– Не понимаю, почему вы хотите нас напоить, а не выслушать? – заупрямился Быстрицкий. – Мы вам подготовили такое предложение, от которого вы…
– Цыц! – погрозил ему пальцем дон Антонио. – Не так часто ко мне заглядывают русские гости, с кем можно выпить по-настоящему, по-мужски! Здешние аборигены после двух-трёх рюмок под стол валятся… Утром на них грустно смотреть.
Гости переглянулись, пожали плечами и, чтобы не «разочаровывать» хозяина, выпили до дна.
– Так каково оно, ваше предложение, господа? – спросил де Беррио, отправляя в рот кусочек селёдки.
– Чё? – посмотрел на него осоловевшими глазами Быстрицкий. – Чего тебе надо? На колени, холоп, перед моим благородием, полковником лейб-гвардии Его Величества… – не договорив, он уткнулся лицом в поверхность стола и захрапел.
– Ехали казаки на чужбину далёкую, – промычал, в свою очередь, Бадалов строку из песни и повалился со стула на пол.
– Ну как можно иметь дела с такими неженками, – усмехнулся дон Антонио. – Я когда-то знавал таких, что они за столом оставались, а я под него со стула падал.
В ресторан вошёл молодой мужчина и нетепеливо поспешил к столику де Беррио.
– Ну чего тебе, Самуэль? – спросил дон Антонио. – Не видишь, я с гостями забавляюсь, а ты…
– Письмо из Ленинграда, от Иосифа Бигельмана, – ответил мужчина, протягивая пакет.
– Вот это приятно, – улыбнулся де Беррио. – Вот это хорошо. Я люблю читать письма из Ленинграда, особенно от проныры Иоськи!
Вскрыв пакет, он достал из него лист, исписанный красивым убористым почерком, и прямо на глазах трезвел, читая письмо.
– Пиранья? – позвал он сидевшую за соседним столиком красотку. – Этих, – и указал пальцем на мертвецки пьяных гостей. – Самуэль с ребятами перетащит их в бунгало, а ты… – он хмуро глянул на её озабоченное лицо. – Ты бери своих куколок, и чтобы эти двое стояли утром передо мной в моём офисе, трезвые как огурцы, понятно?
– Да, хозяин, – кивнула девушка. – Только я не поняла, как кто они должны стоять перед вами?
– Как сиськи твои, тупица! – рыкнул на неё де Беррио. – А теперь делайте дело, и прочь с глаз моих! – распорядился он, заполняя бокал водкой. – Я знал, что такое случится. Я знал… э-э-эх…
7
На рассвете Кузьму привели к Мавлюдову. Когда он, «упакованный» в смирительную рубашку, переступил порог кабинета, у него зуб на зуб не попадал. Азат встретил его притворно приветливо.
– Сейчас я угощу тебя чаем, – сказал он, указывая Малову на стул. – А если откажешься, предложу водки. – Ну-с, так чего пожелаешь, Кузьма Прохорович?
– Я пожелаю воздержаться от того и от другого, – хмуро глядя на него, ответил Кузьма. – Мне хочется знать, почему я здесь, а не на свободе? Следствие окончено, а результатов нет.
Выслушав его, Мавлюдов оживился.
– Благодари бога, что ты здесь, а не в тайге с топором лес валишь, – сказал он. – Или чего хуже, не покоишься в безымянной могиле, в которую вбит столбик с номером.
Ошеломлённый Кузьма слушал Азата, не понимая, чего тот от него хочет, но сердцем чувствуя, что от мягко стелющего Мавлюдова добра ждать не приходится.
– Так ты что, стало быть, мой «спаситель»? – спросил он, с недоверием глядя на Азата.
– Вроде того, – ответил тот. – Даже скажу больше, теперь ты «в штате» моей лаборатории и мы с тобой, некоторым образом, «коллеги».
– И как это понимать? – ухмыльнулся Кузьма. – Ты так плоско шутишь, сучок бесхребетный?
– Позже всё узнаешь, – пропустив мимо ушей оскорбление, уклонился от ответа Мавлюдов. – А ты на меня зла не держи за то, что случилось. Мне от тебя больше сносить приходилось, помнишь?
– А теперь ты удовлетворён, видя меня вот таким вот?
– Удовлетворён? Вполне. Но и частично сожалею, что всё так получилось.
Азат вскочил из-за стола и принялся расхаживать по кабинету.
– Я навёл о тебе справки, – сказал он, остановившись. – Ты двадцать лет проработал кузнецом на заводе. Признаться, мне не понятен твой выбор. Почему ты не уехал с Бурматовым за границу, а остался в России?
– Тебе этого не понять, «товарищ Рахимов», – усмехнулся Кузьма. – Каждому своё дано в этой жизни. Не смог я душой от России оторваться, вот и не уехал в рай капиталистический.
– Надо же, – развёл руками Азат. – Целых двадцать лет жить под угрозой разоблачения и…
– Я жил и трудился честно, хоть и под чужой фамилией, – вздохнул Кузьма. – Вот только ты один навесил на меня клеймо врага народа, вредителя и заварил всю эту кашу. Кстати, а как у тебя получилось вытащить меня из тюрьмы?
– Как? – Мавлюдов рассмеялся. – Да очень просто. Тебя вычеркнули из списка живых, понял? Тебя нет, ты призрак, Кузьма Малов! Ты умер ещё давно, во время Гражданской! И Антон Мартынов тоже умер в твоём лице. Сам же знаешь, что никогда не было такого человека?
– Ладно, со мной всё ясно, – усмехнулся Кузьма. – А что с женой моей?
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – нахмурился Мавлюдов. – Её тоже нет. Где она, не знаю.
– Врёшь, ты всё врёшь, мерзавец! – закричал Кузьма. – Где она? Что ты с ней сделал?
Мавлюдов вернулся за стол, присел на стул и сложил на груди руки.
– А ты сам как думаешь? – спросил он, противно ухмыляясь. – Где может быть жена врага народа?
– В тюрьме? – скрипя зубами, спросил Кузьма. – Ты и её усадил за решётку?
– Нет, я не знаю, где она, – покачал головой Мавлюдов.
– О Господи, за что мне всё это? – простонал Кузьма. – Почему я оказался в руках этого урода? За какие грехи, Господи?
– Вот именно, ты правильно мыслишь! – воскликнул Мавлюдов. – Ты в моих руках, господин судебный пристав, и я вцепился в тебя мёртвой хваткой! Ты больше никогда не покинешь стен моей лаборатории, а я… Я могу сделать с тобой всё, что захочу, но… Я пока ещё не придумал, что мне с тобой сделать и как тебя использовать с пользой для науки!
– Но ведь прошло целых двадцать лет с тех пор, как мы виделись последний раз?
– Время прошло много, это для тебя. А для меня промелькнуло как одно мгновение!
Азат сложил перед собой на столе руки и сжал кулаки.
– А знаешь как я рад, что ты в моих руках? Я просто ликую не только наяву, но и во сне! Я голову сломал, какую страшную муку применить к тебе! Много мыслей на этот счёт, но никак не могу выбрать самую изощренную!
– Ты сумасшедший… ты чудовище, – сказал Кузьма хрипло. – Ты животное, ты…
– Довольно! – взвизгнул Азат, вскакивая из-за стола. – Называй меня кем угодно, но я есть я! А ты большой, сильный просто пыль под подошвами моих ботинок! Но с твоей помощью я собираюсь лечить очень влиятельных людей! Знай и «гордись» этим!
– И ты думаешь, что я соглашусь тебе в чём-то помогать? – возмутился Кузьма.
– А твоего согласия и не потребуется, – улыбнулся улыбкой вурдалака Мавлюдов и громко крикнул: – Санитары, уведите обратно эту падаль и… Успокоительное ему вколите!
* * *
В камеру соседку внесли на носилках. Особо не церемонясь, санитары перевалили её на кровать и ушли.
Женщина рыдала, корчилась, уткнувшись лицом в подушку. Алсу встала и подошла к ней.
– Что с тобой? – спросила она, присаживаясь на край кровати.
– Со мной всё хорошо, – ответила соседка едва слышно. – Сегодня они забрали всю мою кровь и перелили дряхлой старухе, а её кровь перелили в меня. Господи, как это противно и мерзко!
Она зарыдала. Алсу стала гладить её по голове, но соседка сбросила её руку.
– Всё горит, все внутренности огнём пылают, – сказала она. – Кровь старухи сжигает меня, Господи!
– Расскажи толком, что случилось? – недоумевала встревоженная Алсу.
Соседка ответила очень странно:
– Скоро и сама всё узнаешь. Потом и сама будешь рыдать, проклиная жизнь свою неудавшуюся…
Это было сказано с глубокой обидой и болью. Недружелюбный, колючий взгляд, брошенный соседкой, поразил Алсу.
«Она что, злится на меня? – думала она, сокрушённо вздыхая. – А может, я её чем-то обидела и не заметила сама?»
– Может быть, тебе воды дать? – спросила Алсу. – Попить хочешь?
– Ничего я не хочу, пей сама, – огрызнулась, всхлипнув, несчастная женщина. – Из меня кровь выкачивают, а тебя не трогают, почему? Для чего они берегут тебя, скажи мне?
Алсу пожала плечами.
– Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь мне, – сказала она. – Тебя куда-то уводят, потом приводят, и ты никогда не говоришь, где была. Вот только сейчас от тебя узнала, что из тебя перелили кровь в какую-то старуху.
– Все мы, кто содержится в подвале, не люди, а доноры… – заговорила соседка. – Заведующий этой лабораторией «эскулап» Рахимов, будь он проклят, возомнил себя гением и богом. Он верит, что знает способ, как излечивать людей от любых хворей. Не знаю, кто ему помог, но он притащился в наш город из Сибири и получил для работы лабораторию. Понятия не имею, как у него получается, но те, кого он лечит, странным образом выздоравливают, а мы… Те, у кого он забирает кровь, постепенно погибаем в этом кошмарном подвале.