Читать интересную книгу Негодяйские дни - Мария Ермакова

   Такайра не ожидал такой реакции на подарок! Тонкие пальцы Мары дрожали, когда она принимала и ласкала зелено-голубой шелк, прижимаясь к ткани щекой и касаясь губами, жадно разглядывала рогатые и пятнистые ракушки, звезды с неровными лучами. Далгран был талантлив: рисовал мир с какой-то детской непосредственностью восприятия, использовал необычные сочетания красок, объединяя в своих узорах природные орнаменты и народные мотивы.

   Коршун смотрел на Мару и удивлялся, отчего всегда бледное лицо окрасилось румянцем? Откуда это неподобающее живое и страстное выражение? Сейчас Такайра до безумия хотел ее. Собрался было притянуть к себе, но, неожиданно, она сделала это первой - узкие ладони обняли затылок, тело бесстыдно прижалось к его, а губы разом вынули душу. Ничего не видя, не слыша, Такайра подхватил Мару на руки, отнес в шатер, одним движением брови выгнав на улицу Дарину с Садаком. Малыш сладко спал у стены. Такайра сделал вид, что его не заметил. Если мальчик проснется, ему стоит посмотреть и прикинуть свои силы рядом с такой женщиной. Коршун подумал о том, что увидит и почуствует Малыш, разбуженный смехом Мары, довольно усмехнулся про себя и забыл обо всем, растворяясь в ее ласках. Несколько мгновений они катались по полу, избавляясь от одежды, обмениваясь безумными поцелуями, но вот она оказалась сверху, уперлась руками в его грудь и одним движением бедер приняла Такайру в себя. В сумраке шатра Мара возвышалась над ним, подобно древней богине - полной власти и силы, страсти и чувственности, гладкая кожа источала аромат и тонкое, едва заметное сияние. Она наклонялась вперед, а затем откидывалась назад, упираясь прохладными ладонями в его бедра, и подрагивающие груди то нависали над лицом Такайры, то торчали вверх, стоило ей прогнуть спину. Он схватил Мару за плечи и рывком поднялся - взбугрились на миг мышцы под смуглой кожей, только оттенившей белизну женского тела. Неровные пряди хлестнули по лицу - она отвернулась, пряча горящий взгляд. Коршун подсунул руки под ее под ягодицы и помог движению, резче насаживая на себя. Жаждал услышать смех - в то мгновение, когда семя толчками пробьет себе дорогу наружу - в горячую, влажную оболочку ее лона. Он желал бы услышать и стон, но, наверное, для того, чтобы сорвать с припухших сейчас губ Мары этот запретный плод, надо было перестать быть человеком! На какой-то миг он потерял себя в ней, приник жадным ртом к ее, вбирая язык здесь и пронзая - там и, наконец, получил то, о чем мечтал. Она прикусила его плечо, содрогнулась и вдруг оттолкнула от себя, запрокинув лицо к куполу шатра тихо, хрипло смеясь. От этого звука мурашки побежали по спине и утихающие судороги возобновились, заставив Такайру закусить губы, чтобы не застонать от острого, невозможного наслаждения.

   Какое-то время он еще держал ее в объятиях, так крепко, как мог. Другая бы задохнулась от силы его рук, но Мара не шевелилась и, кажется, даже не дышала. Лишь билась синяя жилка на ее шее - мелко сотрясая кожу и указывая на то, что женщина еще жива.

   Малыш все-таки проснулся. Коршун обнаженной спиной ощутил его взгляд, полный ненависти и желания. Мара ничего не видела - ее лицо все еще было запрокинуто, глаза закрыты. Другую Такайра столкнул бы с себя, оделся и вышел. Ему никогда не было дела то того, что происходило после с обнаженными, беззащитными, не пришедшими в себя от любовной истомы телами женщин, которых он получал или насиловал. Когда Дарина примкнула к нему и братьям - они пользовались ею после того, как она дарила ласки Такайре, и она терпела, пряча за кажущимся равнодушием боль и отчаяние. А потом... потом не смогла жить по-другому.

   Такайра провел большим пальцем по диагональным, розоватым шрамам на шее, под волосами - скрывая их, Мара никогда не забирала волосы в хвост. Он с самого начала знакомства ломал голову над происхождением этих отметин, но если она не желала говорить о себе и своем прошлом (а она, обычно, не желала) - из нее не удавалось вытянуть слов, ни побоями, ни лаской. Складывалось ощущение, что некто - педантичный, но безумный, ножом с иззубренной кромкой аккуратно размечал кожу, для того, чтобы позже нарезать шею Мары ломтями.

   Повеяло сквозняком - Малыш выскочил на улицу.

   Такайра усмехнулся, пробуя на вкус соски Мары, потом опрокинул женщину на смятые шкуры, лег сверху и тихо сказал:

   - Рано или поздно ты найдешь всех, кого искала. Я не знаю, за что ты мстишь им, но месть жива - пока живут те, для кого она предназначена. А после ты почувствуешь опустошение, и жизнь покажется холодной и бесцельной.

   Не открывая глаз, она замотала головой. Уголки кажущихся воспаленными губ приподнялись.

   - Думаешь, я не знаю, о чем говорю? - спокойно спросил Такайра, но не выдержал - захватил ее губы своими, сминая и давя, словно сладкие ягоды.

   Она отвечала едва заметными движениями и улыбалась странной, отстраненной улыбкой. И глядя на нее, Такайра со звериной интуицией понял, о чем она думает - Мара вспоминала тех четверых, в чьей крови купалась, улыбаясь так же, как сейчас.

   - Куда ты отправишься, когда твоя дорога будет окончена? - требовательно спросил он и ощутимо тряхнул ее за плечи.

   Бирюзовые глаза открылись и, как всегда, он поразился - радужки были прозрачными, неоднородными, словно мрамор, меняли цвет, как камень аквамарин - но лишь в границах спектра от синего до зеленого.

   - Что ты пытаешься мне сказать, Айра? - спросила она.

   Подобное обращение к себе он терпел лишь от двух женщин за всю жизнь. И обе находились рядом с ним. А одна - сейчас - даже под ним.

   - Когда ты положишь всех из своего списка, вернись и стань моей кайри. Я дал тебе многое, но смогу дать больше - положение, деньги, защиту. Кто-то из тех, кого ты собралась убить, или их родственников, может решиться на ответную месть.

   - Кайри... - произнесла она, словно пробуя слово на вкус. - Кайри...

   В землях Таласского залива устные договоренности, так называемые фиры, до сих пор не просто имели место, но использовались наравне с юридически оформленными документами. А в некоторых случаях, право фиры стояло даже выше обычного права. Как правило, это касалось старых, шедших еще с темных времен, обстоятельств, суть которых не менялась со временем. Например, фира кайри давала возможность любому свободному человеку, независимо от пола, по добровольному согласию стать тенью того, кто готов был потратить время на его обучение. Ученик признавал право Учителя делать с собой, что угодно, кроме убийства и продажи в рабство, а взамен получал в безраздельное пользование его имущество, знания и опыт. После смерти дарящего его дело переходило в руки кайри. Причем фира не подразумевала последующего заключения брака, и многие кайри, юридически оставаясь свободными, могли в любой момент прекратить сделку. Однако пары, обычно образовавшиеся таким образом и состоящие в близких отношениях, жили долго и счастливо, ибо давали друг другу то, в чем по-настоящему нуждались. Подобные сделки были особенно распространены у магов и высших государственных чиновников, могущих предложить заинтересованной половине не только немалые средства к существованию, но и бесценные знания, простолюдинам зачастую недоступные в силу положения и отсутствия необходимых материальных благ. Случалось и так, что какой-нибудь господин содержал в одном замке жену благородных кровей, к которой относился не иначе как к кобыле с хорошим экстерьером и крыл в положенные сроки с целью заиметь родовитое потомство, а жил - в другом, со своей кайри, детей которой включал в завещание наравне с официальными.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});