Вот и мне предстояло уйти в «Между небом и землей». Уйти в те самые пять процентов.
Жутко боюсь высоты, с младенчества. Пройти по бревну, поднятому на полметра, — это выше моих сил. Чтобы самолетом летать — да ни в коем случае! При слове «парашют» у меня деревенеют губы, и даже на балкон я предпочитаю без особой нужды не выходить. Во снах, где я откуда-то падаю, ледяной рукой сжимает сердце, перехватывает дыхание, заполошно скачет пульс…
«Между небом и землей» я знал неплохо. Не играл, конечно — что же я, идиот, в такое играть! — но рецензировал сценарий Соловьева с Паньшиным. Помнится, даже хвалил, талантливо сделано. Для тех, кому нравится воевать в полуразрушенном мегаполисе, карабкаться по обвалившимся стенам небоскребов, прыгать с крыши на крышу.
Интересно, сколько сессий я продержусь до первого инфаркта? Как представлю, что летишь на «малом крыле» с иссякающим зарядом, сухо делается во рту и иголки вонзаются под ребра. А там симулятор реальности… И ведь даже фильтра мне не поставят, не положено заключенным. Тем более излучающим столь первосортную эмонию. Что толку в снятом годе, если я там не продержусь и месяца? Да я на первой же сессии и загнусь!
Марине придет стандартное извещение. «С глубоким прискорбием информируем Вас…» Пенсии не положено, я выяснял. Конечно, остаются пособия на девчонок, но грошовые. На что они будут жить? На смешную Маринкину зарплату? Квартиру, конечно, придется продать, перебраться куда-нибудь в пригород — в Ступино или в Талдом… С ее-то непрактичностью… разве что друзья помогут. Особенно Витя Ершов — уж так вокруг нее увивался, — лысый, бледный, с потными ладонями…
Ребятам в камере я решил ничего пока не говорить. Начнут поздравлять, тайно завидовать — а сказать им правду, так замучат жалостью. Пускай уж узнают в последний день. Кого-нибудь на мое место пришлют, так что отряд не заметит потери бойца… тем более, что и боец из меня неважный.
Жаль, я неверующий. Сейчас было бы легче. Когда есть к кому взмолиться, на кого надеяться, перед кем поплакаться. Но я закоренелый агностик. Уж как-нибудь обойдусь без этих костылей. К тому же нечестно это было бы — всю жизнь отвергать, а как припекло — елозить на брюхе, выпрашивая спасение.
Ведь и Ему, наверное, неприятно, когда на брюхе.
4.
Водопад был удивительно тих — при том, что струя чистейшей, прозрачнейшей воды рождалась на десятиметровой высоте, где смыкались своды. Пролетев метра два, разбивалась о широкий гранитный выступ и уже дальше мчалась разложенная на миллиарды брызг, а в самом низу, отразившись от красноватых валунов, подскакивала вверх, рождая светлую пену. Загляни сюда солнечный свет — наверняка бы все пространство искрилось радугой.
Но не было солнца, вообще никакого света не было, кроме моей налобной фары. Впрочем, ее хватало, чтобы видеть всю необъятную Долину Слез. Под слезами разработчики Игры подразумевали водопад. При всей их пошлости кое-что удалось — хотя бы вот эти подземные красоты.
К тому же и место очень удобное. Наш командир Миша напоследок решил подарить мне синекуру. Охранять подходы к Сокровищнице — самое легкое, что только может быть. Единственный путь, которым могут подобраться враги — это узкий шкурник, изгибающийся прихотливыми узлами. Выход прекрасно просматривается, и как возникнет там вражья башка — спокойно стреляй из чего хочешь. Быстро выскочить из шкурника невозможно, нацелить оттуда охранника — тем более. А вдобавок еще и акустика здесь интересная — шорох ползущего тела куда громче водопада. С точки зрения физики, такого не бывает, но здесь-то не физика, здесь Игра.
Все-таки я не выдержал, рассказал командиру о переводе в «Между небом и землей». Пускай не строит насчет меня планов, команда лишается игрока, а замену когда еще дадут…
Всю эту неделю я так старательно притворялся спокойным и ироничным, что даже и сам слегка поверил, будто все обойдется. И лишь ночами, когда снились мои перемазанные вареньем девчонки, грыз подушку. «Не раскисать, не раскисать» — внушал я себе. Не терять достоинства — все остальное уже растерял. С кого еще брать пример гладиатору — лишь с римских стоиков.
Я человек пунктуальный. Какие бы грустные мысли ни шебуршились в черепной коробке, но с отверстия шкурника я глаз не сводил и палец не снимал со спускового крючка «Ягуара». Маломощный лучевик, зато бесконечная батарея. Самое удобное здесь оружие: обвала не вызовешь, а в человеке легко дырку сделаешь. Орков «Ягуар» берет уже хуже, троллей и скелетов совсем не бьет, но этой живности здесь не водится. Сюда и враг-то не ползает, потому что враг не дурак, знает: нахрапом Сокровищницу не взять. Только утонченной магией, и то, если удалось найти Камни Силы.
Звука не было — ни шороха, ни скрежета. Поэтому когда сзади деликатно кашлянули, у меня захолонуло сердце. Палец рефлекторно надавил на спуск, и узкий зеленый луч прожег дырочку в каменной плите. Хорошая дырочка, карандаш можно вставить.
— Ну что ты такой нервный, Андрюша? Хорошо еще, себя не подстрелил. Ты бы это, витамины принимал. Успокаивающие.
Олег был сама доброжелательность. Оружия при нем не наблюдалось, руки он скрестил на животе и, казалось, испускал флюиды абстрактного гуманизма.
— Как? Как ты смог сюда пробраться? — выдохнул я, забыв поздороваться.
— Ноу-хау, Андрюша, — Олег уселся на здоровенную гранитную глыбу, даром что та была мокрая. — Да и какая тебе разница?
— Как это какая? Значит, сюда любой из ваших «серых братьев» может впереться? Не по шкуродеру, а так? И Сокровищницу грабануть?
Олег взглянул на меня с искренним удивлением.
— Ну что ты как маленький? Не надоели игрушки-то? Шкуродер, сокровища… Ты что, душой за победу болеешь? Серые, бурые — это ерунда. И система зачетов тоже ерунда.
Ну, кому ерунда, а кому досрочное освобождение.
— Вот чудак, — вздохнул Олег, — ну какой же ты наивный… Или притворяешься? Короче, помнишь тот наш разговор? Не надумал? А то меня уже спрашивают…
— Не понимаю я тебя что-то, — пожал я плечами. — И вообще не люблю намеков. Хотя это уже и неважно. Все равно я тут последний день, в подземельях. Переводят меня, в «Между небом и землей».
— Ага, знаю, — кивнул он. — Классная игра. Ну что ж, поздравляю, на свежем воздухе-то оно всяко приятнее.
— Спасибо, но прыгать с крыш — не для моего сердца. Только кто ж меня спросит-то?
Он высоко поднял брови.
— Мне бы твои проблемы… Детский сад, штаны на лямках. Андрюша, дорогой, да ведь это решается на раз. Есть люди, я уже тебе говорил. Серьезные люди. С такими кодами допуска, что тебе и не снились. И отменить твой перевод им, как два файла перекинуть. Хочешь, поговорю?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});