Читать интересную книгу Политические тайны Второй мировой - Виктор Устинов

Пассивность и безразличие, с каким английское и французское правительства восприняли вступление немецких войск в Австрию и присоединение этой страны к Германии показали Гитлеру, что его политика расширения границ Третьего рейха находит поддержку в Лондоне и Париже, и он надеялся продолжать их дурачить под маской необходимости приращения могущества для нападения на Советский Союз.

После захвата Гитлером Австрии Черчилль убежденно говорил, что со стороны Германии неизбежно последует «новый шаг» — захват Чехословакии. «Зря думают в Англии, что фашистская Германия, подобно удаву, проглотившему свою жертву, задремлет, насытившись на сравнительно длинный период. Нет! Это удав особого рода. Громадная машина вооружений, приводимая Гитлером в действие, не может бездействовать сравнительно долгий период. В этом внутренняя логика режима». [49]

Черчилль настойчиво требовал от английского правительства защиты во чтобы то ни стало Чехословакии от всяких посягательств со стороны Германии. В захвате Чехословакии он видел угрозу со стороны фашистской Германии всему Дунайскому бассейну. Этот захват обеспечил бы Гитлеру возможность вести большую и длительную войну, тогда как до захвата Чехословакии он мог вести только короткую войну. И во время чехословацкого кризиса Черчилль считал, что Англия, Франция и Советская Россия должны послать Гитлеру ультиматум — оставить в покое Чехословакию.

Советское правительство не признало аншлюса Австрии и в лице народного комиссара иностранных дел сделало заявление для представителей печати, в котором указало, что «на этот раз насилие совершено в центре Европы, создав несомненную опасность не только для отныне граничащих с агрессором одиннадцати стран, но и «для всех европейских государств, и не только европейских… В первую очередь возникает угроза Чехо —

Словакии, а затем опасность, в силу заразительности агрессии, грозит разрастись в новые международные конфликты». Нарком Литвинов заявил о готовности Советского правительства «участвовать в коллективных действиях, которые были бы решены совместно с ним и которые имели бы целью приостановить дальнейшее развитие агрессии и устранение усиливающейся опасности новой мировой бойни» [50]. Сталин, обладавший чутким предвидением, увидел в аншлюсе Австрии повторение событий прошлого века, когда, вооружаясь, Пруссия стала расправляться со своими соседями поодиночке, что привело к развязыванию Первой мировой войны. Вот почему так пророчески и предостерегающе прозвучали слова Советского правительства, что «завтра может быть уже поздно, но сегодня время для этого еще не прошло, если все государства, в особенности великие державы, займут твердую недвусмысленную позицию в отношении проблемы коллективного спасения мира». [51]

Эти предостережения не были услышаны, прежде всего, в Лондоне, Париже и Вашингтоне, где правительства уподобились глухарям, и чьим тайным и сильным инстинктом оставалось стремление направить возрастающую мощь Германии против Советской России, о чем, как заклинание, твердил им и сам Гитлер. Он еще больше уверовал в свою непогрешимость и в свое предназначение сделать Германию великой, когда узнал, что «премьер-министр Англии и министр иностранных дел Галифакс отклонили после захвата Австрии советское предложение о коллективных действиях против немецких захватчиков» [52]. С Францией он не считался, видя, как она слепо двигается в фарватере английской политики.

После аншлюса Австрии Гитлер не скрывал своих захватнических планов по присоединению новых земель за счет соседних государств. «История всех времен, в том числе Римской и Британской империй доказывает, — твердил он своим генералам, — что всякое расширение пространства может происходить только путем преодоления сопротивления, и, причем, с риском». На себя и своих генералов он возложил всю проблему расширения границ в Европе в интересах Третьего рейха заявив, что ее надо решить в течение шести-семи лет, так как «после этого периода можно ожидать лишь изменения обстановки не в нашу пользу» [53]. На одном из совещаний с военными руководителями Гитлер откровенно изложил свои планы по захвату Чехословакии, утверждая, что того же хотят и жители этой страны.

Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Л. Бек одним из первых среди немецких военачальников противился вводу германских войск в Чехословакию и представил Гитлеру меморандум, в котором он назвал его политику опасной и предупреждал, что она неизбежно приведет к новой мировой войне и «краху Германии» [54]. Зная, что Бек не может быть единственным выразителем таких взглядов, Гитлер собрал весь высший генералитет и произнес перед ними вдохновляющую речь о величии Германии при содействии армии его планам и целям, убедив всех, что при оккупации германскими войсками Чехословакии английское правительство во главе с Чемберленом будет оставаться на позициях невмешательства. После ухода в отставку с поста начальника Генерального штаба генерал Бек в новой памятной записке «Германия в будущей войне» (август 1938 г.) еще более определенно указывал на неподготовленность Германии к войне на два фронта, в которой в качестве противника будет выступать Советский Союз. «В случае войны против мировой коалиции, — писал Бек, — Германия будет побеждена и, в конце концов, окажется выданной на милость победителей». С началом войны против СССР генерал Бек не был возвращен на военную службу. В беседе с одним из офицеров он сказал, что «эта война была проиграна еще до того, как раздался первый выстрел немецкого солдата». [55]

Быстрый успех, с каким была присоединена Австрия к Германии, придала Гитлеру еще большие силы и уверенность в потворстве западных стран его агрессивной политике, направленность которой он ни от кого не скрывал — подготовке войны против Советского Союза. Гитлер открыто стал готовиться к отторжению Судетской области Чехословакии и ликвидации чехословацкого государства. Он даже считал, что англичане и французы должны ему еще больше за колонии, которые они отняли у Германии в результате своей победы в Первой мировой войне. Английское правительство уступало в этом вопросе напору Германии, соблюдая на словах принцип исторической справедливости, а на деле прикрывала воинственную политику Берлина в надежде, что руками фюрера и его армии оно покончат с большевизмом в России, откуда, как казалось, исходит главная угроза миру и опасность британскому привилегированному классу. Прикрывая свою политику попустительства Гитлеру, английское правительство направило в Чехословакию лорда Ренсимена, который должен был на виду у международного общественного мнения выработать приемлемую дипломатическую форму для раздела Чехословакии и поглощения ее фашистской Германией. Английский лорд разыскал в древней истории удобное политическое решение для разрешения надуманного кризиса вокруг чехословацкого государства, которое коренилось, как он сообщал в Лондон, в вековых противоречиях «между тевтонской и славянскими расами в области, ныне называемой Чехословакией» [56]. Искажая действительность и игнорируя факты, лорд Ренсимен, без всякого стыда, повествовал своему правительству о притеснении славянами немцев, в то время как немцы имели равные права с чехами и словаками и были хозяевами положения даже в тех районах, где они составляли меньшинство, и посоветовал все эти районы (включая Судетскую область) передать Германии. По сути, лорд изложил своему правительству взгляды лидера Судетско-немецкой партии в Чехословакии К. Генлейна, и действовавшего по прямому указанию из Берлина. Судьба Чехословакии была решена: английское и французское правительства толкали чехословацкое правительство на капитуляцию. Это читалось в предложении Англии и Франции президенту Чехословакии, сделанное 19 сентября 1938 года, в котором было сказано, что «…оба правительства вынуждены придти к заключению, что поддержание мира и безопасности и жизненных интересов Чехословакии не может быть эффективно обеспечено, если эти районы (Судетскую область. — Авт.) сейчас же не передать Германской империи». [57]

В ответ, через сутки, 20 сентября, чехословацкое правительство сообщило Великобритании и Франции, что их предложения не пригодны для достижения цели, которое преследует британское и французское правительства в своих усилиях в пользу сохранения мира. В Праге был сделан очень верный вывод, который вскоре сбудется: «Паралич Чехословакии имел бы в результате глубокие политические перемены во всей Средней и Юго-Восточной Европе. Равновесие сил в Средней Европе и Европе вообще было бы уничтожено; это повлекло бы за собой далеко идущие последствия для всех остальных государств и особенно для Франции». В самом конце своего послания чехословацкое правительство снова делает зловещее предупреждение, что «в этот решительный момент речь идет не только о судьбе Чехословакии, но также и о судьбе других стран и особенно Франции».