дома, ладно?
Чтобы взять себя в руки, мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов.
— Ладно, — кивнула я.
— Ладно, но только если эта… — отец посмотрел на Арину строгим взглядом. — Ладно-ладно, молчу.
— Вот и славно. Тем более что у меня для вас есть кое-что, что точно сейчас в моде.
Он улыбнулся одной из своих многочисленных улыбок, так успешно очаровывающих всех партнёров, и протянул нам два белоснежных глянцевых пакета. Мы обе посмотрели на него ошарашено. Да, отец часто дарил нам подарки, но если это и случалось, то обычно он вручал их намного позже. А сегодня почему-то решил сделать это до начала обеда.
Сестра протянула наманикюренные пальчики и быстро выхватила пакет из папиных рук. Я неспешно взяла свой.
— Великие силы, папочка, это что «Prada»? — заверещала Арина так, что у меня чуть барабанные перепонки не лопнули. — Это самый самый-самый лучший подарок на свете! Спасибо!
Она быстро вскочила со своего стула и, обняв отца за шею, начала прыгать от счастья. В эту секунду во мне начало нарастать негодование. Зачем он так потратился? Эти сумки стоят кучу денег. Вместо этого, мы могли бы всей семьёй слетать куда-нибудь на осенние каникулы или хотя бы на выходные, отдохнуть и провести время вместе. Мы ведь столько лет не отдыхали всей семьёй. Да ладно отдых, мы столько лет ничего не делали всей семьёй. А вместо этого он дарит нам сумки с ценником в пять нолей каждая. Но Арина как всегда молодец! Кто бы сомневался, что этот сувенир приведёт её в восторг. Неужели сестре и вправду удобно принимать такие дорогие подарки? Она нормальная вообще?
— Спасибо пап, но я не могу её взять, — тихо сказала я, пока Арина продолжала виснуть на отцовской шее.
— Ты нормальная вообще? — спросила она, уронив челюсть.
— Это очень дорого. Мне хватает того, что ты вернулся. Большего мне и не нужно.
Отец глубоко вздохнул, прямо как я, и отстранил сестру в сторону. Та плюхнулась на свой стул.
— Мила, я хотел извиниться за свою задержку и сделать моим девочкам приятно. Поэтому на обратном пути заехал в Милан и купил вам по подарку. И поверь мне, я бы не стал тратиться на сумки, если бы не мог их себе позволить.
Слова про Милан горечью осели в груди. Лучше бы он напрямую полетел домой — к своей семье
— Пап, но дело не в том, что ты можешь их себе позволить или нет. Они стоят огромных денег, которым можно было найти лучшее применение.
— Я не понимаю, почему ты отказываешься. Ты ведь и раньше принимала мои подарки.
— Да, но это были книги! Это были всякие милые безделушки, на которых не висел огромный ценник.
— Да хватит тебе строить из себя героиню сказки «Аленький Цветочек», — снова вклинилась в диалог сестра. — Папа же хотел как лучше, а ты еще и недовольна.
— Послушай сестру, — отрезал отец. — Я приобрёл этот подарок для вас обеих от чистого сердца. Принимать его или нет — твоё дело. Но я, повторюсь, специально летел для этого в Милан, только ради вас. Поэтому будь добра, не выпендривайся.
— Я не выпендриваюсь, — возмутилась я.
— Может вы, наконец, уже закончите, и мы сядем за стол и поедим, — повысила голос мама и с грохотом поставила стакан на стол.
Мы все мигом замолчали и развернулись к тарелкам. Подарки были убраны в сторону. Краем глаза я заметила, как папа улыбается. Оставшуюся часть обеда мы провели в полной гармонии. Всё сказанное ранее осталось за бортом. Отец рассказал очередную забавную байку про одного их своих партнёров. Будто тот поспорил с местным поваром, что съест тазик фирменной острой лапши за двадцать минут, и съел же! Правда, после бедняге было так худо, что откачивали всем рестораном.
Да… на этот раз рестораном.
Папина фирма была очень известна по всему миру. Она помогал начинающим и увядающим предприятиям обрести, так сказать, новое дыхание. Его команда менеджеров, маркетологов и пиарщиков усердно работала над бизнес-планом и имиджем какого-нибудь ресторана, отеля, клуба или чего-то еще. Превращала заведение в конфетку, наставляла на правильный путь и рекламировала, рекламировала и еще раз рекламировала. И так до тех пор, пока предприятие не начинало ломиться от посетителей и приносить небывалую прибыль.
Про папину фирму даже поговаривали, мол, где ступит нога Ардена, тот озолотится. И это было правдой. Сколько я себя помнила, отец не провалил ни одного дела. А всё потому, что он очень усердно и с большой ответственностью относился к своей работе, особенно сейчас, когда он имел идеальную репутацию и ставки были очень высоки.
Еще одним секретом папы было то, что он всегда учился новому. Будь то какой-то особый способ раскрутки или новое модное течение — он ничего не упускал. И того же требовал от своих сотрудников. Попасть работать в папину фирму казалось небывалой удачей для любого. Все студенты мечтали пройти у нас практику, все работники мечтали перевестись к нам. Даже на должность ассистента из серии «подай-принеси» была огромная очередь. Так что то, что отец предложил мне место в своей компании очень много для меня значило. Я знаю, что он бы не сделал этого, если бы не верил, что я справлюсь. И я должна полностью оправдать его ожидания, на сто процентов.
— А теперь вы расскажите, как ваши дела. Девочки, уже готовы к школе?
— Конечно, папочка! У меня с этого года появляется столько интересных предметов. А еще я записалась на курсы дизайна, представляешь? — начала рассказывать Арина. — А еще, говорят, что в наш класс перевёлся какой-то толстяк. Будто он весит, чуть ли не сто сорок килограммов. Хотела бы я посмотреть на это чудо природы, — усмехнулась она.
— Ты что вообще такое говоришь? — осадила её я. — Ты же его совсем не знаешь! Может это наследственное или он чем-то болеет. Нельзя вот так судить человека.
— Нет, можно, сестричка. Я считаю, что каждый человек сам решает, как ему выглядеть. И если он хочет быть жирным, это значит что он мерзкий лентяй. А ты знаешь, я терпеть не могу ленивых людей. Ведь если он не может привести свою внешность в порядок, то что он вообще может?!
— Арина, ты вообще в курсе, что такое генетика? Не всегда причина полноты — лень, — возмутилась я. — Как ты можешь быть такой невежей!
Я ушам своим не верила. Моя сестра была полной идиоткой, незнакомой со словом “толерантность”. Мне стало стыдно, что нас объединяет одно ДНК.
— Да ты, ты…
— Боюсь влезать