ТРАГЕДИЯ ПОД СТАЛИНГРАДОМ
Как известно, трагедия под Сталинградом стала поворотным пунктом всей восточной кампании. Она ознаменовала собой начало окончательного поражения третьего рейха. А ведь направления главных ударов и сила советских наступательных операций вовсе не были для нас неожиданными. Мы прекрасно отдавали себе отчет и в том, что наша операция в юго-восточном направлении все более растягивала левый фланг. А это представляло собой скрытую для нас самих угрозу. Советы прекрасно разобрались в обстановке и поняли, что здесь можно нанести сокрушающий фланговый удар. Но его можно было предупредить. Задолго до русского наступления мы имели немало разведывательных данных, свидетельствовавших о возможности появления в районе Сталинграда еще в октябре— ноябре 1942 года новых крупных мобильных сил противника, готовых к ведению боевых действий в зимних условиях.
Так, 4 ноября 1942 года поступило важное донесение по линии абвера. В нем говорилось:
«По полученным от доверенного лица сведениям, 4 ноября состоялось заседание военного совета под председательством Сталина, на котором присутствовали двенадцать маршалов и генералов.
На нем приняты следующие основные решения:
а) в ходе операций принимать необходимые меры, чтобы избежать больших потерь в людях;
б) территориальные потери не столь важны;
в) сохранение промышленных предприятий и баз снабжения, их своевременная эвакуация из угрожаемых районов — жизненно важная задача (уже отдан приказ об эвакуации нефтеперегонных и машиностроительных заводов из Грозного и Махачкалы в районы Нового Баку, Орска и Ташкента);
г) полагаться на собственные силы, а не на помощь западных союзников;
д) строжайшие меры против дезертирства: с одной стороны, усиление политико-воспитательной работы в войсках и улучшение обеспечения личного состава продуктами питания и, с другой, расстрел на месте и строжайший контроль со стороны НКВД;
е) провести все запланированные наступательные операции по возможности еще до 15 ноября, насколько это позволят погодные условия.
Главные удары:
— от Грозного в направлении Моздока,
— в районе Нижнего и Верхнего Мамона в Донской области,
— под Воронежем, Ржевом, южнее озера Ильмень и под Ленинградом.
Фронтовые части усиливаются за счет резервов».
* * *
В декабре 1942 года я провел совещание с офицерами службы «1-Ц» групп армий и армий, с одной стороны, и сотрудниками первой группы своего отдела — с другой и высказал конкретные пожелания и рекомендации нашего отдела по поводу улучшения оформления и качества ежедневных донесений. Речь шла, прежде всего, об оценке противника, важнейших показаниях пленных, нумерации частей, а также о данных радиоразведки и тактической разведки.
В заключение я затронул и некоторые технические проблемы, которые хотя и были прекрасно известны всем присутствующим, но на практике с ними обращались небрежно, что нередко приводило к непониманию и путанице:
а) когда противник переходит в наступление, докладывать главным образом о его силах и одновременно, если это возможно, нумерацию введенных им в дело частей;
б) данные авиаразведки докладывать с указанием времени, когда она производилась;
в) малоизвестные населенные пункты описывать более подробно;
г) донесения представлять в срок, даже если к указанному времени не собраны еще все необходимые данные. Для сотрудников первой группы нашего отдела было гораздо легче заблаговременно начинать работу даже при наличии отрывочных сведений, нежели после длительного ожидания получать полные донесения, которые они не могли уже тщательно проанализировать к докладу командованию.
Постоянную заботу в то время представляли собой донесения по данным авиаразведки, так как в основной своей массе они поступали в отдел слишком поздно. Поэтому мы ввели телефонные донесения по точно установленному графику, в ходе которых офицеры службы «1-Ц» армий, отвечавших за связь с авиацией, докладывали в штабы групп армий все поступившие сведения, естественно, без дешифровки аэрофотоснимков. В соответствии с нашей установкой, дневные донесения от групп армий поступали в генеральный штаб до 19 часов, а ночные — до 7 часов утра. Передаваемые офицерами службы «1-Ц» групп армий дневные донесения с данными авиаразведки играли значительную роль при оценке противника. Но их не всегда можно было использовать в докладах фюреру, поскольку главнокомандующий военно-воздушных сил не считал их официальными, в связи с чем часто происходили недоразумения. Поэтому я обратил внимание на необходимость своевременного получения нашим отделом официальных донесений, идущих через офицеров службы «1-Ц» в авиации.
Дословно я тогда сказал:
«Десятидневные донесения о дислокации и действии артиллерии противника иногда отвергались командованием: слишком много в них было неточностей и пустых слов. Однако, пройдя стадию детской болезни, эти данные стали неплохо вписываться в общую картину положения на фронте. Предложения некоторых армий и групп армий об упрощении донесений в середине декабря учтены в новом приказе, так что теперь не остается оправданий для опозданий и ошибок.
К другим донесениям относятся целиком и полностью те критические замечания и требования, что предъявлены к донесениям об артиллерии противника. Они чего-то стоят лишь тогда, когда поступают вовремя в генеральный штаб. На многих примерах можно показать, что в них содержатся ценнейшие данные о положении противника, особенно в отношении перегруппировок его войск или же сосредоточения сил на главных направлениях.
Для того чтобы вовремя получать важнейшие сведения, отдел ввел в практику предварительные донесения по телефону. В результате этого общая картина положения артиллерии противника теперь выясняется в кратчайшие сроки. Вместе с тем остается в силе распоряжение о своевременном представлении письменных донесений, поскольку в них содержатся детали, значительно дополняющие обстановку.
Десятидневные донесения о пленных и захваченных трофеях зачастую представлялись лишь после напоминаний главным командованием. Так как эти сведения предназначены не только для начальника генерального штаба, но и для ориентировки фюрера, необходимо соблюдать указанные сроки составления и представления сводок вермахта и тому подобного.
Представлены донесения своевременно или же с опозданием, все равно работа нашего отдела должна идти по установленному графику. Конечно, соблюдение сроков облегчает наш труд, делает его более эффективным.
Перехожу к последнему вопросу: речь идет о разведывательных сводках.
Разведывательные сводки в общем-то представляются регулярно, однако желательно еще более ускорить этот процесс. Обращаю при этом внимание на то, что все армии и группы армий представляют нам сводки обязательно. Что же касается корпусных и дивизионных сводок, то их следует присылать в тех случаях, когда в них содержатся новые сведения особой важности. К ним относятся, например, данные о настроениях, морали, боевом духе противника, то есть те вопросы, которые в текущих донесениях обычно не содержатся, но представляют несомненный интерес для общей оценки. Нужно не задерживать и отправку трофейных документов, поскольку в настоящее время они поступают в значительной своей части в главное командование сухопутных войск столь поздно, что их оценка становится бесполезной».
* * *
10 февраля 1943 года я написал следующие «Соображения по обстановке»:
«Ретроспективный анализ событий приводит к выводу, что их развитие с середины ноября по настоящее время — за исключением первого удара противника против 3-й румынской армии— результат серии грубейших ошибок со стороны верховного руководства, причем военное командование в момент принятия того или иного решения полностью понимало, к каким последствиям они могут привести. Причины, почему они, эти решения, тем не менее были приняты, в рамках данного обзора не затрагиваются.
Не говоря уже о полной несостоятельности наших союзников, русским удалось добиться крупных успехов благодаря применению немецких же принципов управления войсками: русское военное командование, в частности маршал Жуков, пользуется полной свободой действий в рамках выполнения поставленных перед ним задач; принципы ведения боевых действий русские строят теперь на основе немецких методов и оперативных взглядов. Мы же, напротив, в значительной степени переняли русские методы жесткого регулирования сверху всех вопросов, вплоть до мелочей, чем отчасти объясняются наши поражения. Командный состав ныне избегает принятий самостоятельных решений и действий из опасения предстать перед военно-полевым судом. В результате теряется одна из важнейших предпосылок успешного ведения маневренных боевых действий. Мы слишком связали себя и не действуем более оперативно. Забыто, что война — искусство и требует полной отдачи от военного человека всех его физических и духовных сил, знаний, умения и способностей. Учиться и еще раз учиться — вот, пожалуй, первое требование, которое предъявляется к немецкому офицеру. Необходим и высококвалифицированный генеральный штаб, во всех звеньях которого используются лучшие качества офицеров-фронтовиков.