Садясь в вагон, Кэсси слегка волновалась. Судя по всему, этот красавчик-метис решил обратить на нее свое благосклонное внимание. Он, конечно, не так глуп, чтобы приставать к ней на людях, и все же Кэсси постоянно чувствовала его настойчивое стремление держаться поблизости от нее. Он что, не понимает, что ей хочется побыть одной? Кэсси встречала слишком много похожих на него мужчин: бесцеремонных, дерзких, чертовски самоуверенных. Но, похоже, этот превзошел всех: его не остановило даже то, что она в глубоком трауре, а лицо ее закрывает вуаль. Нет, какова наглость! От досады Кэсси закусила губу. Она специально оставалась на перроне до последней минуты, надеясь, что потом сумеет найти себе место подальше от этого полукровки. Однако ее уловка не удалась.
В поезде появились новые пассажиры, и незанятым осталось лишь одно место — прямо напротив метиса. Очевидно, Кэсси была не единственной, кто хотел сидеть подальше от этого человека, который казался подозрительным и очень опасным. С трудом подавив тяжелый вздох разочарования, Кэсси подобрала юбку и опустилась на сиденье. Остаток ночи она провела в героической борьбе со сном — чтобы недавний инцидент не повторился и коварный незнакомец не смог бы даже не секунду приблизиться к ней.
На следующее утро Коуди проснулся как раз в тот момент, когда солнце пробилось сквозь толщу серых пушистых облаков. Он ухмыльнулся, заметив, что «женщина в черном» — он решил называть ее про себя именно так — застыла в напряженной позе, в которой сидела вчера, когда он засыпал. Ее не в меру щепетильное поведение изрядно позабавило Коуди. Неужели она всерьез полагала, что он набросится на нее прямо здесь, в поезде? Черт побери, да благодаря ей это скучное путешествие превращается в настоящее развлечение!
Следующую остановку поезд сделал в Канзасе, где Коуди плотно позавтракал. Он вернулся в вагон с увесистым пакетом — пассажиров предупредили, что до вечера станций больше не будет, и посоветовали купить в Канзасе продукты для ленча. Усевшись на свое место, Коуди откинулся назад и продолжил тайное изучение «женщины в черном».
Перестук колес и мерное покачивание вагона убаюкивали Кэсси, она боролась со сном из последних сил. Слава небесам, завтра она будет в Додже и навсегда избавится от этого противного метиса!
Горячее полуденное солнце и пыльный воздух прерий делали путешествие почти непереносимым. Кэсси отряхнула пыль, покрывшую ее черное платье, и сморщила нос, почувствовав запах собственного пота. Она подумала о том, как будет приятно принять завтра прохладную ванну и освободиться наконец от траурного платья, которое она надела в дорогу. Конечно, смерть Бака обязывала ее ехать в этом одеянии, но оно было слишком теплым, и Кэсси буквально задыхалась.
Девушка старалась сосредоточиться на любых мелочах, лишь бы не думать о сидящем напротив метисе. Это была своего рода защитная реакция на его магнетизирующее присутствие; кроме того, углубившись в размышления на самые разные темы, Кэсси надеялась избежать каких-либо разговоров с ним. И все же, когда их глаза случайно встречались, девушку обдавало жаром. Она и сама не понимала, почему так происходит, и тщательно старалась избегать его взглядов.
Перекусив припасенной в Канзасе едой, большинство пассажиров дремали в раскаленном вагоне. В конце концов сдалась и Кэсси. Перед тем как заснуть, девушка отметила, что метис тоже клюет носом, и почувствовала себя гораздо лучше: не одна она подвержена слабостям.
Какие-то крики и суета в конце вагона разбудили Коуди и почти всех пассажиров. Картер повернул голову к источнику шума да так и застыл с отвисшей челюстью — настолько поразила его увиденная картина. По вагону двигался проводник, крепко держа перед собой двух ребят. Те отчаянно сопротивлялись, вопя во все горло и по пути хватаясь за что попало. Вот уж чего Коуди никак не ожидал, так это увидеть в поезде двух бродяжек из Сент-Луиса! Но судьба припасла для него кое-что похлестче.
К удивлению Коуди, проводник направился прямо к нему, остановился и подтолкнул ребятишек вперед.
— Это ваши дети, мистер? Я обнаружил их в багажном вагоне. Они говорят, что вы их отец! — свирепо сказал он.
— Что-о?
Эми, солгавшая проводнику, прекрасно понимала, что произойдет с ней и Брэди, если она признается, что сказала неправду, и решила бороться до конца.
— Папа, почему ты нас оставил? — с пафосом произнесла она, протягивая к Коуди худые ручонки.
— Что… что-о?! — заикаясь, повторил обескураженный Коуди.
Пассажиры возмущенно зашумели, обсуждая происшествие и строя самые фантастические догадки по поводу бессердечного отца и брошенных им малюток.
— Папа, мы не хотим в сиротский приют! Почему ты уехал без нас? Я голоден и хочу пить! — присоединил к причитаниям сестры свой жалобный голосок Брэди.
Кэсси не верила собственным ушам. Боже мой! Каким же нужно быть злодеем, чтобы бросить собственных детей? К тому же девушка была крайне удивлена: она даже представить себе не могла, что этот ужасный полукровка окажется отцом двух малышей. Да разве у подобных типов могут быть дети? Тем более такие очаровательные! Впрочем, философски рассудила Кэсси, в жизни случаются и более странные вещи.
— Бессердечное животное! — прошипела она. — Как вы посмели бросить детей на произвол судьбы?
— Леди, не смотрите на меня так, будто я людоед. Это не мои дети, — сказал уставший от этого представления Коуди.
— Так, говорите, не ваши? — усомнился проводник и скептически посмотрел па Коуди. — А вы уверены? Или просто не хотите платить за их проезд?
— Повторяю, — произнес Коуди, сжав губы так, что они побелели, — у меня не было и нет детей!
Эми начала всхлипывать, ее большие карие глаза наполнились слезами.
— Мы все равно тебя любим, папочка, даже если ты не хочешь быть с нами вместе!
Эми плакала искренне. Ведь ей было всего десять лет, и на ее хрупкие плечи легла такая непосильная ноша! С тех пор как дети стали свидетелями смерти дяди, они жили полной опасностей жизнью: сражались за то, чтобы не умереть с голоду, не попасться на глаза полиции или, еще хуже, мистеру Конраду… И когда проводник обнаружил их убежище в багажном вагоне, это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения девочки, вынужденной вести нелегкую и для взрослого борьбу за выживание.
Коуди потерял дар речи. Господи, ну в чем он провинился? Почему бездомные бродяжки прицепились именно к нему? К нему, который и припомнить не мог, случалось ли ему за последние десять лет — кроме вчерашнего дня — даже разговаривать с детьми!
— Это ваше последнее слово, мистер? — спросил проводник, явно не доверяя заявлениям Коуди: во всяком случае, поведение детей казалось более убедительным. — Если так, то я ссажу их на ближайшей станции.