что с ним случилось, что он так выглядит. Но что более важно — куда он идёт? Неужели, понял, что кто-то пришёл? Или он услышал, как я зову его? Дело дрянь.
Инк вышел из комнаты, а я решил проникнуть в дом таким способом — через окно. Аккуратно приоткрыв окно нитями, я стал тихо и медленно пробираться по ветке дерева. Было трудно, мне даже показалось, что я слышал хруст, но обошлось.
Итак, я в доме. Куда же чернильный пошёл? Я приоткрыл дверь и не спеша начал спускаться по лестнице. Только не скрипи, плиз.
Так, я на первом, Инка поблизости нет, хотя… Он на кухне. Поесть решил? Я стал осторожно обходить диван и по-тихоньку приближаться к кухне. Что он там делал? Нож? Для чего он ему? Он замахнулся на себя и собирался убить? Нужно остановить его.
Комментарий к Боль отчаянного
*Тип тож шутка.
*Шутки про кости.
Тут, так-то, грустненько.
Давайте посочувствуем Инки!
========== “Временное” перемирие ==========
— ИдИИоТ, Тыы ЧЧтоооО ДееЛлаеШь? — крикнул разрушитель, хватая своими нитями художника.
Нож со звуком упал на пол кухни, а Инк полетел поближе к Оши, связанный нитями. И вот, теперь он прямо перед разрушителем в его нитях. Но что за странное чувство? Нити не давят и не причиняют боль? Обычно, когда нити касались костей, моментально сжимали их и ломали. Или просто сдавливали и держали, но не эти. Эти нити просто… Удерживали? Так аккуратно поддерживали тело, словно говорили: «Мы не причиним тебе боли». Но это странно. Почему Ошибка так аккуратно держит Инка? Почему не убьёт? Почему остановил? Что он вообще здесь делает?
— Эррор? — с пустыми глазницами произнёс хозяин дома, — Что ты здесь делаешь?
Был ли Инк рад? Или же напуган? А может, удивлён? Возможно, если бы он мог чувствовать, но сейчас ему было всё равно, как умереть. Он лишь хотел прекратить эту боль. И стать свободным от этого тела, хотя бы на время.
— Пришёл к тебе. Тебя месяц не было, стало не так весело разрушать вселенные. Решил поинтересоваться: что же такого произошло, что радужный мудак бросил свои обязанности? — смотрел Эррор на Инка. И только сейчас он мог разглядеть того получше. Это было жуткое зрелище.
Левая рука полностью сломана, не хватало двух пальцев и были шрамы на костях. Правая была изрезана всем, чем можно было прорезать кости. Ноги были повреждены меньше, но несколько сломанных кусочков костей и капли засохших чернил, заставляли думать обратное. Одежда порвана. Видневшаяся грудная клетка заставила узреть исчезновение некоторых рёбер.
Что было с Инком до этого — и думать не хотелось. Это лишь цветочки. Он не знал, что было самым жутким. Но больше пугали глаза. Да, Ошибка знал, что у Инка они другие, когда тот не лакает краску, но он и понятия не имел, что они так жутко выглядят. А чего он ожидал увидеть? У художника же нет души, какие должны были быть глаза?
— А разве тебе не всё равно? Ты уже пришёл, убей меня. Разрушь вселенные, тебя теперь никто останавливать не будет. — сказал Инк, смотря этими пустыми глазами прямо в душу разрушителя. Жутко.
— Не поверишь, но сейчас мне как-то не до них. Я хотел убедиться, что ты в порядке и уйти, но как я вижу, теперь это невозможно.
С этими словами, Эррор аккуратно опустил Инка на рядом стоявший диван и сел сам. Немного ближе. Он повернулся и протянул к нему свои руки. Чернильный начал дёргаться. Внезапно, он почувствовал теплоту в ногах, посмотрев туда, он увидел исходящую от рук Ошибки магию.
— Не вертись. Помочь же пытаюсь. — прошипел Эр, залечивая раны на ногах, правда, исчезнувшие кости вернуть он не мог. Поэтому пытался помочь хотя бы так.
Он смог немного подправить кости на ногах и убрать чернила. Потом попросил чернилку вытянуть вперёд руки. Что тот и сделал. Не с радостью, но сделал. Починил сломанную руку, залечил все шрамы на них. Сделал всё тоже самое и с телом. Затем перешёл к черепу.
Это было сложнее всего, так как именно череп пострадал больше. Рана на черепе постепенно начала сужаться, это давало повод немного порадоваться. Но всё же, она осталась, хоть и не такой большой.
Когда он сделал всё, что мог, открыл портал и нитями достал оттуда две упаковки шоколада. Одну он оставил себе, а другую протянул соседу. Инк с опаской, но взял шоколад. Эррор свой сразу схомячил. А Инк понемногу начал есть свой. Так они просидели несколько минут, прежде чем один из них начал говорить.
— Так, что с тобой случилось? Не расскажешь? — начал Эррор, грозно глядя на своего собеседника.
— А что тебя интересует? Ну заперся я здесь, и что? Нельзя? — отвернувшись ответил Инк.
— Например, накой чёрт ты с собой «это» делал? — показал на оставшиеся раны Ошибка. — Это так весело или что?
— Ты не понимаешь. Мне было больно, я был в отчаянии.
— И поэтому ты решил делать с собой такое? А если бы ты умер?
— Я и умирал. Сотни или тысячи раз. Почему тебя это сейчас волнует?
— Потому, что раньше ты себя так не вёл. Ты всегда защищал эти ошибки. Всегда пытался остановить меня. Постоянно твердил о том, что мы можем стать друзьями и всё в этом роде. И где этот Инк? — вопросительно посмотрел разрушитель.
— Спрашиваешь: где тот наивный идиот? Где тот придурочный, что так отчаянно хотел мира? Что так сильно мечтал и надеялся на дружбу? Ты сам понимаешь, что несёшь? Какой бред ты несёшь? — не выдержал Инк и перешёл на крик. — НЕТ БОЛЬШЕ ЭТОГО ИНКА. ОН СДАЛСЯ, ЯСНО? СМИРИЛСЯ С ПРОИГРЫШЕМ. ПОТЕРЯЛ НАДЕЖДУ. ПЕРЕСТАЛ МЕЧТАТЬ. ОН ДАВАЛ ТЕБЕ СОТНИ, НЕТ, МИЛЛИОНЫ ШАНСОВ, А ТЫ ПРОСТО УБИВАЛ И УБИВАЛ ЕГО. РАЗРУШАЛ И УБИВАЛ ВСЁ, ЧТО ОН ПЫТАЛСЯ СПАСТИ. ОН СЛЕПО ВЕРИЛ В ТО, ЧТО ТЫ ИСПРАВИШЬСЯ. ОН ДАВАЛ ТЕБЕ ШАНСЫ, А ТЫ ВСЁ РАЗРУШАЛ.
— …
— Я… Я просто сдался, Эр. Я больше не тот наивный идиот, которого ты знал. Я не мечтаю и не питаю надежд. Я опустил руки. Я не хочу больше пытаться. Я впал в депрессию с того самого дня, как мы виделись. Я просто не видел смысла пытаться. Я убивал себя, причинял себе боль, перестал пить краски, чтобы не чувствовать. Но я всё равно чувствовал боль. Жуткую, жгучую боль, она не оставляла меня ни на секунду. После смертей становилось немного легче, так что это быстро вошло в привычку.