Совершенно неизведанной областью были вопросы безопасности экипажей и самолетов в полете при воздействии поражающих факторов взрыва, что требовало более углубленного изучения, в том числе и на основе постепенного накопления экспериментальных данных. Об этом в следующих разделах.
6. Готовность к воздушным ядерным испытаниям
Ответственным руководителем был Николай Леонидович Духов, прекрасный организатор, в совершенстве знающий технику, отличался сочетанием доброты к людям с высочайшей требовательностью соблюдения указаний чертежной, технической и нормативной документации. Не дай Бог кому-либо по небрежности проштрафиться — гневу со стороны Николая Леонидовича не было предела. Иногда используемая в таких разборах не совсем литературная лексика была достаточно доходчивой и играла воспитательную роль не только для провинившегося, но и для других членов экспедиции.
Совместная работа при испытаниях инженеров и конструкторов-разработчиков изделий была своеобразной школой как для наших специалистов, так и представителей промышленности, которые с пониманием воспринимали рекомендации по схемно-конструктивным решениям, основанные на опыте разработок обычных образцов вооружения и эксплуатации, а также материалах испытаний.
Со стороны полигона активное участие в отработке системы автоматики изделия принимали Ганшин М.П., Гаськов Г.И., Бутузов Д.Р., Стебельков А.Н., Михеев В.И., Давиденко Н.Н. и др.
Достигнутые результаты по отработке и испытаниям «изделия 501» и самолета-носителя Ту-4 подтвердили возможность провести ядерные испытания РДС-1 при бомбометании с самолета-носителя Ту-4. Однако в связи с неопределенностью в вопросе о мощности взрыва и недостаточной изученностью механизма воздействия его поражающих факторов на самолет-носитель руководством было принято решение испытать РДС-1 в стационарном режиме, что и было реализовано 29 августа 1949 г. на Семипалатинском полигоне.
Таким образом сложились обстоятельства, что атомная бомба РДС-1 воздушным ядерным испытаниям со сбрасыванием с самолета-носителя не подвергалась. Принимая во внимание положительные испытания «изделия 501» и отдельно заряда РДС-1, по соответствующему решению было изготовлено несколько экземпляров атомной бомбы РДС-1 для хранения у разработчиков без передачи ВВС, а на одном из заводов МАП было организовано серийное производство самолетов-носителей Ту-4. В 1951 г. было передано в ВВС 18 таких самолетов. В этом же году на полигоне проводилась подготовка первой группы специалистов ВВС по обеспечению боевого применения этого оружия. Образец атомной бомбы РДС-1 представлен в музее ядерного оружия в Арзамасе-16.
Параллельно с разработкой РДС-1 в КБ-11 начались работы по созданию нового заряда повышенной эффективности с улучшенными массогабаритными характеристиками. На 71-м полигоне с 1950 г. также начались наземные и летные испытания соответственно нового изделия — «изделия 501-М». Отработка и испытания велись с максимальным использованием материалов и результатов испытания предыдущего изделия. Основная задача — быть готовым к воздушному ядерному испытанию «изделия 501-М» (РДС-3) на Семипалатинском полигоне в следующем 1951 г. — была выполнена. Для проверки готовности «изделия 501-М» (РДС-3) к этим испытаниям совместным решением ПГУ и ВВС была назначена Государственная комиссия. В решении отмечалось, что испытания проводятся в 1951 г. по программе ПГУ. Ответственный руководитель от ПГУ — Павлов Н.И., а научный руководитель — Щелкин К.И. В состав Государственной комиссии, наряду с разработчиками изделия от КБ-11, были также включены инженеры-испытатели 71-го полигона. В мае-июне испытания были проведены с подтверждением завершенности отработки «изделия 501-М» и готовности к проведению воздушных ядерных испытаний с самолета-носителя Ту-4.
Несколько замечаний в связи с появившимися в начале 90-х гг. сообщениями в печати об РДС-1 — как копии с атомной бомбы США. Эти заявления для многих непосредственных участников разработки, создания и испытаний атомной бомбы были неожиданными, вызывали соответствующую реакцию и недоумение. Они неоднократно отмечали, что не знали о существовании разведданных о бомбе США и никаких материалов о ней не видели — все делали самостоятельно, заново.
Об этом достаточно убедительно было высказано начальником главка Минатома Г.А. Цырковым в интервью корреспонденту студии «Некое» В.С.Губареву, опубликованном в книге «Бомба два» в 1994 г.
У специалистов 71-го полигона ВВС, непосредственно взаимодействовавших с учеными и конструкторами КБ-11 при испытаниях первой советской атомной бомбы, было именно такое же представление о разработке бомбы. Мы были свидетелями и участниками выбора конструктивных и схемных решений по ней (не касаясь вопросов физической схемы заряда), создания узлов, приборов и схемы автоматики бомбы, отработки методов наземных и летных испытаний их. Все это делалось при отсутствии посторонних материалов или каких-либо аналогов для копирования.
Вместе с тем были достаточно широко известны случаи копирования образцов трофейной военной техники в первые годы после окончания Отечественной войны. Характерными в этом отношении являются примеры создания у нас первой баллистической ракеты и дальнего бомбардировщика Ту-4.
Баллистическая ракета. В предвоенные годы и в период войны в нашей стране проводились работы в области ракетной техники, однако к окончанию войны боевых ракет, кроме «катюши», у нас не было. После победы над Германией наши инженеры и ученые получили доступ к образцам ракетной техники и конструкторской документации на нее. По решению правительства и лично Сталина первая отечественная баллистическая ракета должна была создаваться главным конструктором С.П.Королевым как копия немецкой ракеты Фау-2. Для создания ее копии — ракеты Р-1 — кроме использования трофейных образцов Фау-2 и документации на нее понадобилось участие вывезенных из Германии специалистов-ракетчиков, а также многих других КБ, НИИ и заводов.
Несмотря на указания и широкую возможность детального копирования немецкой ракеты, в ракету Р-1, по имеющейся информации в печати, были все-таки внесены усовершенствования и доработки, с которыми она после испытаний была в 1949 г. принята на вооружение.
Другой пример копирования — создание самолета Ту-4, как двойника американского бомбардировщика В-29. Весной 1945 г. на Дальнем Востоке в районе Приморья и в Корее совершили вынужденную посадку три самолета В-29, подбитые во время военных действий с Японией. По приказу Сталина эти самолеты были доставлены на аэродром Подмосковья, а авиаконструктору А.Н. Туполеву поручено на их основе создать советский четырехмоторный бомбардировщик — копию с американской «сверхкрепости». При этом действовал запрет на внесение каких-либо «усовершенствований» или отклонений от оригинала. Работа по созданию самолета Ту-4 привела к необходимости провести настоящую перестройку в авиапромышленности и смежных отраслях индустрии, к пересмотру технологий и существенным изменениям в области материаловедения, электроники, машиностроения.
В работу по копированию и запуску в серийное производство с 1945 г. включилось около 900 предприятий и организаций различных наркоматов страны. Некоторые предприятия создавались заново; отдельным из них задачей стало копирование и освоение различного радиоэлектронного, электротехнического и другого оборудования самолета. Леонид Львович Кербер, заместитель генерального конструктора А.Н. Туполева, в своих воспоминаниях об этом этапе работы отмечает, что серийное изготовление самолета Ту-4 началось с 1947 г., но этот самолет не стал точной копией самолета В-29, а его аналогом из-за внесенных по необходимости различных схемно-конструктивных решений.
На фоне этих и других широко известных примеров действительного копирования военной техники трудно было воспринимать версию о «копировании» при создании у нас первой атомной бомбы. В конечном итоге по этим вопросам, волновавшим многих участников работ в создании РДС-1, сомнения были прояснены только в начале 90-х гг. после публикации заявлений Ю.Б. Харитона — главного конструктора КБ-II — о получении информации от Фукса об американской атомной бомбе. Это нашло отражение в книге «Создание первой советской атомной бомбы», вышедшей в 1995 г. под редакцией министра РФ по атомной энергии В.Н. Михайлова. Из этих материалов стало ясно, что разработка первой атомной бомбы РДС-1 велась с учетом имевшихся разведданных по физической схеме плутониевой бомбы США, испытанной в 1945 г. О наличии таких материалов было известно крайне ограниченному кругу лиц. Непосредственные исполнители всех работ были в полном неведении относительно этого. Руководствуясь в своей работе идеями главного конструктора атомной бомбы, они самостоятельно тщательно обосновывали выбор каждого элемента, а наличие у высшего звена разведданных никоим образом не умоляет заслуг отечественных разработчиков ядерного оружия.