Правда-матка
Как-то Фаина Георгиевна, прознав о том, что ее давний друг драматург Николай Эрдман отправляется в гости к самой Щепкиной-Куперник, напросилась пойти вместе с ним. Зная пристрастие Раневской к ненормативной лексике, Эрдман строго-настрого предупредил актрису о том, чтобы она в гостях тщательно следила за своей речью.
Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, замечательная писательница, драматург, поэтесса и переводчица, правнучка великого русского актера Михаила Щепкина, слыла образованнейшей, утонченнейшей женщиной своего времени, поборницей чистоты великого русского языка.
— Клянусь тебе, К-х-коленька, что я не пророню ни слова, — обещала другу Раневская.
Царственной Татьяне Львовне было в это время под шестьдесят, она перевела тогда кого-то из мировых классиков, то ли Шекспира, то ли Лопе де Вегу, то ли Ростана, и жила в полном достатке, содержа трех или четырех приживалок. За столом, который ломился от всякой всячины, разговор шел неторопливый и благопристойный. Фаина Георгиевна стоически молчала, не вмешиваясь в светскую беседу.
Как известно, в свои девичьи годы Щепкина-Куперник была страстно влюблена в Чехова. И разговор за столом, конечно, зашел об Антоне Павловиче.
Фаина Георгиевна вспоминала: «Я благоговела перед нею, согласно кивала, когда она завела речь о Чехове, о его горестной судьбе и ялтинском одиночестве, когда супруге все недосуг было приехать»…
Речь шла о вдове Антона Павловича Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой, пережившей великого писателя на 55 лет. Их шестилетний брак был исключительно эпистолярным — супруги написали друг другу по 400 писем, но Книппер ни дня не прожила с Антоном Павловичем. Писатель вынужден был из-за болезни поселиться в Ялте, а Ольга Леонардовна, примадонна Художественного театра, не торопилась к больному мужу, выискивая невероятные причины, из-за которых она, ну никак, не может оставить Москву. К тому же ходили упорные слухи об ее служебном романе с Немировичем-Данченко. В общем, все свидетельствовало о том, что Книппер вышла замуж за великого писателя исключительно из тщеславия. После революции Ольга Леонардовна сделала себе блестящую карьеру и нажила состояние на том, что она, дескать, официальная вдова Чехова.
Когда Щепкина-Куперник с гостями стала обсуждать персону Книппер, «градус» разговора за столом повысился, все немного завелись, единодушно осуждая Ольгу Леонардовну за наплевательское отношение к Антону Павловичу и вообще за легкомыслие. Ощутив опасность ситуации, Николай Эрдман обеспокоенно покосился на Раневскую, но было уже поздно.
— Татьяна Львовна, а ведь Ольга Книппер — бл…дь, — категорично заявила Фаина Георгиевна, — полнейшая бл…дь!
Рубанув правду-матку, Раневская сама обмерла от страха, подумав, что сейчас ей откажут от дома!
Все приживалки истово перекрестились, после чего каждая смиренно сказала:
— Истинно ты говоришь, матушка, бл…дь.
— Рот на замок! — прикрикнула хозяйка дома, и приживалки тут же смолкли. После чего изысканная Татьяна Львовна всплеснула ручками и очень буднично, со знанием дела воскликнула:
— И вправду, бл…дь, последняя бл…дь!..
Адский комбинат
На киноэкране Раневская впервые появилась уже в солидном 38-летнем возрасте, когда ее театральный стаж составил целое двадцатилетие. Первые попытки актрисы обратить на себя внимание кинорежиссеров были провальными. Как вспоминает сама Раневская, в начале 1930-х годов она собрала многочисленные фотографии, на которых была снята в десятках ролей, сыгранных в периферийных театрах, и отправила их на «Мосфильм». «Мне тогда думалось, что эта фотогалерея может продемонстрировать режиссерам мою способность к перевоплощению и поразить их, — признавалась актриса. — Я с нетерпением стала ждать приглашения на съемки, но была наказана за такую нескромность. Один мой приятель, который в то время играл в кино, чем вызывал во мне чувство черной зависти, вскоре вернул мне все снимки, сказав: «Это никому не нужно — так просили вам передать». Я возненавидела всех кинодеятелей и даже перестала ходить в кино».
И опять все решил счастливый случай. Однажды на улице Раневскую остановил улыбчивый молодой человек. Он признался, что ему безумно понравилась игра актрисы в спектакле Камерного «Патетическая соната», после чего он загорелся желанием, во что бы то ни стало снимать ее в кино. По словам Раневской, она так обрадовалась, что кинулась ему на шею… Этим молодым человеком оказался начинающий кинорежиссер Михаил Ромм, а фильм «Пышка» (1934), куда он пригласил сниматься Раневскую, был его первой самостоятельной режиссерской работой. Фаина Георгиевна сыграла небольшую роль аристократки госпожи Луазо. Фильм снимался в немом варианте (он был озвучен лишь в 1955 году), тем не менее, чтобы лучше прочувствовать образ госпожи Луазо, Раневская достала подлинник рассказа Мопассана и разучила несколько фраз на языке оригинала. И как блестяще, как убедительно сыграла Фаина Георгиевна! Особенно запоминается небольшой эпизод — госпожа Луазо с неподражаемым смаком ест курицу. Даже у сытого человека во время просмотра слюнки потекут — он наверняка бросится к холодильнику и начнет жадно жевать.
Однако, как вспоминала Раневская, съемки «Пышки» проходили в чрезвычайно сложных условиях. Киногруппе предоставили огромный, только что отстроенный, нетопленный, пахнущий сырой штукатуркой, павильон комбината «Мосфильм». От холода у актеров зуб на зуб не попадал. Постоянная суета, мучительно долгая установка света, шум аппаратуры, вечная неразбериха… — все это выводило актрису из себя. К тому же начальство Москинокомбината предоставляло для съемок «второстепенного» немого фильма только ночные смены. «С тех пор я, как сова, по ночам не сплю!» — жаловалась Раневская. Платье ей сшили из той же ткани, которой обтянули дилижанс, — пудового веса. К тому же заставили носить накладной живот и ягодицы. «Я чувствовала себя штангистом, месяц не покидающим тренировочный помост!» — с гневом восклицала актриса. После съемок в «Пышке» Раневская поклялась, что никогда не переступит больше порога этого ада!
Так непросто начинался многолетний роман актрисы с кинематографом.
Не имей сто рублей
Главную героиню в «Пышке» сыграла молодая актриса весьма скромного дарования Галина Сергеева (гораздо больше, чем своими ролями в кино и театре, она известна как жена великолепного тенора Ивана Козловского. — Ред.). Зато Сергееву природа наградила роскошным пышным бюстом четвертого размера. Рассказывают, что впервые увидев Галину в платье с глубоким декольте, Раневская, к удовольствию смешливого Ромма, выдала такую остроту:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});