Читать интересную книгу Непримиримость - Юлиан Семенов

Дурново отправился к баронессе та была в пеньюаре уже нежно поцеловала бывшего гардемарина оставившего море для того чтобы посвятить жизнь идее охраны монархии, шепнула прикоснувшись сухими губами к мочке уха, что мечтает о нем дни и ночи. Дурново поинтересовался «Обо мне ль одном?» — и бросил изменнице в лицо письма к бразильцу. Наутро заморский дипломат посетил министерство иностранных дел и заявил официальный протест по поводу того, что его корреспонденция подвергается перлюстрации, вечером об этом скандале узнал государь и повелел «гнать дурака Дурново взашей» бедолагу уволили, пожаловав однако званием сенатора — с дураками и умеренными казнокрадами Россия расстается по-доброму, с перемещением — нельзя же право дворянина, из своих, травмировать отставкою с любым грех может случиться.

Через полгода после смерти Александра Третьего Дурново вернулся в министерство с повышением его выправка и морские анекдоты нравились «серому кардиналу» Победоносцеву, тем более что помощники «первосвященника», ведавшие составлением тайных генеалогических таблиц, высчитали, что в жилах бывшего гардемарина текла настоящая русская кровь, без вкраплении прусской или, что хуже, французской такие как он, — верная опора трона никаких фантазии и самочинностей истовое выполнение предписанного свыше иначе нельзя мы не какие-то североамериканские штаты где каждый по своему закону живет мы сильны не писаным законом, а традицией седой старины, суета нам не к лицу, а тем паче подстраивание под «новые времена».

В третьем ряду Герасимов заприметил девушку невыразимо похожую на несчастную Танечку Леонтьеву. Красавица, умница дочь якутского вице губернатора вступила в отряд эсеровских бомбистов а ведь была вхожа во Двор ей предстояло сделаться фрейлиною Александры Федоровны императрицы всея Белыя и Желтыя… Вот ужас то господи! Уж после ее гибели Герасимов узнал что бомбисты одобрили план Леонтьевой во время бала где девице отвели роль уличной продавщицы цветов Танечка должна была подойти к государю с букетиком незабудок, а как подошла, так и засадила б в монарха пулю — ответ на убийства во время «кровавого воскресенья»…

В Петропавловской крепости несчастная свернула с ума, польку-бабочку сама с собою в камере танцевала. Отец вымолил ей освобождение отправил в Швейцарию в Интерлакен в лучшую санаторию. А Танечка как в себя пришла так сразу к Борису Викторовичу к дьяволу Савинкову «Хочу вернуться в террор». Тот порыв одобрил но просил еще маленько полечиться. Так ведь нет пристрелила в своем санатории семидесятилетнего парижского коммерсанта Шарля Мюллера решив, что он не кто иной как Дурново. Тот (это бомбистам было известно) действительно ездил за границу по паспорту Мюллера, как на грех француз был похож на отставного русского министра да и говорил по-немецки с акцентом — все французы по иностранному так говорят Швейцарский суд приговорил Татьяну к десятилетнему тюремному заключению конец жизни Швейцария не Россия, добром не договоришься в агенты не перевербуешь и откупиться нельзя — за законом парламент смотрит как что не так — сразу скандал…

…Герасимов сунул в рот длинный мундштук, слава богу, что черная сотня вовремя убрала депутатов первой Думы Иоллоса и Герценштеина эти соловьи такое бы здесь насвиристели ого-го-го!

Про то что «Союз Русских людей» провел этот акт с подачи департамента полиции, думать не хотел, зачем? Виновные будут наказаны пусть мавры делают свое дело, на то они и мавры нет слаще ощущения чем то, которое острее всего понимает артист цирка работающий с куклами дерг пальчиком — и нет куколки дерг другим — куколка возносится вверх, дерг третьим — и нет петербургского градоначальника фон дерЛауница! А не надо было покушаться на чужое, захотел, видите ли, кисонька, получить под свой контроль центральную охрану, со всей агентурой и филерами! Дудки-с! Своего не отдадим! Кто ж тайное могущество добром отдает?!

Азеф тогда назвал Герасимову дату предстоящего покушения на фон дер Лауница, но молил, чтобы информация была проведена сквозь архивы охраны за чужой подписью «Ваши стали болтунами, раскроют в два счета!» Был издерган, говорил, что чует на спине глаза врагов, лицо действительно сделалось желтым, отекшим, старческим.

Герасимов пустил наиболее доверенную агентуру по следам, которые обозначил Азеф, данные подтвердились боевики Льва Зильберберга и вправду готовили акт на третье января девятьсот седьмого года, во время торжественного открытия нового медицинского института во главе с принцем Петром Ольденбургским.

Петр Аркадьевич Столыпин был, понятно, как и фон дер Лауниц, приглашен на открытие.

Позвонив фон дер Лауницу, чтобы предупредить о ситуации, Герасимов был прямо— таки шокирован грубой бестактностью градоначальника. «Вы мне поскорей агентуру свою передавайте, я уж наведу порядок!»

Герасимов отправился к премьеру, когда состоялась их первая встреча, Столыпин, выслушав подробный двухчасовой доклад шефа охраны, позволил приезжать домой в любое время суток: — «Мне искренне приятен разговор с вами, полковник. Я давно не встречал человека такой компетентности и такта; вопрос террора — вопрос вопросов, некое политическое средостение всей ситуации в империи. Эсеры провозгласили, что на время работы Государственной думы они террор прекращают. Вы верите в это?»

Герасимов тогда поднял глаза на Столыпина, долго молчал, а потом тихо ответил: «Вам террор поболее, чем им, нужен, Петр Аркадьевич. Чего стоит хирург без скальпеля?»

Тот ничего не сказал, только глаза отвел, резко поднялся со стула, простился сухо, сдержанным кивком.

Герасимов вернулся к себе в охрану и только здесь, оставшись один, ощутил жуткий, холодящий душу ужас: — «Кого решил себе в союзники брать?! На что замахнулся, вошь?! Пусть себе газеты пишут про свободу и гласность, а ты — таись!»

Тем не менее назавтра от Столыпина позвонили в десять вечера, осведомившись, нет ли каких новостей: «Петр Аркадьевич готов вас принять».

Во время аудиенции Столыпин был весел, слушал, не перебивая, затем пригласил на чашку чая, представил жене Ольге Борисовне; Герасимов ликовал, пронесло; взял наживу Петр Аркадьевич, иначе б дражайшей не отрекомендовал как «Верного стража империи»; пойдет дело, только б наладить пару подконтрольных террористических актов, получить законное право на ответный террор правительства, вот тебе и пост товарища министра внутренних дел, внеочередной крест и генеральские погоны!

Когда Герасимов, узнав о предстоящем покушении, приехал в Зимний, Столыпин спокойно выслушал полковника и вопросительно посмотрел на Ольгу Борисовну, теперь они довольно часто беседовали втроем — высшее проявление доверия к сослуживцу.

— Александр Васильевич совершенно прав, ты не должен ехать на церемонию, — сказала Ольга Борисовна, скрывая испуг.

— Я полагаю, — возразил Столыпин, — что Александр Васильевич сможет поставить такую охрану, что бомбисты ничего не сделают.

Герасимов отрицательно покачал головой.

— Я на себя такую ответственность не возьму. Повторно заклинаю не ездить туда.

На следующий день фон дер Лауниц, открыто заявлявший свою неприязнь к Герасимову, поинтересовался:

— Ваши люди будут на церемонии в медицинском институте?

— Непременно, Владимир Федорович, — ответил Герасимов, — я отрядил практически всех моих филеров.

— Петр Аркадьевич пожалует?

— Конечно, — спокойно сказал Герасимов, зная совершенно точно, что премьер решил не ехать (Ольга Борисовна ликующе сообщила утром, что смогла отговорить мужа).

— А мне советуете не быть? — усмехнулся фон дер Лауниц. — Что, трусом норовите представить в сферах? Не выйдет, полковник! Как-никак, а я свиты его величества генерал-майор, мне ли страшиться бомбистов?!

— Я не смею ни на чем настаивать. Мой долг состоит в том, чтобы загодя предупредить об опасности…

— Вы, кстати, закончили составление списков всей вашей агентуры? Акт передачи проведем в моем кабинете на следующей неделе. Политическую охрану беру себе.

— Хорошо. — ответил Герасимов, — на следующей неделе я передам вам все, Владимир Федорович!

Этим же вечером Герасимов нанес ряд визитов, в том числе повстречался и с адъютантом принца Ольденбургского ротмистром Линком: «Хотя здание блокировано, но каждый, кого увидите с револьвером в руке, — ваш! Стреляйте без колебаний, это бомбист. Но его высочеству ничего не говорите, не надо его нервировать попусту»

Третьего января фон дер Лауниц был застрелен на лестнице медицинского института, ротмистр Линк всадил две пули в затылок бомбиста — концы в воду!

Вот так-то на чужое покушаться, господин свитский генерал! С нами шутить опасно, мы окусываться умеем, Владимир Федорович!

Понятно, о передаче самой секретной агентуры охранки новому градоначальнику никто не заикался более; Столыпин повелел на террор ответить террором. Акция была оправданной, эсеры не сдержали своего слова, отмщение будет безжалостным, око за око, зуб за зуб!