горько усмехается она.

— Я другого и не ожидал, — отвечаю с брезгливостью.

— Ты используешь меня. Для своей репутации. Воспитанник детского дома, ухаживающий за своей больной нерадивой матерью…

— Я из-за тебя семь лет не знал о дочери! — рявкаю ей. — Ты и меня лишила полноценной семьи, и ее! Впрочем, я вообще не понимаю, почему до сих пор с тобой об этом разговариваю. Ты же на мне не остановилась.

— О чем ты? — Взволнованно поправляет свою белокурую шевелюру и нервно сглатывает.

— Думаешь, я не знаю, что после меня у тебя была дочь? — наконец высказываю ей то, что давно ношу в себе. — Которую ты бросила в роддоме?

— Она родилась больной! Она бы не выжила!

— Ты врешь. Она родилась здоровой. Она просто была тебе обузой. Как и я.

— Откуда ты знаешь?! — В ее глазах появляются слезы, подбородок дрожит.

— Потому что я ее нашел…

Глава 5

Я вхожу в зал совещаний ровно в семь тридцать. После бессонной ночи пришлось почти два часа провести перед зеркалом. Ради одного-единственного чувства уверенности в себе вооружилась от нижнего белья до прически.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

При моем появлении уголок губ сидящего во главе овального стола гендиректора чуть отодвигается. В глазах все то же одобрение: «Меня радует, что ты никогда не опаздываешь, Рита». Воспоминания вмиг забрасывают меня в отель «Шарм», где однажды он похвалил меня за мою пунктуальность.

— Доброе утро! — Обвожу быстрым взглядом всех присутствующих — Ярослава, Милену Каллистратовну, главного менеджера по персоналу, юриста и начальника отдела выплат и претензий. Задерживаю его на симпатичной девушке с бейджиком «Стажер Ирина» и занимаю свое место — первое по правую руку от Богатырева.

— Все в сборе. — Он откидывается на спинку кресла и негромко тарабанит подушечками пальцев по столу. — Начнем. Для начала позвольте представить вам моего секретаря — Ирину Владимировну. Уточню сразу: она не ваш персональный помощник, не «шестерка», не девочка на побегушках и не секретарша. Она секретарь! Мой секретарь! Если я замечу неуважение к ее персоне и должности, я не посмотрю на ваш опыт и вклад в развитие компании. Вышвырну за дверь. Незаменимых в этом кабинете всего трое — я, она и… — его взгляд каленым железом касается меня, — Маргарита Андреевна.

Худшего выделения меня из штата я и представить не могла. Коллеги и так шепчутся, теперь вовсе проклинать меня будут. Тем более вопрос времени, когда они узнают, что Богатырев — отец моей дочери. А девочку Иру жалко. По растерянности в глазах видно, как ей некомфортно. И пальчики над клавиатурой ноутбука подрагивают. Не знает, заносить ли эти слова в протокол заседания. Интересно, ее он тоже в карты выиграл?

— Вчера я дал всем вам четкое распоряжение подготовить отчеты по последнему кварталу. День у нас длинный. Так что всех выслушаем.

Опустившаяся под стол рука Ярослава ложится на мое колено и чуть сжимает его. Я не смею поднять глаз, но его поддержка успокаивает. Он и вчера не дал мне с мамой поссориться, и сегодня не дает сбежать из офиса.

Очень сложно сосредоточиться на отчетах коллег, когда в тридцати сантиметрах от меня сидит настоящий губитель. Иссушает меня беспощадно резким взглядом — насмешливым, пронзительным, изучающим. Он будто готовится к новой атаке и наблюдает за жертвой. Выжидает, чтобы потом целиком проглотить.

В какой-то момент на столе оказывается его вторая рука — белоснежным пятном тугого бинта приковавшая мой взгляд. Сглотнув, вспоминаю, как когда-то он выбил моему бывшему мужу зубы. Медленно поворачиваю голову к Ярославу. Нет, на нем ни царапины. Богатырев его не трогал. Кого-то другого поколотил. Но кого?! За что?!

Проходит час, второй, третий. Все измотаны, а наш новый гендиректор и не спешит всех распускать по делам. Задает вопросы, вынуждает теряться с ответами, тыкает носом в косяки. Даже Милена Каллистратовна, любительница пособачиться с Афанасьевичем, сегодня молча тупит глаза в планшет. Богатырев с первого дня дает нам понять, что отлынивания от работы не потерпит. А если кого-то что-то не устраивает — на столе приготовлены бланки заявлений на увольнение.

— Я не позволю своей фирме загнить, — подытоживает он, вдоволь насладившись всеобщим мандражом. — К вечеру жду существенные предложения по оптимизации рабочего процесса.

— Нам обращаться с ними к Маргарите Андреевне? — уточняет менеджер по персоналу.

— У Маргариты Андреевны и без вас много работы. Предложения оставите у Ирины Владимировны. Я их рассмотрю. И надеюсь, хотя бы одно меня заинтересует. К тому же с сегодняшнего дня премии будут получать только те, кто действительно работает. А точнее — качественно и в срок выполняет мои приказы. — Богатырев встает из-за стола. — Все свободны. — И не дав мне выдохнуть, добавляет: — Кроме вас, Маргарита Андреевна. Вы передо мной так и не отчитались.

Прикованная к креслу, я ощущаю ледяные объятия одиночества и безысходности. Жжет только колено, согретое теплой ладонью Ярослава.