Фаина переводила взгляд с мужа на дочь — и обратно.
— Все, мама, пока. Я позвоню, как в общежитии устроюсь, — бросила Людмила и, резко повернувшись, практически выбежала из комнаты. Фаина сорвалась за нею. Послышался топот, голоса, щелкнул дверной замок, хлопнула дверь.
Чикатило взял газету и продолжил чтение. Вернулась расстроенная Фаина. У нее на глазах были слезы.
— Боже мой… И как-то все на бегу, не по-человечески… Почему ты так с ней?
— Выросла она, Фенечка, — пожал плечами Чикатило. — Все, отрезанный ломоть. У них в этом возрасте всегда самые близкие — самые плохие, сама же говорила. Смирись. Переключи на второй канал, кино сейчас будет.
Фаина вздохнула, подошла к телевизору, щелкнула ручкой переключения каналов. По ее щекам текли слезы.
1992 год
Чикатило сидел в клетке, погруженный в воспоминания, пустыми, мертвыми глазами смотрел на судью. По рядам прокатился ропот. Судья постучал ладонью по столу, призывая к порядку. Ропот в зале постепенно стих, судья обратился к Чикатило:
— Подсудимый Чикатило, повторяю вопрос. В материалах дела значатся два убийства, вменяемые вам. Это убийство Л. П. Воловахи в Мясниковском районе Ростовской области и убийство И. Н. Гореловой в Батайске. Оба убийства совершены в восемьдесят шестом году.
— Я уже говорил, в восемьдесят шестом году я никого не убивал. Не нужно было. Это не я. Насильников вокруг много, — монотонно сказал Чикатило и обвел взглядом зал, будто бы ища среди людей в зале насильников.
Снова стало шумно.
— И в Батайске я никого не убивал, — добавил Чикатило. — Почему вы решили, что я вообще был в Батайске?
— Вы же меняли места убийства? — спросил судья.
— Я их не выбирал, нет… Были случаи, по пять километров ходил в лесу, вместе шли и шли, а потом задергало, затрясло.
— Вы вели с собой жертвы, чтобы совершать убийства? — уточнил судья.
Чикатило отвел взгляд, начал говорить еще тише:
— Ну получалось так, убивал. Я думал, уже так выработалось у меня, с целью физической разрядки… С этой целью уводил, а то что убивать, я так не формулировал, нет. Просто как вижу одинокого человека, так уже должен увести его в лес.
— Что было для вас критерием выбора жертв? Возраст? Внешность?
— Я никакого значения не придавал… — повел плечами Чикатило.
— Если не выбирали, то чем объяснить, что, когда вас так «затрясло», вы ни разу не напали на мужчину, на пятидесятилетнюю женщину? Более того, почти все женщины, которых вы уводили, были либо опустившиеся, бродяжки, либо с психическими отклонениями. Значит, был выбор?
— Значит, да, получается… — Чикатило помотал головой. — Которые шли со мной…
— Вы искали их?
— Нет, я жертв не искал, без дела ходил, как затравленный волк…
Чикатило поднял глаза, посмотрел на судью с тоской и отвернулся. По залу снова прокатилась волна шума, кто-то грубо выругался.
— Тишина в зале, — призвал к порядку судья.
Часть II
Это случилось в Батайске в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году.
Костя Черемушкин, рослый парень с красивым, холеным, но несколько одутловатым лицом, небрежно развалившись за рулем «Жигулей», ехал по центральной улице Батайска. Машина была под стать хозяину: вся в наклейках, катафотах, из открытого окна звучала музыка.
Лениво скользя взглядом по прохожим, Черемушкин неожиданно притормозил, подался вперед, жадно рассматривая стройную девушку в модном прикиде, танцующей походкой шедшую по тротуару. Быстро сняв с пальца обручальное кольцо, Костя свернул и догнал девушку.
Она, краем глаза заметив машину, бросила быстрый взгляд на водителя, но тут же отвернулась и стала подчеркнуто старательно смотреть куда угодно, но только не на Черемушкина, делая вид, что он ей безразличен.
Костя опустил водительское стекло, сделал музыку тише и небрежно бросил:
— Привет, красивая!
Девушка улыбнулась краешками губ, ей было приятно, что на нее обратил внимание такой «упакованный» парень.
— Тебе уже говорили, что ты похожа на Мадонну? — спросил Костя.
Затем он фальшиво запел:
Some boys kiss me,
Some boys hug me
I think they’re O.K.
If they don’t give me proper credit
I just walk away[4].
— А вы вот, к сожалению, даже на Леонтьева не похожи, — дерзко ответила девушка.
— А чего ты мне выкаешь? — засмеялся Костя. — Мы же договорились на ты.
— Когда это мы договорились? — девушка тоже засмеялась.
Это был легкий флирт, в котором и он, и она чувствовали себя как рыбы в воде.
— Сегодня ночью, — сказал Костя. — Ты мне снилась до утра.
Девушка остановилась, разглядывая Черемушкина и про себя решая: дать шанс этому веселому парню или нет.
Костя нажал на педаль тормоза.
— Как зовут? — спросил он.
— Вчера еще Аллой была.
— А я Костей, — он кивнул на сиденье рядом с собой. — Запрыгивай. Довезу, куда скажешь, у меня сегодня выходной.
Алла секунду колебалась, потом сделала «последнюю проверку»:
— А курить у тебя в машине можно?
— О боги! Она еще и курит! — расхохотался Костя. — Запрыгивай, говорю. У меня все можно, красивая! Любой каприз — за ваши деньги.
— Какие деньги?! — притворно возмутилась Алла.
— Да шучу! Присказка такая, — махнул рукой Костя. — Гусары с дам денег не берут.
Алла, тряхнув прической, обогнула машину и уселась на пассажирское сиденье. Черемушкин галантным жестом протянул ей пачку «Мальборо», дал прикурить. Алла затянулась, выпустила дым, засмеялась. Машина сорвалась с места и унеслась вдаль. Вслед ей неодобрительно смотрел старик, случайно ставший свидетелем этого знакомства.
* * *
Голые Черемушкин и Алла лежали в постели. Рядом на столике пестрели этикетками с иностранными словами бутылки, стояли недопитые бокалы, пепельница с окурками, лежали сигареты, зажигалка.
Они уже несколько часов делали то, что оба любили и умели: выпивали и занимались любовью. Очередное «сплетенье ног, сплетенье рук» только что закончилось, оба тяжело дышали, и по лицу Аллы гуляла довольная улыбка. Костя взял сигарету, прикурил, выпустил тугую струю дыма.
— Я тебя, красивая, сразу засек.
— Да лан тебе… — хрипло засмеялась Алла. — Сразу!
— Бля буду. Подумал еще: «Вон какая девчуля идет. Точно моя будет!»
Алла забрала у Черемушкина сигарету, затянулась, выпустила дым тонкой струйкой.
— Ага, прям вот «точно». Если бы не блейзер твой фирмовый… И не тачка…
— То есть ты со мной только из-за тачки? — неожиданно нахмурился Костя и вынул сигарету из тонких пальцев девушки.
— Да лан, не скрипи. Тачка — это так… Приятное дополнение, — Алла снова улыбнулась. — Ты вообще весь… В порядке. Упакованный.
Черемушкин удовлетворенно улыбнулся, затушил окурок в пепельнице.
— Есть такое дело. И, главное, запомни, красивая, — я отказов