местные жилища — виллы и дворцы».
Ледники, торившие свой путь по Альпам, также породили целый ряд менее масштабных достопримечательностей и характерных особенностей ландшафта. Некоторые отличаются весьма причудливым обликом, как, например, Пирамиды д’Озэнь возле Сьона; местные скальные образования представляют собой голые и иззубренные, остроконечные скалы, на макушках которых будто бы балансируют закругленные валуны; в действительности эти валуны — куски покрывающей породы, устоявшей перед выветриванием, тверже лежащих под ними скал. Схожи с ними Пирамиды Эрозионе возле Чизлано, восточнее озера Изео в Итальянских Альпах, и, подобно образованиям у Сьона, они пользуются значительной популярностью среди туристов. В люцернском Ледниковом саду есть скала, чья поверхность изобилует царапинами и щербинами, свидетельствующими, что по ней некогда прошелся ледник. Марк Твен писал в очерках «Пешком по Европе», что эти борозды и царапины — «протертый и промытый след, сделанный древним ледником при своем медленном и продолжительном передвижении». (На самом деле гляциологам эти особенности известны под терминами «бороздчатость» или «полосы скольжения»; их оставляют вмерзшие в толщу льда заостренные обломки породы, процарапывая поверхность скалы, поверх которой движется ледник.) Ледники также занесли в самые необычные места громадные валуны, носящие название эрратических; один из них — Папский камень, глыба весом 8500 тонн, находится рядом с деревней Джинезе, что возле озера Лаго Маджоре. Скопление эрратических валунов есть во Французских Альпах — это Пьер-Грос на подъезде к Коль-Аньель. Некогда считалось, что подобные особенности ландшафта возникли после библейского Всемирного потопа, который каким-то образом переместил громадные валуны на сотни миль; однако в действительности их оставили после себя тающие ледники, и эти валуны являются еще одним примером того, что движение ледников в минувшие эпохи едва ли не всецело определило сегодняшний альпийский ландшафт.
«Дымная синева Плутонова царства»
Когда десять тысяч лет назад ледники отступили из долин и низин, то постоянно покрытыми снегом остались только самые высокие области гор. Растительная жизнь вновь восстановила свои позиции ниже снеговой границы и уцелевших глетчеров, а вскоре там появились и животные, находившие себе корм среди деревьев и цветов, сумевших закрепиться на скалистых склонах.
Многие из характерных для Альп цветов можно обнаружить только в высокогорных районах. Луга возле Флимерштайна в долине Лаутербруннен покрыты генцианами — они относятся к виду лилий и их лепестки славятся таким насыщенным синим цветом, который только можно вообразить. В стихотворении «Баварские генцианы» Д. Г. Лоуренс так описывал здешние генцианы: «Большие и темные, сугубо темные, темнящие день, подобные факелам дымной синевы Плутонова царства»[3]. На большой высоте замечательно себя
чувствует и другое растение — альпийская роза, кустарник, ветки которого, каждое лето усыпанные розовыми и красными цветками, оживляют верхние части горных склонов яркими красками. Однако из всех альпийских цветов наибольшей известностью пользуется эдельвейс, особенно ему нравятся известняковые участки выше отметки 3400 м; он высоко ценится благодаря своей редкости, и чаще всего его можно обнаружить произрастающим на незащищенных травянистых обрывах над долинами, где лежит ледник. Культ «уродливого швейцарского любимца» Твен воспел в отчасти насмешливом, отчасти трогательном плане в своей сатирической книге «Пешком по Европе», в которой рассказывал о путешествии по Альпам: «Название цветка указывает на то, что это благородный цветок и что он белого цвета. Может быть, он и благороден, но не красив и не бел. Это мохнатое, сероватое, как пепел плохой сигары, кажется, сделанное из дешевого плюша растение. У него исключительно благородная манера забираться на самые высокие места, но это, вероятно, вследствие того, что он осознает свое безобразие... Каждый альпиец считает своим долгом носить цветок эдельвейса на своей шляпе. В таком же почете эдельвейс и у туристов». Отыскать эдельвейс можно даже и на высоте 1700 м, в районах, для которых характерными являются обширные травянистые луга (именно их и понимали под словом «Alps», что значило «горные пастбища», — постепенно это слово превратилось в общепринятое название самих гор).
Ниже зоны лугов тепла достаточно для того, чтобы там произрастали густые леса. В большинстве своем они хвойные: в центральной части Альп господствуют ели и пихты, в наиболее теплых районах, дальше к югу, — сосны, последние постепенно уступают каменным дубам и алеппским соснам, а также фисташковым деревьям и оливковым рощам, где летом слышно хорошо знакомое для всего Средиземноморья гудение цикад. В южных Французских Альпах также нередко встречается garrigue — гаррига, обширные пространства каменистого известняка, поросшие низкими кустарниками, в основном вереском, где господствуют чертополох, утесник, лаванда, тимьян и розмарин, перемежающиеся короткой сухой травой.
За последние лет сто или около того в Альпах были во множестве разбиты искусственные сады, где нередко разводили растения, не свойственные этому региону. Хорошо известное озеро Лаго Маджоре славится своим исключительно мягким климатом, и в 1930-х годах отставной офицер-шотландец, капитан Нил Макичерн создал на его берегах один из знаменитых субальпийских тропических садов — «Вилла Таранто» в Вербании. Здесь вокруг фонтанов и тропинок высажено двадцать тысяч видов разнообразных растений, в том числе амазонские лилии, цветки лотоса, японский клен и священное дерево из Индии. Другие похожие сады — Ботанические сады Хруска в Гардоне на озере Гарда, «Жарден де л’Эуроп» («Европейские сады») возле озера Анси и «Альпинум Юлиана» в Словении, в долине Трента, причем у последнего гораздо больше общего с альпийской флорой, чем с тропической.
Из животных, обитающих в высокогорьях Альп, наиболее характерными являются олень благородный; уступающая ему размерами и более робкая косуля; сурок — грызун, которого Р. Л. Дж. Ирвинг так описал в своей книге «Альпы»: «общительный малыш в густой меховой шкурке, размером с кролика». Сурки роют глубокие норы и на шесть месяцев в году впадают в спячку; заметив опасность, они издают на высокой ноте пронзительный тревожный свист: одиночный звук при появлении беркута или хищной птицы или целую серию, если угроза — какое-то млекопитающее, например лиса. Другое широко распространенное в Альпах животное — альпийский горный козел; во время сезона спаривания самец этого приземистого дикого козла для завоевания доминирующего положения мастерски пользуется своими рогами. Серна меньше антилопы и не похожа на нее; охотник на серн из пьесы Шиллера «Вильгельм Телль» сетует на то, как непросто ему дается добыча: «Есть у животных разум. / То видим мы, за сернами охотясь: / Везде, где им пастись ни доведется, / Одна всегда у них настороже; / Чуть подошел — уж подняла тревогу»[4]. На высокогорных альпийских пастбищах также водится заяц-беляк, меняющий окрас меха в зависимости от времени года (белый — зимой и серый