– Один из нас точно сошел с ума. Не советуй мне, как поступать.
– Она не пойдет с вами, – Уильям выступил вперед, заслонив женщину своей спиной. – Вы опасный человек!
Зак резко дернулся.
– Виктории ничего не грозит. А вот к тебе это не относится.
– Хорошо, если ты хочешь поговорить, пойдем. – Она была готова на что угодно, лишь бы развести этих двоих. – Где твоя машина?
– Там, – махнул рукой Зак, не сводя глаз с Уильяма.
– Ты не обязана идти с ним, – заговорил Ховард. – Он мне ничего не сделает.
– Мне пора, Уильям, извини. Нам с ним действительно надо поговорить.
– Как скажешь, – развел тот руками и обратился к Заку: – Сколько б ты ни размахивал кулаками, если бы она сама так не решила, я бы ее не отпустил.
– Ах ты щенок!
Виктория в последний момент перехватила руку мужа. Уильям резко развернулся и, не попрощавшись, ушел.
– Что это значит? У вас какие-то секреты? – прорычал Зак, увлекаемый Викторией к машине.
– Не понимаю, о чем ты, – невинно ответила Виктория.
Она не собиралась сообщать ему о ребенке в такой обстановке. Ощущение растущей внутри нее жизни придавало ей сил и уверенности в себе.
Зак распахнул перед ней дверцу роскошного «ягуара».
– Несмотря на весь тот энтузиазм, с каким ты начала новую жизнь, счастливой ты не выглядишь. Что произошло? Травка оказалась не такой зеленой, как ты ожидала? Или поклонник уже надоел?
– Какой поклонник?
– А кто он тебе? Любовник? Верный рыцарь, который утешает тебя после всех злоключений со злодеем вроде меня? Как далеко у вас все зашло? Ты с ним уже переспала? И не разубеждай меня! Слепому видно, что он в тебя влюблен по уши. – Зак кинул беглый взгляд на ее зарумянившиеся щеки и подытожил: – Ясно. Я так и думал.
Виктория понимала, что оправдываться бессмысленно. Зак все равно не поверит, что она никогда не приняла бы гостеприимства Уильяма, если бы знала о его чувствах. Господи, какая же она слепая и наивная дурочка!
– Итак. – Зак резко перестроился и «подсек» соседнюю машину. – Что ты собираешься делать?
– Кажется, ты намерен со мной поговорить… – Ей не хотелось огорошивать его, пока он вел машину. – Может, ты где-нибудь остановишься?
– Похоже, ты хочешь что-то мне сообщить, – полувопросительно-полуутвердительно произнес Зак. – Я прав?
– Да. – Виктория глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. К чему ворошить былое? Между ними все кончено, но она должна поставить его в известность, что она беременна.
Зак считал ее виноватой и отказывался выслушивать какие-либо объяснения. Он все ставил с ног на голову. Ведь это он завел любовницу, он обделывал за счет Виктории свои делишки. Она не позволит относиться к себе как к вещи, тем более не потерпит такого отношения к своему ребенку.
Оставшуюся часть пути они молчали. Виктория физически ощущала его мускулистое тело, чувствовала его запах, думала о нем. О том, что ей придется провести остаток своей жизни без него. А он будет с другой. С Джиной или с кем-то еще. Но у нее есть ребенок. Он станет смыслом ее жизни и воспоминанием об их браке – браке, который длился одну ночь.
Машина свернула в переулок и остановилась перед массивной чугунной решеткой. Виктория не сразу поняла, где находится.
– Зачем ты меня привез сюда? – воскликнула она.
– Ты сказала, что хочешь спокойно побеседовать в тихом месте. Чем плохо сделать это у себя дома – доме, который мы вместе выбрали и где я теперь живу один.
– Это не наш дом, – угрюмо произнесла Виктория. Ей до смерти не хотелось переступать этот порог.
– Наш, Тори, – тихо возразил Зак. – Твой и мой, как бы ты к этому ни относилась.
Белый дом в викторианском стиле был увит глицинией. Ее аромат лился в открытые окна машины. Виктория влюбилась в этот сад с первого взгляда. Каких только цветов здесь не было! Весенние маргаритки и крокусы соседствовали с пионами, маками и душистыми розами всевозможных цветов и оттенков.
Когда они с Заком выбирали этот дом, Викторию поразил огромный, отделанный дубом холл, живое напоминание о минувшей эпохе. Тогда она сказала, что сам бог велел наполнить его радостью и детским смехом. Зак усмехнулся, но на следующий же день оформил все необходимые для покупки документы. Вот только жаль жизнь здесь так и не успела начаться… Хотя нет, именно начаться и успела…
– Мне не хочется заходить, – запротестовала Виктория. – Мы вполне можем поговорить в машине.
– Ты мне не доверяешь? – резко ответил он. Никогда раньше она не слышала у него таких интонаций. – Думаешь, я немедленно наброшусь на тебя? Перестань, тебе ничего не угрожает. Заодно кофейку выпьем.
Виктория поняла, что спорить бесполезно. Не взглянув на него, она покорно вышла из машины и побрела к входу. Только бы ей удалось справиться с собой и не расплакаться у Зака на глазах. К тому же будущему малышу тоже совсем не полезно, когда его мама нервничает.
В холле ничего не изменилось с тех пор, как она была здесь в последний раз. Разве что добавились два кресла и старинные консоли с вазами. Видимо, они появились после ее ухода.
– Какие красивые, – оценила она, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе.
– Глаза б мои их не видели, – огрызнулся Зак.
Прежде она рассмеялась бы в ответ на его вспыльчивость, но сейчас ей было вовсе не до смеха. Виктория прошла в кухню, откуда открывался вид на оранжерею.
– Садись, я сварю кофе.
Оранжерею окружали высокие раскидистые деревья. Жаркий июльский воздух был тих и спокоен.
Виктория почувствовала, как сильно она устала. Сейчас она расскажет ему о ребенке, что следовало бы сделать еще две недели назад. Она прошла в оранжерею, опустилась на деревянную скамью и закрыла глаза. Как ей надоела эта постоянная слабость. Даже во сне она чувствовала себя усталой. Ей до смерти надоела непрекращающаяся тошнота. То, что другие женщины, которых она встречала в клинике, чувствовали то же самое, служило слабым утешением.
В небе одиноко жужжал самолет, гудели пчелы. Сейчас она расскажет про ребенка, заговорит о разводе, и они снова начнут ругаться. Перед этим ей нужно немножко отдохнуть. Совсем недолго…
Открыв глаза, Виктория немедленно запуталась в мягком шерстяном пледе, которым была укрыта. Она не сразу поняла, где находится.
Оглядевшись, она увидела, что тени стали длиннее. Значит, уже вечер? Зак сидел за столом, на котором были разложены какие-то бумаги. Он работал.
– Ой, прости. – Неужели она так долго проспала? – Сколько сейчас времени? – смутилась Виктория. – Уже вечер?
– Только что семь пробило, – невыразительно ответил Зак.
– Семь? – Она проспала целых пять часов.