— Что корону поправить пришли? — зло кричу ему через дверь. — Задела я ее своими словами?
— Мы можем поговорить? — спрашивает он, тихонько выстукивая по двери какой-то смутно знакомый ритм.
Что это за песня? Впрочем, какая разница? Мелодия в голове родилась… Как будто первый раз!
— Зачем? — все же иду, чтобы открыть ему. Утирая слезы, гляжу на него воспаленными глазами.
— Ты плакала? — кажется, он удивлен.
— Какая разница? — грублю ему. — Говорите, что хотели? Наверно, хотите поговорить о какой-нибудь моей еще одной черте? Что в этот раз не так? Детей на костре жарю? С животных шкуры сдираю, чтобы потом в шубе из них найти себе… Как вы там сказали? Папика? Да! Определенно! Это моя цель!
— Рокси…
— Ах, нет… Наверно о том, что я…
— Роксен! — чуть громче рявкает он, перебивает меня. — Я пришел извиниться!
Что я слышу? Извиниться он пришел… Надо же, снизошел небожитель до простой смертной! Корона не свалится? Слуги не разбегутся?
— Извиниться? — удивленно вскидываю на него взгляд, не веря собственным ушам.
— Да, извиниться и попросить остаться, — уже спокойно говорит он, хотя видно, что слова даются ему с трудом.
— Остаться? — глупо переспрашиваю вполне очевидную вещь. Да, он прав. Я все-таки глупышка!
— Да, — подтверждает и делает шаг в мою сторону, оказываясь слишком близко ко мне. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. В невероятно голубые бездонные глаза, в которых хочется утонуть.
Его глаза смотрят так пристально, прямо в душу, выискивая там что-то.
— Рокси, я… Рокси, я хотел бы извиниться! — закрыв глаза, говорит он и я, наконец, нахожу в себе силы оторваться от него и мыслить здраво. Делаю шаг назад, впуская его в номер.
— Проходите!
— Спасибо, — произносит он и сразу же идет к окну. Останавливается около него и, глядя на улицу, продолжает. — Так вот, Роксен. Я хочу забрать свои слова назад и прошу остаться в проекте.
— Так просто? То уходи, то не уходи… — словно на ромашке гадает. Девочка для битья понравилась?
— Я не привык, когда мне перечат и отвечают на мои слова, — говорит он, не отрывая взгляда от пейзажа за окном. — Все конкурсантки стелятся перед нами, думая, что таким образом обеспечивают себе тут место. Я давно кручусь в этом насквозь лживом, извращенном мире, поэтому никогда не скрываю того, что думаю. Возможно, однажды кто-то прислушается ко мне и ему это поможет.
— Мне не поможет! Потому что я не такая, как вы говорили!
— А какая ты? — в его голосе слышится улыбка. Я знаю, что он улыбается, хотя Златогорский наблюдает за тем, как машины мчатся по дороге. Он стоит спиной ко мне, но я точно знаю, какое у него сейчас лицо — хитрое, со смешинками в синих глазах.
— Другая! Да, я стремлюсь добиться своей цели, но никогда не пойду по головам.
— Так ли это? Ты уверена? — спокойно спрашивает, будто мы сейчас погоду обсуждаем.
— Да!
— Как хочешь, но мы-то знаем, как ты попала сюда, — улыбнувшись, поворачивается ко мне.
— И как? — спрашиваю его и делаю шаг к нему.
— Ты хочешь, чтобы я это сказал? — спрашивает, выгнув бровь. — У меня нет времени болтать, поэтому спрашиваю: ты остаешься или нет?
— Да! — твердо произношу.
— Тогда отлично! — радостно улыбается он. — И постарайся выиграть, а я тебе помогу!
Мне кажется или он облегченно выдохнул? Выдохнул так, словно сейчас решался вопрос его жизни и смерти, а я позволила ему жить дальше.
— Поможете?
— Да.
— Зачем? — нахмурив брови, спрашиваю его.
— Из тебя получится отличная актриса, Рокси. Так играть невинность и непонимание, — отвечает Владислав со смехом, двигаясь в сторону двери. — Ты будешь кумиром многих телезрителей. Продолжай в этом же духе! Зрителям такое нравится, а значит, будут голосовать за тебя в конце!
— Зачем? — спрашиваю его в тот момент, когда его рука касается ручки двери.
— Что — зачем? — поворачивается ко мне Златогорский.
— Зачем вы решили меня вернуть?
— Мне так нужно, — убрав улыбку с лица, отвечает он. — Ждем тебя в зале через час. Будешь проходить собеседование второй раз в самом конце.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И все же? Зачем?
— Не задавай так много вопросов. Ты на проекте, я тебе помогаю, а больше тебя ничего волновать и не должно!
— Хамите опять, — тихо произношу и ухмыляюсь, глядя на него.
— Ты права, ты не всегда глупышка, Рокси, — произносит, глядя на меня. — Определенно в тебе есть что-то…
— А вы не такой высокомерный тип, каким хотите казаться, — отзеркалив, говорю ему.
— Запомни одну вещь, Роксен. В этом мире, — показывает пальцем вокруг, — все — фальшь! И ты часть этой фальши, а очень жаль…
— Почему?
— У тебя есть все для нормальной жизни. Внешность, мужчины у твоих ног, молодость и характер, а ты выбрала это дно, которое погубит тебя однажды.
— Как погубило вас? — вопрос вырывается сам собой.
Ох, молчала бы ты, Ксюша. Только Нарцисс мужиком нормальным стал, а ты…
— Он сломал мою жизнь и меня, — печально усмехнувшись, отвечает Владислав. — Жду тебя на собеседовании, не подведи меня!
Глава 9
Влад
Чуть больше месяца назад
— Инна, куда ты собираешься? — спрашиваю жену, облокотившись о дверной косяк, наблюдая за тем, как она собирает свои многочисленные тряпки в большой чемодан, который обычно берет в отпуск.
— Ты обещал мне, что мы поедем в отпуск, а сам опять затеял какой-то очередной конкурс, — спокойно говорит она, выбирая какое из двух платьев сложить в чемодан.
— Это моя работа и я попросил тебя отложить поездку на неделю. Всего на неделю! — напоминаю ей.
— Целую неделю, Влад, — возмущается Инна, поворачиваясь ко мне с таким видом, как будто я щенка придушил.
Спокойно, Влад! Это просто очередная истерика. Терпи! Вспомни про Алису. Ты сейчас пойдешь наверх и обнимешь дочь. Она поцелует тебя в щеку и скажет, что очень любит. Терпи!
— Инна, прошу, подожди неделю, и мы полетим на твои любимые Мальдивы, — закрыв глаза, обещаю ей, представляя, сколько всего придется сделать за эту неделю.
— Нет, мы с Алисой летим сейчас, а ты можешь работать и дальше! — как ни в чем ни бывало произносит она и продолжает сборы. Она собирает только свои вещи, потому что знает, что дочь с ней не полетит. Знает, что я не отпущу.
— Инна, я не отпущу Алису с тобой одну! Ты опять напьешься и забудешь дочь где-нибудь, — протестую, сжав кулаки и мечтая придушить ее за тот раз, когда она забыла дочь с магазине нижнего белья в Милане.
— С тобой оставить? Ты дочь со своей работой даже не увидишь! — Инна возмущается для приличия. Мне прекрасно известно, что ее совсем не волнует Алиса. Новые коллекции, маникюр, показы — вот что в приоритете, но не наша дочь!
— Инна, нет! Ты можешь уезжать, куда хочешь, а Алиса останется со мной, — твердо заявляю, зная, что именно этого жена и ждет.
Зачем ей дочь на курорте, где можно скупить все магазины? Зачем ей дочь, что будет ходить рядом и плакать, потому что Инна не в силах успокоить ребенка?
— То есть тебе на меня наплевать? — начинает кричать Инна. Подскочив ко мне, она даже пытается дать мне пощечину, но я вовремя ловлю ее руку.
— Успокойся, истеричка! — рычу на нее.
— Муд*к! — кричит она на меня. — Я отцу все расскажу, и он от тебя мокрого места не оставит!
— Ну, давай! Чего ждешь? Беги к папочке! Почему раньше этого не сделала? А знаешь, почему? Потому что, если твой отец узнает все, что ты вытворяешь, то конец твоим гулянкам и пьянкам, Инна!
— Я тебя ненавижу! — шипит и брызгает ядом, показывая свое истинное лицо, которое открылось лишь с годами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Правда? А знаешь, как сильно я ненавижу тебя? — спрашиваю ее, приблизившись к уху.
— И тогда почему мы еще вместе? — задает вопрос, выгнув бровь. Думает, вру… но нет.
Последние полгода супружеской жизни стали невыносимы. Инна все больше пила, курила и только и занималась тем, что орала на самое дорогое, что есть у меня — на нашу с ней дочь.