край кровати. Трёт лицо ладонями. Оборачивается на меня напугав, шустренько отползаю подальше, натягивая на ноги футболку. Пытаюсь не заплакать, украдкой утирая сбежавшую слезу.
— Ты нахрена лезешь в постель с пьяным мужиком?! Ребёнок совсем! Ты чем думала?
— Вчера ты так не думал! — злюсь на его неуместные нравоучения в ответ. То ли упрекаю, то ли оправдываюсь. Алиса заткнись!
— Дура! Я пьяный был, а наутро вообще могу ничего не вспомнить. Ты серьезно… Мать твою, девственница! — рычит так, словно я не девственица, а инфицированная.
— Твою, мою не трожь! — вылетает у меня, он зло прожигает взглядом.
— Не могу поверить! Где твои мозги? Нахрена всё это было начинать с телефоном.
— Это не я. Это Лизка.
— Да-а, кстати. Что она там грозила рассказывать про тебя?
Упрямо сжимаю губы. Ага, сейчас так и выложила, а ещё говорил может ничего не вспомнить на утро.
— Не могу поверить! Девственница в моей постели! Нетронутая… Собирайся, домой отвезу, — вскочив стал одеваться. А я сижу в его футболке и не могу с места двинуться. — Ну чего ждёшь? Девственницы не мой профиль. Я в такое ввязываться не буду. Вот, как соберусь жениться, найду девственницу и оставлю для себя. А пока я не планирую жениться, ещё не нагулялся.
И тут меня так зацепило, будто грязью полили. Сама не напрашивалась, на шею не вешалась. Точно дура, сама влезла, самой и вылезать из позорища. Вскакиваю с кровати, хватаю одежду и бегом в ванную. Быстро оделась, кое-как расчесала волосы, умыла лицо холодной водой смыв остатки косметики. Взглянув на себя в зеркало чуть не заплакала от жалости. Невзрачное детское личико, хмуро и сонно смотрело на меня в отражении. Вернулась в комнату не взглянув на него, засунула в карман телефон, вот и всё я готова.
— Мать твою!
Поднимаю на него испуганно лицо. Что ещё натворила по его мнению?
— Господи, ну и дура! Куда ты лезла? Совсем ребёнок!
Кидаюсь к двери схватившись за ручку, она всё ещё заперта, но я всё равно продолжаю дергать, как сумасшедшая. Сколько можно слушать эти нравоучительные причитания?! Сколько можно поливать меня грязью, топтать моё и без того пыльное самолюбие, так безжалостно. И без этого стыдно до жути, дальше просто не куда. Сама бы ни за, что сюда с ним не пришла. Так меня не унижали никогда. Только и слышу, дура, дура, да и сама знаю, зачем лишний раз напоминать. Дёргаю за ручку со всей дури, что есть во мне, как он вчера сказал, задохлике. Обидно до слёз! Только бы позорно не разрыдаться.
— Выпускай! — не узнаю свой глухой голос.
— Я сказал сейчас отвезу, — зарычал он на меня, я аж подпрыгнула.
Съёжившись отхожу от этой проклятой двери. А вчера добрым показался. Еле держусь чтобы не сорваться на скандал. За пол часа столько наговорил, на год хватит. Удерживает полить в ответ тем же не меньше, осознание, что я ни черта его не знаю и не могу знать, чем может закончиться желанная перепалка. Оделся, обнаружив кинутую мной футболку в ванной. Отпер дверь пропуская вперёд, джентльмен блин! Козёл страшный! Пень!
Шагаю первая, он позади, так под конвоем дошли до парковки. Поёжившись от холода, обхватываю плечи руками. Утро, девять часов и холодно, не то, что вчера вечером. А моя куртка и рюкзак у Маринки. Школу прогуляла, что за невезуха.
— Замёрзла?
Не отвечаю, обойдётся. Забота в нём проснулась видите ли.
Усаживает в чёрный кроссовер неизвестной мне марки. Чёрт его знает, что означает этот значок на решётке. В кармане трезвонит телефон. Маринка.
— Да, Марин.
— Ты где?!
— Домой еду.
— Я в школу проспала, может заедешь за вещами?
— Да.
Покосившись на него, вижу, как прислушивается.
— Куда заехать? — тут же спрашивает, как только скинула вызов.
— Мои вещи у Маринки. Там меня и оставишь.
— Не оставлю. Домой поедешь. Маринка твоя подружка?
— Да, мы в одном классе учимся, — и чего докладываю спрашивается.
— Позвони, пусть вещи к подъезду выносит. Плохая у тебя подружка, забила на тебя вчера и даже не волнуется, где ты там и как.
— Оставь где просят, — одариваю злобным взглядом.
Во гадёныш, ещё и мою подругу хаит!
— Я сказал домой отвезу, — вырывает мобильник из рук, моя челюсть падает на пол от наглости. Совсем больной.
Тянусь отобрать, так он на меня так глянул, что я готова выпрыгнуть из машины находу. Вот же наглость! Никакой он не добрый, злой, как пёс бездомный. Набирает Маринку и приказывает с вещами ждать у подъезда. Именно приказывает. Через пару минут мы у цели. Подруга на улице в обнимку с моим рюкзаком, перепугано на нас глазеет. Только тянусь открыть дверь.
— Сидеть!
Подпрыгиваю на месте, испуганно на него уставившись. Сам забирает вещи ни проронив и слова. Всовывает мне в руки и сразу отъезжаем.
— Где живёшь?
Называю адрес, перечить страшновато. Отворачиваюсь к окну и делаю вид, будто рассматриваю пейзажи серых старых домов, мимо которых проносимся. Город только просыпается, заторможенные люди толпятся на остановках, дорожное движение напоминает муравейник. Как только подъезжаем к дому, пулей вылетаю из машины забежав во двор. Он сразу уезжает.
Дом открываю без опаски, родители на работе, а вот я прогульщица. Выпускной класс, экзамены на носу, лёгкий страх грызёт внутри, каждый раз при упоминании. Телефон пиликает в кармане. Маринка. Ну гадюка ползучая, я тебе сейчас устрою.
— Ты гадина, бросила вчера меня с ним!
— Алис, он тебя домой отвёз?
— Отвёз! Ты слышала, что я сказала?! Тебе всё равно, где я ночевала?
— Димка нормальный пацан, я думала отвезёт домой и всё.
— Ага! Отнёс в гостиницу, а утром морали читал. Унизил, как последнюю шлюху, будто я сама залезла к нему в кровать, — рычу в трубку.
Блин! Сама же залезла, стыд обжигает лицо, сжимаю зубы и кулаком по столу от досады. Позорище-то какое!
— Вы-ы-ы… это…
— Нет! — ору на неё. — Он с девственницами не спит! Ты меня вчера бросила! — сбрасываю вызов дрожащими руками. Злая до искр в глазах, и на неё, и на себя, на всех…
Под душем смываю стыд, неприятный осадок на душе. Ну хочется мне думать, что смываю. Перехватив бутерброд, заваливаюсь спать.
Проснулась с головной болью, будто ударилась где. Проспала весь день, за окном темно. На кухне громыхает посуда, да так громко, что слышу