— Раненные? — спросил Велдона.
Друг детства и единственный нормальный лекарь на много миль вокруг выглядел откровенно паршиво. Светлая кожа на лице посерела, пшеничные волосы и темно-зеленые глаза, казалось, выцвели, щеки впали — он выжал себя до суха.
— Сделал все, что смог. Полевая кухня работает, вещи раздают, здания чинят, раненные отсортированы, обеспечен уход. Сейчас они напуганы и уязвлены, но потом бабы хлынут саранчой, требуя ответов, Джон. Что мы им скажем? — поднял свой взгляд.
— Скажем, что мы ни хрена не знаем, но поможем по мере сил… Маг почта в кои-то веки сработала, — устало протер лицо и достал плотную бумагу, пестрящую титулами отправителей. — Прочти, пришло пару минут назад, — кинул ему в руки. — Любек полыхает, столице досталось больше всего…
— Да мы везунчики, — сцедил зевок в кулак друг. — Они имеют наглость требовать весь гарнизон?? Да пока мы доскачем, пройдет… Неделя? Кто останется здесь?!
Забрал у него бумагу и сжег, с мрачным удовлетворением следя, как приказ обугливается по краям, чернеет и превращается в пепел.
— Я ничего не видел. А ты?
— А менталисты? — осторожно уточнил Велдон.
— Вали все на меня, не первый раз, — отмахнулся от него. — Когда еще будет. Сейчас мы нужны здесь… Этим людям никто не поможет, кроме нас. Король отказался от них, кинув прозябать на голые камни, без поддержки и золота… Мы даже в море выйти не можем, Велдон!… Его высокородная задница обойдется. Из четырех сотен осталось всего три и четыре мага. Не известно, скольким тварям удалось сбежать и спрятаться. Где они нас поджидают? Надо организовать отряды и прочесать ближайшую местность, чтобы людям было безопасно ходить к воде и в лес.
Толкнул вставшего друга обратно на диван.
— Спи. Я сам. Ты уже сделал все, что мог.
Велдон вырубился раньше, чем закрылась входная дверь.
***
Четыре отряда по двадцать человек плюс маг отправились прочесывать город, систему колодцев, спуск к морю, прибрежные воды, опушку, лес и каждый подвал дома. Мы не могли позволить себе быть беспечными.
Идя от хозяйственника к повару, набросал в голове план постройки оборонительной стены. Сколько человек отрядить, как задействовать всех возможных. У нас были огромные потери, нужно будет позаботиться о семьях, оставшихся без кормильцев. Первый урожай снят, от второго осталась лишь часть. Плохо. На этой скупой земле хорошо растет лишь лес. Придется углубляться далеко в чащу, собирая все, что можно сожрать. Мука — дорогое удовольствие, но людям нужен хлеб. Ушлые торгаши дерут в четверо больше, чем в столице. Надо заготовить мяса впрок, скосить травы для скотины, подлатать прохудившиеся крыши… Кто все это будет делать?! Как все успеть? А когда тренироваться?
Филипп ясно дал понять: золото в наш городок придет только после моего унизительного разжалования в рядовые на глазах всего двора. Впервые в жизни я готов был согласиться.
— Что скажешь? — спросил тощего Олафа, когда дошел до его вотчины.
Главный повар и один из моих преданных друзей тяжко вздохнул, постучав тесаком по огромному чану.
— Осталась одна печь. Запасы уцелели на половину. Какая-то гусеничная тварь окопалась в зерне, оставляя слизь. Пришлось спалить всю комнату… Посуды мало. Столовой больше нет, нужны столы и стулья.
— Понял, — коротко кивнул, запоминая список необходимого.
В груди ныло. Оставлять все как есть нельзя. Решение было очевидным и простым — раскошелиться самому. Придется написать матери. Поморщился. Шагая по раскуроченной дороге, как на яву представлял недовольное лицо и причитания:
— Джонатан! Тебе шестьдесят и ты не молодеешь!!! Я хочу внуков!!! Твой эгоистичный отец умер рано, оставив меня с одним ребенком!!! Коль уж ты пошел по стопам отца, выбрав военную стезю, будь добр, — тут она наберет побольше воздуха и рявкнет, прям как я на строевой, — сделай мне внуков!!!! — потом поправит волосы, поняв, что перегнула, и продолжит ласково. — Дорогой, мне так скучно в столице. Я могла бы приехать, помочь нянчиться. Там, где один, и пятерым место найдется. Главное, правильно выбрать жену. Вот у меня на примете…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дальше никогда не слушал, желая найти пару зову сердца, а не по принуждению. Ноги сами принесли к обрыву. Непокорная стихия раз за разом с шумом обрушивала свои водяные кулаки на несчастные скалы, прорубая путь вглубь материка. Молочная пена шипела обещания скорой расправы, унося мелкие частички вглубь океана, возвращаясь за новой порцией.
В такие моменты я чувствовал единство с природой. Мне хотелось чувствовать. Единственный сын, наследник и… не маг. Пустышка, как часто упрекал отец, пока мать не видит. Она его любила, отдавая всю себя без остатка. Только благодаря поддержке ее рода, отец, смазливый аристократ средней руки с сильнейшим даром ветра, смог сделать карьеру и развить потенциал.
Присел на землю, подставляя лицо с закрытыми глазами соленым брызгам. Вдохнул полной грудью, стараясь прогнать груз этого дня. Криво улыбнулся.
Молодости свойственны безрассудные поступки. Пылкая первая любовь вообще стирает границы. В семнадцать я точно знал, кого хочу видеть с собой всю оставшуюся жизнь. Девушка отвечала взаимностью. Как-то раз мне в голову пришла блестящая идея: подкинуть подарок под покровом ночи. В те времена я вообще не думал головой. Залез по дереву, спрыгнув на балкон. Ночное светило освещало путь. Его же лучи посеребрили постель и два тела в нем.
Не помня себя от ярости, вступил в драку с собственным отцом. Купол тишины прекрасно скрыл звуки борьбы. Девушка рыдала и просила нас прекратить.
— Я жду от него дитя!! — взвыла она в отчаянии.
Новость ударила под дых, отвлекая от происходящего. Отец воспользовался заминкой, плеснув огнянки на мое лицо, покрытое свежими порезами. Дикая боль затуманила голову. Он умер, все также презрительно кривясь.
Бывшая возлюбленная иступлено выла, раскачиваясь из стороны в сторону. Ее родители принесли клятву молчания, избавившись от тела. В эту же ночь у девушки случился выкидыш, а затем она навсегда уехала в монастырь. После этого сердце было свободно лишь для одной женщины. Его смерть отдалила нас, словно она подспудно чувствовала мою причастность. Второй раз замуж мать так и не вышла.
Этот день мог стать последним в моей жизни. Открыл глаза, уставившись вдаль. Возможно, она и права. Пора сделать пару наследников. Так, на всякий случай… Пойду напишу ей. Обрадуется.
Заодно привезет все необходимое.
***
Люба
Новость обо мне решили отложить до утра. Джонатан пришел под вечер мрачней обычного и сразу заперся в своем кабинете. Как-никак от него будет зависеть моя судьба, пусть хотя бы выспится и поест.
Хильда принесла ворох местной одежды на примерку. От чепца я наотрез отказалась. Пока одевалась, ушлая тетка поведала, что поселила меня ни много ни мало в королевские покои. Стало понятно, почему вокруг все такое вычурно-парчовое в вензелях при небогатом уровне жизни. Это последнее место, которое сунется инспектировать хозяин дома при его лютой ненависти к монарху.
Что ж, хитро.
Закатывая глаза, подцепила двумя пальцами еще один раритет в виде панталон и положила подальше. Надо будет озаботиться трусами. При виде моего нижнего белья Хильда дернула одним уголком рта и промолчала. Легкая нижняя рубашка, однотонное платье глубокого синего оттенка из мягкой ткани со шнурками по бокам, подобие сандалий из мягкой кожи. У меня, конечно, не рост великана, но точно выше женщины напротив.
— Хильда, чье это? — подозрительно прищурилась. — И твоя одежда…ммм… сильно отличается от этой, — наконец смогла оформить мысль в слова.
— Матери Джонатана, — пожала плечами тетка.
У меня отвалилась челюсть.
— Что? Да он сожрет меня!!! Приперлась без приглашения, стащила вещи, что дальше?
— А это как уж ты постараешься, — хитро улыбнулась она. — Не глупи, там еще четыре сундука пылится, — отмахнулась, как от надоедливой мухи.
— Можно поподробнее про «постараешься»? — тело окаменело.