Читать интересную книгу Рыбья кровь - Евгений Таганов

Однажды Дарник поведал другу о своем заветном желании: возродить древние двуколки-колесницы, которые, ощетинившись острыми косами, врезались бы в ряды неприятеля. Клыч пришел от его идеи в совершенный восторг, и они даже приступили к ее осуществлению, чтобы отправиться наниматься в княжеское войско на своем особом средстве передвижения. Остановило их лишь внезапное открытие, что дальше пастбищ Каменки они на нем никуда не двинутся. Клыч, правда, предлагал захватить колесницу с собой в разобранном виде на лодке-дубице, но Дарник был против:

– Зачем разбирать? Лес растет везде, там, на месте, и сделаем.

К сожалению, встречаться удавалось им не всегда. В отличие от своего свободного друга Клыч частенько бывал занят работой на отцовском дворище. Тогда Дарник прямо там, в Каменке, отправлялся к другому своему новому знакомому, ромею Тимолаю. Тот жил в отдельной землянке за оградой селища и слыл ее главной достопримечательностью. В Бежети подобное соседство с чужеземцем было просто невозможно, там враждебно смотрели даже на каменецких подростков. А тут живет себе рядом инородец с бритым, похожим на хищную птицу лицом, и несчастья на Каменку почему-то не обрушиваются.

Тимолай не держал никакого хозяйства, не ходил на охоту, не ловил рыбу и тем не менее с голоду вовсе не умирал. Он был менялой, хотя для Дарника долго оставалось загадкой, что можно выменять в маленьком селище, где все привыкли сами себя всем нужным обеспечивать. Лишь внимательно понаблюдав, он заметил как-то женщину, которая приблизилась со свертком к навесу, под которым целыми днями сидел ромей, скрестив по-восточному ноги и перебирая четки, и получила взамен другой сверток.

Порасспросив Клыча, он узнал, что каменецкие женщины для обмена несут Тимолаю еду или воск, а взамен получают ткани и украшения. Их раз в год в конце лета в городище Хлын, что находится в трех днях пути ниже по течению реки, привозят на своих ладьях купцы. К этому времени туда отправлялся на большой дубице со своим воском и Тимолай. Потом в течение года он маленькими порциями выдавал добытые там товары каменецким женщинам.

Знакомство Маланкиного сына с чужеземцем произошло, когда он принес Тимолаю один из свитков на чужом языке, испещренном непонятными квадратами и треугольниками. Как Дарник и предполагал, это оказался ромейский язык. Меняла услышав, что имеются еще десятки таких свитков, пообещал ему дать за них хазарский меч. Для любого бежецкого подростка не было большего соблазна, но Дарник в ответ отрицательно покачал головой. Он уже знал, что важные решения лучше принимать не сразу, а немного погодя. Подумав, он попросил в обмен на свитки вместо хазарского однолезвийного меча обоюдоострый меч русов. У Тимолая в тот момент такого меча не было, и он предложил Дарнику выбрать в его лавке все, что ему захочется. Но ткани подростка не интересовали, так же как и женские украшения из цветных камешков.

– Что значат эти фигурки? – спросил он у менялы о рисунках в свитке.

– Это геометрические фигуры, – ответил ромей.

– А зачем они?

Меняла улыбнулся:

– С их помощью можно узнать ширину реки, стоя на ее берегу, и высоту крепостной башни с расстояния в полверсты.

– Ты можешь меня научить этому?

– И тогда ты отдашь мне свитки?

– Я перепишу их на свой язык и отдам тебе.

– Ты умеешь писать и читать? – удивился Тимолай.

– А еще ты научишь меня, как произносятся ваши буквы.

Тимолай охотно объяснил, с недоумением наблюдая, как подросток старательно записывает его объяснения на куске бересты.

Его изумление возросло еще больше, когда две недели спустя Дарник заговорил с ним на его родном языке. Неуклюже, коряво, но тем не менее понятно.

С того дня бежецкий гость при всяком посещении Каменки, когда Клыч был занят, шел к Тимолаю заниматься математикой и ромейским языком. Со сложением и вычитанием Дарник был знаком и раньше, теперь пришлось познакомиться с умножением и делением. Настоящим откровением стал для него волшебный ноль. Простой кружок, а мгновенно увеличивает любую цифру в десять раз. Несколько дней потом он мысленно прибавлял ноль ко всем посторонним предметам, получая совершенно иной вид окружающего мира. Любовь к счету была привита Маланкиному сыну на всю жизнь: стаи птиц, количество землянок в Каменке, соотношение парней и девушек на токовище – не сосчитав всего этого, он не мог себя чувствовать спокойно и уверенно.

Дальше его ждали еще более удивительные открытия. Как-то между занятиями меняла взялся обучить его игре в затрикий, так по-ромейски назывались шахматы. Никого прежде он своей игрой в Каменке заинтересовать не мог. Не заинтересовал бы и Дарника, если бы сперва не рассказал легенду об изобретении этой игры. Как придумщик шахмат попросил у местного князя награду в зернах пшеницы, которые надо было уложить на клеточки шахматной доски в следующей последовательности: на первую одно зерно, на вторую два, на третью четыре и так далее. Но когда казначеи княжества все как следует подсчитали, то выяснилось, что столько зерна может вырасти во всем их краю лишь за двадцать лет.

Дарник, естественно, не поверил легенде и, придя домой, взялся все перепроверять. Его знания цифр хватило только до середины шахматной доски, дальше он просто не знал, как эти цифры называются. Но потрясение Дарника возросло еще больше, когда он, любопытства ради, ту же геометрическую прогрессию приложил к собственному происхождению. В десятом колене его предков стало больше тысячи, в двадцатом – больше миллиона, в тридцатом – больше тысячи миллионов. Никому, даже Клычу, не рассказал он о своем открытии, зато оно разом разрушило для него сказку про князей и знатных людей. Все они обязательно в каком-либо колене являлись его прямыми предками, следовательно, он сам не менее знатен любого из них.

В другой раз Тимолай рассказал ему о гиене, которая весь день преследовала антилопу, пока та не свалилась без сил на землю. Гиена не стала перегрызать антилопе горло, а, примостившись поудобнее, принялась есть у еще живой антилопы заднее бедро. А антилопа в это время шевелила ушами, смотрела в сторону и ничего не чувствовала, потому что всякая боль была уже за пределами ее чувств. Дарник и этот рассказ умудрился повернуть себе на пользу, мол, точно так же не существует слишком сильных физических пыток и в мире людей – рано или поздно любая боль выходит за пределы чувств. Такой вывод сильно приободрил подростка – теперь он мог не слишком бояться своих будущих возможных палачей.

Как меняла и обещал, научился Дарник с помощью простенького прибора и особых вычислений определять размеры удаленных предметов и расстояние до них. Узнал, что такое деньги и как переводить серебряные дирхемы в серебряные милиарисии, а золотые солиды – в медные фолисы. Многое объяснил ромей и про воинское искусство. Нашелся у него ответ и на вопрос, почему сейчас не воюют по древним умениям, раз они были так хороши.

– Утратило смысл воевать малой кровью. Для неожиданного набега хороша и простая свирепая толпа. Никто уже не завоевывает чужих территорий, чтобы там жить. Соберут дань, похожую на обычный грабеж, – и домой.

– А почему не хотят чужих территорий? – удивлялся Дарник.

– Потому что это очень обременительно иметь чужие территории.

Дарник не понимал.

– Хорошо, а в чем тогда вообще смысл настоящей войны? – жадно допытывался он.

– Ее смысл в том, чтобы завоевывать не только имущество, но и души врагов.

– Сделать их своими рабами?

– Нет, не рабами, а чтобы они сами к тебе прикипели своими душами.

– А разве это возможно?

– Нужны такие слова и дела, которые не только воспламенили бы твое собственное войско, но привлекли бы на твою сторону врагов.

– Неужели это кому-нибудь удавалось сделать?

– Некоторым удавалось. Завоевывая новые земли, они несли туда не только сильный меч, но и большую выгоду: маленькую дань, справедливое управление, защиту от разбойников и богатые товары.

Для Дарника, который всегда слышал, что орды диких племен завоевывают и разоряют цветущие города, такой ответ был неожиданным.

– Но разве не бедность должна завоевывать богатство, а богатство – бедность?

– Когда бедные завоевывают богатые страны, они через двадцать лет неизбежно становятся сами рабами завоеванной страны. Только богатые завоеватели умеют сохранять свою прежнюю свободу и обычаи.

– А если бедные будут хорошо знать, что им делать, они победят? – хотел выяснить все до конца Маланкин сын.

Мудрый Тимолай только грустно улыбался в ответ.

5

Куда пропали следующие три года его жизни, Дарник потом вспоминал с большим трудом. Все, казалось, только повторяется и повторяется, не прибавляя ему ничего нового. По телесной силе он не уступал среднему мужчине, по ловкости, быстроте, меткости равных ему в Бежети и Каменке вообще не было, по знаниям, свежим мыслям, предусмотрительности и осмотрительности опережал любого взрослого, даром, что ли, Вочила и Тимолай теперь разговаривали с ним как с равным, а Смуга Лысый откровенно побаивался, небезосновательно подозревая, что Маланка готовит своего сына ему на замену. А после того как зимой на двух медвежьих травлях именно брошенные Дарником легкие копья насквозь пронзили выскочивших из берлог медведей, он окончательно почувствовал себя полностью сложившимся мужчиной-воином.