что она по крайней мере нашла дорогу без несчастных случаев и панических атак. Слава Богу ее психиатр никогда не менял своего места расположения за те десять, что моя мама посещала его. Вся ее жизнь вращалась вокруг рутины и всякое неожиданные изменения ее распорядка приводило ее к кризису.
— Да, я была, но потом… — она замолчала, сигналы и крики заглушали ее слова.
— Что потом? — спросила я, когда она не ответила. — Мам?
Потом было еще больше сигналов автомобилей, а когда она наконец вернулась к разговору, то ее голос стал жестче и звучал более натянуто.
— Да, а потом я столкнулась с тем, что на Бродвее идет стройка, и была вынуждена ехать в объезд.
Я выдохнула. Хорошо, значит она оказалась в ловушке, но по-прежнему не утратила над собой контроль. Я все еще могу помочь ей справиться с этим. Не так как в прошлый раз, когда она позвонила мне только после того, как проехала через весь город и бензин закончился.
— Все в порядке. Тебе просто нужно следовать объездным указателям. Они, в конце концов, приедут тебя обратно на Бродвей.
Я практически могла расслышать, как растрескивалась кожа рулевого колеса под ее ладонями, когда она произнесла:
— Я не вижу никаких знаков, Хейзел.
Я сделала глубокий вдох, подавляя свой протест. То, что я буду раздражаться из-за нее, никак не решит проблему.
— На какой дороге ты сейчас находишься? — спросила я.
— Санте Фе, — сказала она, источая все, что угодно, кроме уверенности.
— Можешь назвать мне перекресток? — спросила я, двигаясь вдоль ресепшн к компьютеру, чтобы открыть интернет-браузер, лай в питомнике становился все громче.
— Я не знаю. Знаки слишком размытые, а движение очень быстрое — я ничего не могу прочитать, — сказала она. — Именно поэтому, я всегда еду по Бродвею.
— Я знаю, но Санта Фе идет параллельно Бродвею и непременно приведет тебя к дому, — сказала я.
— Все выглядит как-то не так, Хейзел. Что, если я еду не туда или уже уехала слишком далеко? — спросила она.
— Горы у тебя слева или справа? — спросила я, молясь о том, чтобы она не растерялась настолько, чтобы уже быть на путь к Вайомингу. Если моя мама умудрилась уехать так далеко, то ей придется развернуться, она потеряла ту малую долю самообладания, за которую цеплялась, а я на самом деле не хотела, чтобы ее вновь обретенная независимость закончилась на такой кислой ноте.
— Горы у меня справа, — сказала она, наконец ее голос звучал уверенно.
Хвала небесам. Это означало, что она ехала на юг и это направление вело к ее дому.
— Хейзел, люди продолжают сигналить мне и объезжают мою машину, а один джентльмен на огромном грузовике даже показал мне палец, — ее голос дрогнул в конце. Сейчас в любой момент она могла расплакаться. — Я просто не могу понять, почему на Бродвее была какая-то стройка.
Когда случалось нечто подобное, она всегда рассказывала по кругу одно и тоже — это было побочным эффектом ее недуга. Каждый раз, когда что-то затрагивало ее мозг, она неожиданно обнаруживала причину, почему со всем этим было что-то не так.
— Все будет в порядке, мам, но тебе нужно успокоиться, тогда ты не попадешь в аварию. Ты можешь там где-то остановиться?
— Нет, сейчас я на средней полосе — никуда съехать не могу, — сказала она, а потом добавила: — Ох, подожди, впереди ресторан Chick-fil-A.
— Это хорошо, — сказала я, быстро вбивая в поисковой строке Google «локация Chick-fil-A + дорога Сантафе на юг». В результатах поиска появилось два результата, оба по соседству с ее домом. — Как насчет того, чтобы ты припарковалась там ненадолго, тогда я смогу помочь тебе перепрограммировать твой GPS?
Она тяжело вздохнула.
— Я такая глупая. Я говорила самой себе, что надо было отменить встречу, когда водитель отменил заказ, но я подумала, что смогу.
— Ты уже сделала это, мама, у тебя просто небольшая заминка. Но мы исправим это, хорошо? — сказала я, напоминая себе о том, что это не было ее ошибкой, и радовалась тому, что ей удалось избежать серьезной панической атаки.
Мой отец большую часть их брака убеждал мою мать в том, что она бездарна, не приспособлена и абсолютно слабая без него. И когда ей удавалось что-то сделать, то он прикладывал все усилия для того, чтобы указать ей на то, что она могла сделать это лучше. Даже сейчас, через несколько лет после развода и его смерти, она по-прежнему верила в отцовскую ложь. Она стала самым худшим врагом для себя самой, она всегда боялась ошибиться или сделать что-то не так, попав в замкнутый круг из приступов тревоги и тщательно контролируемого спокойствия между ними.
— Дай мне знать, когда доберешься до ресторана Chick-fil-A, — сказала я.
Она ненадолго затихла, а ее фраза «я здесь» сопровождалась звуком отключения двигателя.
— Ты по прежнему носишь с собой бутылочку клонозепама? — спросила я, сохраняя свой тон ровным, без намека на обвинение. Моя мама ненавидела, когда я обсуждала тему ее рецептов на лекарства, но если она убрала лекарства во время одного из приступов маниакального опустошения своего бумажника, тогда она могла принять таблетку после того, как съест свой любимый сэндвич из Chick-fil-A, чтобы успокоить ее нервы и не повредить способности водить автомобиль.
Она вздохнула.
— Нет, бутылочка в шкафчике в большой ванной. В противном случае, я бы приняла одну, Хейзел. Пожалуйста, доверяй мне хоть немного.
Я хотела сказать ей не раздражаться, но теперь ее голос звучал таким измученным, что я не хотела нервировать ее еще больше.
— Хорошо, мам, будь так добра и включи громкую связь — ты помнишь как, — прошла пара секунд, прежде чем на линии послышалось слабое эхо. — Отлично, а теперь нажми кнопку «Домой» на своем iPhone и удерживай до тех пор, пока не появится сигнал, но не произноси ни слова.
— Почему? — спросила она.
— Сделай это, я потом объясню, — к счастью голос Сири послышался в телефоне, и пока моя мама не успела что-то сказать, я произнесла: — Сири, верни меня домой.
— Ох, появилась карта. Так и должно быть? — спросила мама, как будто я не потратила полтора часа на то, чтобы научить ее пользоваться GPS, когда она наконец-таки сменила свой старый телефон.
— Сири покажет тебе направление. Езжай медленно, внимательно слушай, что она говорит и все у тебя будет в порядке, — сказала я.
Прозвучал звон над входной дверью, и я подняла глаза, чтобы увидеть какого-то парня, который был слишком сексуальным для того, чтобы зайти в мой приют. У