сломал руку. Его отвели к медсестре, “скорую” вызывать не стали (они никому не вызывают, потому что могут быть проблемы). Я примчалась в школу, а он стоит на улице, ждет меня. Его медсестра вывела, чтобы, видимо, был со своей рукой подальше от школы. Мы поехали первым делом в больницу, потом уже я стала разбираться. У них там полы в школе не меняли лет сорок, Данилка рассказал, что споткнулся о щель в полу. Классный руководитель стала меня уверять, что полы ремонтировали, и у них есть все документы. Мол, при чем здесь полы, это дети такие! Учителям пофиг на детей, им важна только своя репутация. Начали мне говорить, что кроссовки были не завязаны у него, еще что-то...»
Судя по фотографиям, в полу в школьном спортзале между старыми досками действительно щели и грубые швы. «Мне интересно, куда деваются наши деньги, которые мы бесконечно платим на нужды школы?» — недоумевает Ольга.
Зарина, преподаватель в доме детского творчества, знает о конфликте и волнуется за семью Азата. «Мама Азата одна пытается идти против системы, я за нее переживаю. Уже ходят слухи, что она якобы вымогала у родителей Макарова деньги. Уверена, что это неправда. Найпа Алгалиева — очень порядочная женщина».
При упоминании имени Обуховой одна из девочек оживилась и сказала, что Ольга Васильевна ведет у нее английский язык. «Она несправедливо учит, в классе многим занижает оценки. Мы с девочкой одинаково контрольную решили, она мне четыре поставила, а девочке — три. И потом говорила ее маме, что ей нужно репетиторство. Я занимаюсь у нее за деньги, и многие занимаются».
Ирина Глазкова, живущая в том же доме, что и Найпа Алгалиева, рассказала, что сочувствует Азату и его матери. «Да, они приезжие, ну и что? Они порядочнее многих местных тут. Я не знаю точно, что у них там было с Обуховой, как они на нее работали, я не видела.
Но видела, как она приезжала сюда, как увозила Ольгу и привозила обратно. Однажды привезла ее, она уставшая вся такая. Я говорю: “Сколько тебе она заплатила за весь день?” Та руку разжимает — в руке двести рублей. Я бы хотела, чтобы Найпа в этой схватке со всеми нашими “шишками” победила, потому что иначе так и будет у нас твориться произвол против простых хороших людей».
На прошлой неделе делом Алгалиевой занялся новый адвокат из Самары, которого оплатила общественная организация «Домик детства». В «Домик» Алгалиева обратилась случайно, увидев в интернете, что организация помогает детям и малоимущим семьям. По словам адвоката Нины Ивановой, судебное разбирательство, скорее всего, затянется. «В разумных пределах получить компенсацию морального вреда шанс у Алгалиевой есть. Но суд наверняка будет долгим, потому что мы привлекли в ответчики руководство школы. Конфликт начался в школе, и прямо сейчас климат там не очень хороший. Азат предоставлен сам себе, он не получает знания. Пока еще не было слушания с учетом новых обстоятельств, будем ждать».
***
Вечером Азат делает домашнее задание по английскому. Не понимает практически ничего, я подхожу, чтобы помочь. Заодно спрашиваю, как прошел его день в школе.
— Так, нормально, — отвечает он и склоняется над тетрадью.
— Как ты думаешь, почему с тобой в школе не разговаривают?
— Из-за Ольги Васильевны. Она настроила класс против меня. Будто я плохой, и мама моя плохая.
— Как бы ты хотел, чтобы эта история закончилась?
— Справедливо.
— Что для тебя значит «справедливо»?
— По закону... Чтобы наказали Ольгу Васильевну. За то, что мы на нее работали, за то, что она грубила моей мамке, за то, что занижает оценки.
— Может, тебе лучше переехать в Самару, пойти там в другую школу?
— Я не хочу, я тут привык. И мамке и так тяжело, она больная, а как мы там будем жить?
Я уезжаю из Хворостянки поздно вечером, в сильную метель. Снег засыпает и толкает машину, впереди ничего не видно, кроме бело-черной мглы. Водитель шутит, что за ночь Хворостянку заметет вместе с домами.
«ДОГВИЛЛЬ»
Для того чтобы история Найпы Алгалиевой получилась максимально полной и достоверной, мне потребовалось провести в Хворостянке несколько дней. На разговор с журналистом Найпа решилась от отчаяния. К тому времени, когда я приехала в Хворостянку, у нее уже не осталось сил, чтобы бороться самостоятельно. Ситуация была критической: Азат приходил домой в слезах, с ним не разговаривали в классе, учительница по английскому делала вид, что мальчика нет на уроках, директор школы прямо говорила Найпе о том, что им стоит уехать из села, а расследование по факту избиения Азата одноклассниками затягивалось и оборачивалось против жертвы. Поэтому наше первое интервью было скомканным и очень долгим: Найпа все время плакала.
Беседуя с Найпой, я чувствовала, что ее рассказ честный. А еще понимала, что она сообщила не все. Я редко довольствуюсь тем, что получаю на первом интервью. Хорошо, когда после опроса других участников истории и разговоров с местными жителями есть возможность снова вернуться к главному герою и задать уточняющие вопросы. Если он, как в случае с Найпой, расстроен и напуган, то может забыть о каких-то важных фактах, или может их стыдиться: мало кто готов излить душу незнакомому человеку, а тем более журналисту. Так что историю о том, как Найпа «попала в рабство к классному руководителю», я услышала от нее не сразу. Женщина рассказала об этом, когда немного привыкла ко мне и поняла, что я здесь не из-за «жареных фактов», а хочу правды и справедливости, как и она.
Для меня в разговоре с героем самое главное — терпеливо слушать и не лениться снова и снова уточнять детали. В разных ситуациях, в разном настроении он вспоминает новые факты. И даже если повторяет свою историю по кругу — важно слушать внимательно. В его речи всегда может проскользнуть фраза, за которую можно зацепиться и задать вопрос.
Всякий раз, когда Найпа упоминала в своем рассказе классрука Обухову, я замечала, что она начинает плакать сильнее, и говорить ей становится сложнее. В очередной раз, обратив на это внимание, я спросила: «Найпа, я же вижу, что вам трудно говорить о ней. Почему?» Найпа замялась и сказала, что не уверена, что ей стоит рассказывать об этом. Я объяснила, что для того чтобы материал был объективным и достоверным, я должна знать все. И тогда она призналась, что всей семьей они работали на Обухову за оценки Азата.
Когда Найпа рассказала мне всю