назову.
— Верно. — одобрила мама.
— Его зовут Звёздочка. — возразила Лили.
— Милая, — улыбнулась мама, — мальчику не подойдёт такое имя. Почему ты хочешь назвать его именно так?
— Ночью, — начала повествование малышка Лили, — я хотела спуститься к Звёздочке. Когда я подошла к кладовой, то увидела лучики, а дверь была открыта. Я слышала, что кто-то говорит. Думала, вернулся папа, но никого не было, только стоял Звёздочка.
София взволновалась:
— Никак к нам в дом пробрались фейри? О, светлые боги, только бы не злые духи!
— Лили, снова ты выдумываешь небылицы. — остановила её Ингрид.
— Я говорю правду!
— Мама, в который раз она старается напугать меня своими историями. Всё потому, что я рассказала ей о Келпи.
София нахмурила брови:
— Ингрид. — когда мама своим особым тоном произносила полные имена дочерей, те знали, что сейчас им будет худо. — Сколько я просила тебя не пугать сестру⁈
— Знаю, мама, — опустив голову, поспешила раскаяться старшая дочь. — Прости, Лили.
София смягчилась:
— Мы с отцом не вечны. И тогда только вы будете самыми близкими. Так к чему тратить время на ссоры? Лили ещё многого не понимает, потому, на тебе бо́льшая ответственность, как на старшей.
— Понимаю. — кивая, пообещала старшая.
Положив «Звёздочке» несколько кусочков запечённой рыбы, оставшейся с ужина и, поставив миску свежей воды, Ингрид, пока ещё не село солнце, залезла на чердак, протереть пыль и там. Отец, хоть и не часто, поднимался наверх, чтобы оставить снасти и рабочую одежду. Из-за характерного запаха держать их внизу было нельзя, а во дворе обязательно украдут соседские мальчишки.
Вернув коробки к стене, она отжала половую тряпку и начала протирать широкие половицы одну за другой. Мягкие лучи заката ложились на вещи, когда-то имевшие ценность для хозяев дома. Почему бы вдове Бимгейм не продать весь этот, прямо говоря, хлам? Как многие пожилые женщины и мужчины её возраста, конечно, она была ещё той скрягой, но деньги любила больше, нежели бесполезные накопления. Возможно, память о покойном супруге по сей день ей столь же дорога́?
За коробками, в месте, где раньше стояла корзина, девочка заметила начерченный в пыли маленький круг.
Не может такого быть. Она поднесла керосиновую лампу: и правда, в неровном круге был нарисован неизвестный символ.
Может, оттеснилось от какого-то предмета в коробке?
Ингрид стёрла пыль.
Спустившись вниз, она вернулась в комнату. Лили сидела на своей кровати с тряпичной куклой, наряжая ту в недавно сшитое старшей сестрой платьице, и хвастаясь им Звёздочке. Как и всякий раз, малышка отказывалась спать.
К радости Ингрид, Лили сообщила, что сливок, как и смешанного с ними лекарства в блюдце не осталось. Что, вдруг, случилось с котом, раз он решил-таки выпить противное ему снадобье?
Помимо расположенных у противоположных стен железных кроватей, в комнате стоял аккуратный квадратный стол из белой берёзы и непарный ему стул из каштана.
Здесь София, когда выдавалась свободная минутка, учила старшую дочь чтению, письму и арифметике. Остальное же, укладывая девочек спать, рассказывал отец. Малышки слушали, словно сказку, плавное повествование о королевствах и морях, диких островах и столице Соединённых Земель; об истории, сражениях, королях, королевах и великих магах; о малых и больших богах, о слабых и сильных духах.
Возле спального места Ингрид стояла высокая тумба с тазом, кувшином и полотенцем, а на стене висело обрамлённое резной рамкой зеркало. Помимо перечисленного, маленькую комнатушку заполняли комод и небольшая чугунная печь, в зимнее время отапливаемая углём.
Ремонт же был скромным. Поэтому девочки украсили свои владения бирюзовыми шторами на окнах, сшитыми из отреза недорогой ткани, выделенного Софией; разноцветными лентами на решётчатых спинках кроватей, а также скромным горшком фиалок на подоконнике.
Умывшись и переодевшись ко сну, малышка Ин помолилась:
— Священные духи и боги, защитите меня, мой сон, моих маму и папу, Лили и кота…
К слову, последний, наверное, не впечатлённый показом новомодных нарядов, давно уже, спал в кухне.
Ингрид открыла окно, впуская вечернюю прохладу, после чего легла в постель и затушила лампу.
— Когда приедет папа? — скучала Лили.
— Когда сможет.
— Ты расскажешь мне сказку?
— Какую?
— Про Келпи.
— Мама запретила.
— Ну пожа-а-алуйста, я честно-пречестно ей не скажу…
— А ты не испугаешься?
— Я не испугалась даже спуститься ночью в кухню! — с гордостью напомнила Лили.
— Действительно, ты очень храбрая, — искренне подметила Ингрид. Сама бы она, услышь мужские голоса в тёмной кладовой, бежала бы со всех ног в спальню родителей. — Но, пожалуйста, если ещё раз услышишь или увидишь что-то подобное, расскажи мне, это может быть опасно.
— Хорошо, а ты расскажешь про Келпи?
— Может, лучше о русалках?
— Нет, — канючила Лили, — хочу про лошадку!
Ингрид сдалась. Возможно, ей опять за это достанется, но Лили обещала не бояться. Более того, старшей сестре казалось, что рассказом о кровожадном водяном духе, себя она напугала куда больше, чем заворожённую малышку, то и дело, говорящую о том, что непременно бы прокатилась на спине черноглазой лошадки.
Наконец, Лили уснула, а за ней и, уставшая за целый день уборки, старшая сестра.
Мирный сон прервал скрежет. Ингрид открыла глаза.
— Кот? — тихо позвала она.
Скрип. Скрип.
— Звёздочка?
Бах!
Что-то упало!
— Кот! — требовательно крикнула девочка.
В испуге закричала и Лили:
— Ингрид, мне страшно! Это Келпи?
Трясущимися руками старшая сестра потянулась к лампе, зажигая её.
Керосин заканчивался, да и фитиль почти прогорел, поэтому свет тусклого огонька помогал лишь немного. Было по-прежнему темно, или, быть может, она ещё не проснулась, так как глазам мешала тёмная пелена, а потому, малышке Ин никак не удавалось разглядеть происходящее.
Бам!
— Кот! — напугавшись не на шутку, закричала Ингрид.
Послышался звук открывающейся двери, и на пороге появилась мама со своей, хорошо освещающей комнату, лампой.
— Что за шум? — кажется, женщина была встревожена не меньше дочерей, но старалась держать голос ровным.
Лили выглянула из-под одеяла. Ингрид пролепетала:
— Я услышала кого-то, и мне стало страшно.
— Минутку. — вошла мама, зажигая единственную настенную лампу. Стало светло.
Комната была перевёрнута, а кот, возможно, пробравшийся в окно по карнизу, замер, покрытый сажей.
Теперь стало предельно ясно, почему казалось, будто по комнате разошёлся дым. В ночной темноте было сложно понять, что чёрное облако являлось всего-то пылью открытой печи, из которой тот наскрёб оставшейся золы, разнеся её по полу.
Был перевёрнут стул, разбросана оставленная на нём одежда — шкодник, как и полагается маленьким сумеречным хищникам, выспался за день и устроил ночную охоту.
Мама только вздохнула.
— Прости мама, я всё уберу. — пообещала Ингрид.
— Скоро рассвет — наведёте порядок утром, а сейчас, пойдёмте спать в большую спальню.
Все трое, не отошедшие от испуга, ушли в комнату