– Расслабьтесь, – тихо произнесла Фейт, и ее голос заструился, будто мед. – Никто здесь не будет вас оценивать.
Увы, она ошибалась. Его всегда оценивали. Все. Просто делалось это по-разному.
– Я тоже люблю тишину. – Фейт убрала ладони с его коленей. Кэш испытал неимоверное облегчение и откинулся назад, облокотившись на руки и по-прежнему наблюдая за ней. – Я люблю сидеть и слушать. Понимаете?
Он не понимал, но ему нравилось слушать, как она говорит. Фейт произносила слова чисто, безупречно, но время от времени в ее речь закрадывался приятный чужеземный акцент.
– Мне нравится слушать ветер или звуки, доносящиеся из окна моей спальни, и отключаться ото всех своих мыслей. Притворяться, будто я – кошка, и я могу просто сидеть и наблюдать, а потом ускользнуть, куда я хочу, – туда, где никто меня не найдет.
– Вы хотите быть кошкой? – И как у нее получалось каждый раз удивлять его?
Она засмеялась, и уголки ее глаз испещрили морщинки, а зубы сверкнули на солнце.
– Иногда. А что насчет вас? Вы когда-нибудь хотели быть кем-то еще?
Кэш задумался. И вспомнил о своем брате. Да. Многие годы он хотел быть кем-то еще.
– Нет.
– Жаль, что я не такая храбрая, как вы. – Фейт опустила взгляд, ее улыбка дрогнула.
– Я – не храбрый. – Он был трусом, он знал это, но ни одна живая душа об этом не подозревала. Никто – во всяком случае, за пределами его родного города Уорра-Крик.
– Конечно, храбрый. Вы говорите то, что должны говорить. Делаете то, что должны делать. Не волнуетесь о том, что о вас подумают, что может произойти. Вы – бесстрашный.
Фейт говорила, а Кэш внимательно наблюдал за ней. Что-то в ней ошеломило его, и он поспешил отделаться от этого странного ощущения. В конце концов, каждому хотелось бы услышать в свой адрес подобные слова. Это всколыхнулось его эго, только и всего, – совсем как тогда, когда он последний раз влюбился. Та девушка тоже тешила его самолюбие. Но с тех пор прошло девять лет – и его самомнение уже не нуждалось в подпитке. Он не нуждался ни в ком.
– Я бы назвал себя упрямым как осел, а не храбрым.
Фейт засмеялась, ее лицо вмиг преобразилось, и Кэш почувствовал, как что-то заныло у него в груди. Сколько же времени прошло с тех пор, как он заставлял женщину смеяться? Не жеманно хихикать. Не флиртовать. А просто смеяться – громко, в лучах солнца.
– Должно быть, в этом вы правы. Но есть кое-что еще. Мне хотелось бы быть самой собой и не беспокоиться, что думают обо мне другие. Мне хотелось бы быть такой же храброй.
Кэш и не заметил, как его губы расплылись в улыбке. Ему вдруг захотелось продолжить разговор.
– Это вы – храбрая, Фейт. Вы проехали через весь свет, чтобы создать передачу, которая запросто могла превратить вас в посмешище. Но вы сделали это. И теперь вы – здесь. Доказывая, на что вы способны, открыто давая мне отпор.
– А это храбро – или просто глупо?
– Возможно, и то, и другое. Но вы делаете это. Не убегаете прочь.
«В отличие от меня самого», – мысленно продолжил он.
– Благодарю вас, Кэш. Думаю, это – самое приятное, что кто-либо когда-либо мне говорил.
Кэш вскинул брови.
– Это – самое приятное, что кто-либо когда-либо вам говорил? Вам явно стоит найти новых друзей.
Его шутка не насмешила ее. Фейт отвела взгляд, и Кэш почувствовал, как она отшатнулась.
Бормотание окружающих и щебетание птиц зазвучало громче. Ему явно не стоило этого говорить. У Кэша была привычка брякать первое, что придет в голову. Обычно ему удавалось сдерживаться, но в Фейт было нечто, вызывавшее у него желание поговорить. Нечто, вызывавшее доверие. Ему стоило вести себя осторожнее.
И в тот самый момент, когда Кэш уже было подумал, что Фейт собирается встать и уйти, она снова наклонилась к нему.
– Обычно люди не говорят мне приятные вещи, потому что я нечасто даю им повод сделать это.
Кэш замер. Что это означало? Он хотел знать больше, хотел сказать больше, но не смел. Просто не хотел расстраивать Фейт своей болтовней.
Патриция возобновила инструктаж. Теперь она призывала двигать телами, пропуская свет сквозь таз. Сидевшие по кругу люди стали странно двигаться, приподнимая бедра и раскрывая руки. Кэш надеялся, что Фейт не ждет от него чего-то подобного. Не только потому, что его тело вряд ли смогло бы выполнять такие выкрутасы, но и потому, что все это казалось ему глупым. Это не имело отношения к сексу. Так, чепуха о чувствах и эмоциях. А секс был просто сексом. Наслаждением. И точка.
– Тантрический секс помогает углубить связь между партнерами, – прошептала Фейт. Кэш даже не повернулся к ней. Ему не хотелось, чтобы она произносила слова «секс» и «углубляться» в одном предложении. Особенно этим своим голосом, который в мгновение ока менялся от высокого и мелодичного до низкого и хрипловатого. – Это учит заниматься скорее любовью, нежели чем просто сексом.
– А с какой стати нужно этим заниматься? – пронзив Фейт взглядом, четко выговорил Кэш. Снова – честно. Но на этот раз она не отодвинулась – наклонилась еще ближе.
– Разве это не замечательно – заниматься любовью? – Ее вопрос привел Кэша в замешательство. Фейт смотрела на него, ожидая ответа. Но она уже знала ответ. Это в любом случае было замечательно. Кэш невольно задумался, каково бы это было с Фейт. Быстро и страстно или медленно и чувственно?
Патриция снова принялась давать распоряжения, и Кэш порадовался, что это рассеяло его фантазии и изменило атмосферу. Он убрал руки с травы и положил локоть на колено, снова избегая смотреть в глаза Фейт. Она явно была из тех женщин, которые принимают страсть за любовь и всегда хотят большего, чем желает дать мужчина.
Сидевшие по кругу пары толкались и двигались, их колени сталкивались в воздухе, их круглые животики совершали хитрые маневры. Кэш в ошеломлении наблюдал за происходящим ровно до того момента, как над садом разнесся голос Патриции:
– Фейт! Вы мне нужны.
Фейт тут же вскочила.
– Патриция, я – в вашем распоряжении, – торопливо бросила она.
– Оседлайте этого своего друга. Мне нужен пример.
Кэш так и замер на месте. Оседлать его? Фейт повернулась. Улыбка сбежала с ее лица.
– Я не могу сделать это, Патриция. Он – мой босс.
– Тем более. Эта техника научит вас лучше общаться. Вы будете слышать потребности друг друга вместо того, чтобы пытаться друг друга переговорить.
Кэш терялся в догадках, как же поступит Фейт. Явно сгорая от волнения, она робко подошла к нему.
– Мне приказали оседлать вас, – произнесла она со смущенной улыбкой.
– Нет уж, простите. – Он перевел взгляд с Фейт на Патрицию. – Я не одет для того, чтобы на мне сидели верхом.
– Чепуха. Забирайтесь на него, Фейт.