Читать интересную книгу Мирина – жрица Скифии - Ирина Панина

– Радость победы над массагетами отравляет лишь мысль, что в сражении погибли несколько скифских воинов и среди них четыре славные девушки-лучницы. Они бесстрашно шли в бой, поражая врага своими меткими стрелами, – сказал в заключение Ширак и с тяжким вздохом поглядел на жену.

– Как жаль, что смерть забирает таких молодых и здоровых! – печально отозвалась Спаретта. – Но я уверена, что могущественная богиня Апи позаботится о доблестных скифских воинах, обеспечив им безбедное существование в Мире предков!

Тем временем Томира надела на себя все привезенные отцом украшения и с восторгом разглядывала свое отражение в новом зеркальце.

– Пожалуй я пойду показать подарки Мирине! – замирая от счастья, воскликнула девочка.

– Думаю, что сейчас не время хвастать обновками! – неодобрительно качнув головой, строго произнесла Спаретта. – Провидица Аргимпаса и Мирина очень заняты. Они оказывают помощь раненым в бою воинам, а ты можешь им помешать!

– Вовсе нет! Жрица Аргимпаса совсем не будет сердиться! Они с Мириной уже многому меня научили, я смогу помочь им ухаживать за ранеными, – с гордостью объявила Томира и, бережно сняв украшения, выбежала из юрты.

– Как знать, возможно, из нашей Томирочки со временем получится неплохая целительница! – предположила Спаретта, с теплой улыбкой глядя вслед дочери.

Ширак согласно кивнул головой и вновь принялся за еду. Утолив голод и неторопливо допив хмельную брагу, он вытянулся на толстом ковре, устилавшем пол. Положив голову на пеструю войлочную подушку, Ширак мгновенно заснул. Его раскатистый богатырский храп, казалось, сотрясал стены юрты.

Присев на корточки рядом со спящим мужем, Спаретта с любовью вглядывалась в его усталое бесконечно дорогое ей лицо. Ширак не был красив. У него был заросший бородой твердый подбородок, крупный нос и выступающие скулы. Но выразительные карие глаза, улыбчивые губы, веселый нрав и могучее телосложение делали его весьма привлекательным мужчиной. Каждый раз, когда муж отправлялся в поход, Спаретта в страшной тревоге молилась день и ночь богине Апи, прося ее быть милостивой к Шираку и вернуть его семье живым и невредимым. Спаретта взяла чистую тряпицу и, намочив ее в родниковой воде, осторожно смыла запекшуюся кровь со лба мужа. Вражеская стрела лишь слегка задела его, разорвав кожу на голове.

Поцеловав крепко спящего Ширака, женщина поднялась и вышла из юрты. Она сняла с коня мужа седло, уздечку с позолоченными головами оленей и чепрак из дорогой китайской ткани. Затем Спаретта тщательно вычистила могучего статного жеребца скребницей. Скифы любили своих красивых породистых скакунов. Хорошо вышколенный боевой конь не только нес своего хозяина, но и активно помогал ему в бою. Мощные удары копытами были весьма опасны для врагов. Спаретта угостила жеребца лакомством – куском вчерашней лепешки. Теплыми мягкими губами конь осторожно взял из рук женщины угощение и спокойно дал себя стреножить.

– Рыжий! Рыжий! Красавец ты наш! – ласково проговорила Спаретта, потрепав его по сильной мускулистой шее.

Как бы в знак благодарности за ласку, жеребец энергично закивал гривастой головой, после чего принялся мирно щипать траву, растущую подле юрты.

Сородичи уложили раненых в бою воинов на войлочные подстилки перед шатром Аргимпасы и стояли поодаль, терпеливо ожидая, пока целительница закончит осмотр. Аргимпаса сосредоточенно переходила от одного раненого к другому. Она обрабатывала резаные раны лечебными настоями, быстро и ловко вытаскивала обломки стрел, прикладывала целебные зелья. Пожилой жрице помогала Мирина. Точным уверенным движением девочка пережимала сосуды и останавливала кровотечение. Ее небольшие сильные руки старательно накладывали повязки из белого трепленого холста, и для каждого страдальца у Мирины находилось теплое ободряющее слово. Нашлась работа и прибежавшей на помощь Томире. По распоряжению Аргимпасы она приподнимала голову раненых и поила их болеутоляющим или обеззараживающим настоем.

После того как была оказана помощь всем пострадавшим, жрица позволила родственникам забрать домой тех, кто получил в бою незначительные повреждения. А тяжелораненых Аргимпаса приказала оставить рядом со своим шатром, чтобы было удобнее присматривать за ними. Соплеменники быстро соорудили над оставленными воинами просторную юрту и разошлись по своим жилищам. Провидица и девочки остались ухаживать за ранеными. Время от времени Аргимпаса меняла промокшие от крови повязки, а Мирина и Томира смачивали родниковой водой сухие потрескавшиеся губы воинов. Один из них, израненный сразу несколькими массагетскими стрелами, громко стонал, метался в бреду и что-то бессвязно бормотал. Мирина заботливо напоила воина отваром из корня подорожника и положила свои прохладные ладошки на его пылающий лоб. Через некоторое время лихорадка уменьшилась, и раненый забылся в тяжелом сне.

Воспользовавшись передышкой, Томира, тронув за рукав Аргимпасу, робко спросила:

– Провидица, мой отец рассказывал маме, что в этом сражении участвовал массагетский шаман Аморг. Почему этот жуткий человек неуязвим в бою? И чем отличаются смертоносные с черным оперением стрелы Аморга от наших – скифских?!

Девочки заметили, как при упоминании имени массагетского шамана сменилась в лице Аргимпаса. Обычно мягкое, доброжелательное выражение исчезло, превратив лицо жрицы в холодную презрительную маску. Гневно сверкнув глазами, Аргимпаса сухо произнесла:

– Никогда еще степь не порождала существа более низменного, злобного и кровожадного. При появлении на свет Аморга сама природа содрогнулась от ужаса и отвращения. Средь бела дня настала ночь. На солнце наползла зловещая черная тень, воцарилась гнетущая тишина, умолкли птицы, сомкнулись чашечки цветов. Аморг еще довольно молод, но за свои сорок лет, он умудрился натворить столько бед, сколько не сотворили за целое столетие все массагетские шаманы вместе взятые. Аморг почти неуязвим, так как находится под охраной подвластных ему духов Тьмы – беспощадных и жестоких, как он сам.

Сделав паузу, Аргимпаса взглянула на притихших девочек и, огорченно вздохнув, продолжила:

– Что же касается упомянутых Томирой стрел с черным оперением, то могу пояснить. В отличие от скифских стрелы черного шамана Аморга имеют трехгранный наконечник с острым шипом у основания. Эти стрелы наносят тяжелейшие ранения. Их невозможно вытащить, так как при извлечении древка, шипы остаются в ране, глубоко поражая плоть и разрывая сосуды.

– Бабушка, а о какой девочке говорил черный шаман? – тихо спросила Мирина, пристально глядя в глаза старой жрицы.

– Так значит, ты тоже слышала его угрозу, Мирина?! – судорожно глотнув воздух, воскликнула Аргимпаса и на мгновение, чтобы скрыть охватившее ее волнение, прикрыла лицо ладонями.

Когда провидица опустила руки, ее мудрое исчерченное морщинами лицо было спокойным, а прозвучавший голос решительным и строгим.

– Раз ты, детка, смогла уловить сокровенные мысли Аморга, то уже не имеет смысла скрывать от тебя страшную истину! Между тобой, Мириночка, и злодеем Аморгом существует некая незримая, но прочная связь, и это меня чрезвычайно тревожит. Связь возникла в ночь, предшествующую твоему рождению, когда я обнаружила призрачно-сумрачную тень Аморга, бродившую вокруг шатра Опии и Таргитая. Это была наша с ним первая схватка – открытое противостояние Светлых и Темных сил. Мне удалось одержать победу и не позволить шаману Аморгу убить тебя еще во чреве матери.

– Провидица, если природа так страшно отозвалась на рождение злодея Аморга, то как она отметила появление на свет Мирины? – трепеща от волнения, вновь вмешалась в разговор Томира.

Аргимпаса улыбнулась замершей в тревожном ожидании девочке и с воодушевлением произнесла:

– Рождение нашей любимой Мириночки было отмечено, поистине, знаменательным событием! Небо буквально расцвело от обилия падающих звезд. Все племя от мала до велика любовалось этой дивной картиной. А старейшины единогласно предрекли малютке Мирине необыкновенную судьбу, полную великих свершений!

Выслушав жрицу, Томира с обожанием окинула взглядом ладную фигурку подруги и воскликнула:

– Я всегда чувствовала, что Мириночка – луч Света, посланный нашему племени всемогущей богиней Апи!

– Ну и болтушка же ты, Томира! – тихо, чтобы не потревожить сон раненых воинов, засмеялась Мирина.

Аргимпаса ласково обняла обеих девочек и прижала их к себе.

Около полудня в кочевье вошел большой торговый караван, прибывший из далекого Хорезма. Скифы с радостными возгласами кинулись к чужестранцам. Особенно ликовала детвора, ведь подобные события случались в их становище не столь уж часто.

Купцы степенно раскладывали свои товары и вкрадчивыми, притворно-мягкими голосами приступали к торгам. Хорезмийцы знали, что лихие скифские охотники и пастухи, всегда готовые сразиться за лучшие пастбища, были к тому же талантливыми ремесленниками. Их резные деревянные вещицы, украшенные изображениями орлов, снежных барсов, благородных оленей и фантастических грифонов, высоко ценились в Хорезме, Персиде, Ассирии и других приморских странах. Пользовались спросом и замечательные скифские изделия из кожи и шерсти. Но степняки бдительно сохраняли от иноземцев секреты своих художественных ремесел.