Читать интересную книгу Как музыка стала свободной - Стивен Уитт

Это был конец. Надеяться больше не на что. MPEG не пустил их на видео-диски, вещатели — на эфир. В соревновании с mp2 Фраунгофер проиграл со счётом «ноль-семь»; mp3 стал новым Betamax.

Бернхард Грилл был раздавлен. Он почти десять лет посвятил работе над этой технологией. Он стоял в переполненном зале спиной к стене и думал: надо спорить. Но он был крайне эмоционален и отдавал себе отчёт в том, что его понесёт, и он начнёт говорить грубые вещи, к тому же подпитываемые еле сдерживаемой ненавистью к этим корпоративным невеждам, которые годами обманывали его. Поэтому он не сказал ни слова, как настоящий типичный немец.

Его молчание в тот решительный момент будет мучить Грилла все последующие годы. Стервятники с бюджетом уже чуяли кровь, и было понятно, что корпоративные клиенты уйдут.

Немецкое государство радо было финансировать разработки выигрышной технологии, но теперь война форматов проиграна вчистую. Грилл был упрямый, готов был бодро шагать дальше, но он знал, какие пойдут неприятные разговоры: мёртвый проект закрылся, команда распалась, плюс эдакое снисходительное сочувствие годам труда, потраченным впустую. Совершенно сокрушён был и Карлхайнц Бранденбург. Прежние поражения он принимал спокойно, но на этот раз его ведь обнадёжили. Представитель Philips не привёл ни одного нормального аргумента, а просто поиграл своими политическими мускулами и все дела. Всё это мероприятие отдавало чистым садизмом, устроенным словно для того только, чтоб морально раздавить Бранденбурга. Даже много лет спустя, когда он говорил о том собрании, его постоянная нервная улыбка гасла, губы сжимались, а на лице появлялось отсутствующее выражение.

Тем не менее, это же область инженерии, где точные, проверенные результаты важнее человеческих чувств. После обсуждения Бранденбург собрал свою команду для недолгого ободряющего разговора и, улыбаясь через силу, поведал, что «стандартизирующие» люди просто ошиблись. Ну, ещё раз. Его бодрый настрой совершенно сбил команду с толку, но Бранденбург апеллировал к своей толстой брошюре, изобилующей инженерными данными и двойными слепыми тестами, показывавшими, что его технология — лучше. И это самое главное, если откинуть всю эту политическую возню. Как-то каким-то образом, но, в конце концов, mp3 победит. Они просто должны найти кого-то, кто выслушает их.

ГЛАВА 2

Одним субботним утром того же 1995 года двое мужчин добирались на работу на завод по производству компакт-дисков фирмы PolyGram в Кингс-Маунтин, Северная Каролина[16]. Ехали они в полноприводном Jeep Grand Cherokee с сильно тонированными стёклами. Оба мужчины работали на заводе на неполную ставку по выходным, а ради прибавки к основному доходу по будням они переносили мебель и подавали еду в фаст-фуд-забегаловках. Пассажира звали Джеймс Энтони Докери, Тони, как все к нему обращались. Шофер — Бенни Лайделл Гловер, он же — Делл.

Парни познакомились пару месяцев назад в цеху. Докери упросил Гловера каждый раз подвозить его на работу. Оба жили в Шелби, маленьком городке (минут двадцать езды к северо-западу) с населением 15 тысяч человек. Гловеру тогда был 21 год, Докери — 25. Оба не окончили колледж. Оба баптисты. Оба жили не далее пары миль от того места, где родились, Гловер — афроамериканец с узкой бородкой от виска до виска и идеальной стрижкой «платформа». Носил футболки и голубые джинсы. Крепкий, мускулистый, уголки губ растянуты в гримасу. Тяжелые веки придавали лицу вечное выражение полного равнодушия, жесты — медленные и аккуратные. Вообще вид у него был такой, как будто он находился в полнейшей апатии. Гловер очень мало говорил, перед каждой фразой как будто несколько секунд собирал мысли в кучку, а потом раздавался голос — низкий, как будто пропитанный сиропом мелкого городка на Юге, и сообщал лаконичную мысль в одно предложение. Докери — белый, с короткими пшеничными волосами, выпуклыми водянистыми глазами. Ростом ниже Гловера, полноватый. Эмоциональный, много болтает, часто шутит, и хотя, бывает, злится, но всё же скорее посмеётся, когда удастся вас застебать. Своё мнение он высказывал любому, кто готов выслушать, и даже тем, кто не готов.

С дороги завод почти не виден — он расположен в низине, на местном диалекте — holler. Джип въехал на вершину холма, откуда вдруг открылся обширный вид: заводская территория размером с маленький аэропорт. Площадь завода PolyGram — 300 тыс. кв. футов, парковка рассчитана на 300 автомобилей. Фуры для дальних перевозок объезжают завод, загружаются свеженапечатанными дисками и везут их на Восточное побережье. Ночью парковка освещается прожекторами, а в главном здании круглосуточно шумят производственные линии. Но при всём этом в заводе есть что-то деревенское, природное, соответствующее окружающему ландшафту. По периметру — лес, а на стоянку иногда залетают дикие индейки.

Наши герои припарковались среди сотен других машин — сейчас как раз пересменка — и вошли на завод через кафетерий. Они прошли через пост, отметились — всем работникам необходимо предъявить ID (удостоверение личности, в США — аналог внутреннего паспорта - прим. пер.) — и показали содержимое сумок. В смене может работать только строго определённое количество людей, то есть каждому входящему надо ждать, пока очередной отработавший смену выйдет. Охрана не допускает физического контакта входящих с выходящими. Как только Гловер и Докери официально занесены в списки, они могут войти на фабрику. Внутри — девять параллельных производственных линий длиною больше ста метров. Каждая обслуживается дюжиной работников, чьи движения — словно танец, поставленный для высокоэффективного производства.

Процесс производства компакт-дисков начинается с цифровой мастер-ленты (она доставляется из студии под охраной), с которой делают стеклянную печатную форму, хранящуюся под замком. Затем происходит процесс тиражирования: форма отпечатывает на чистых, «девственных», дисках всю запись совпадающую с оригиналом с точностью до бита. Затем диски покрываются лаком и отправляются на упаковку в коробочки из прозрачной пластмассы. Затем добавляются буклеты, инлеи и всякие промо-материалы. На некоторых дисках звучит откровенная лексика, так что к ним на коробочки клеят — чаще всего вручную — стикер Parental Advisory («Предупреждение родителям»). Собранный диск отправляют на термоупаковку, потом в картонные коробки, далее на учёт, и затем они ждут доставки покупателям. В музыкальные магазины новые альбомы поступают по вторникам, но до этого их за несколько недель надо полностью подготовить на «полиграмовском» заводе, то есть отпечатать, собрать, запаковать в плёнку.

В загруженный день завод производит четверть миллиона компакт-дисков. На заводе работают 600 человек, смены — круглосуточно, весь год без выходных. Большинство людей работают в штате, но чтобы справляться с большими заказами, нанимают временных, таких как Докери и Гловер. Эти двое — в самом низу заводской иерархии. Они — неквалифицированные временные рабочие, которые трудятся на противоположных краях термоупаковочной машины. Гловер — «бросалыцик»: он в медицинских перчатках кладёт собранный диск в машину. Докери — «коробочник»: он с другого края ленты принимает упакованные в полиэтилен диски и укладывает их в картонную коробку. За эту работу платят десять долларов в час.

На этой тупой работе Гловер и Докери быстроподружились.Докери, экстраверт-клоун, забавлял Гловера. Молчаливый, старательный Гловер подвозил его на машине. У них, непохожих внешне, было много общего: они любили одну и ту же музыку, зарабатывали одинаково, общались с одними и теми же людьми и самое главное — обожали компьютеры. В начале 1990-х это было необычное увлечение для обитателя Шелби: у тамошних жителей дома скорее ружьё найдёшь, чем компьютер. Но Гловер с Докери оказались людьми продвинутыми. У их компьютеров были модемы, они уже заходили на электронные доски объявлений и знакомились с зарождающейся интернет-культурой. В 1995-м онлайн-мир — это всё еще по большей части архипелаг домашних серверов, никак друг с другом не связанных. Доски объявлений, подобно Галапагосским островам, представляли собою действительно такие изолированные «острова», где вырабатывался свой язык и манера общения. Добирались до них по модему, номера телефонов печатали на последних полосах газет.

Интерес к технике у Гловера врождённый. Его отец был механиком, дед — фермером, но подрабатывал починкой телевизоров. Звали их так же, как и Гловера, который родился в 1974 году, и чтобы не путать его с двумя другими Бенни Гловерами, дома ему дали имя Делл. Для его предков времена были трудные: они — «цветные», их жизнь ограничивали дискриминационные законы. Делл чуть-чуть это всё не застал. Во времена откровенного расизма отец и дед Гловеры создали себе профессиональную нишу эдаких мастеров на все руки, починявших всё: от сломанного пылесоса до потёкшего крана.