Она почти добралась до противоположного конца и радовалась, что сейчас попадет в нормальный коридор и перестанет жмуриться от этого сияния, идти почти вслепую.
И тут прохладный воздух мгновенно раскалился, распался на сеть снежно-белых молний, безжалостно отраженных в бесконечном металле...
Обстановка на "Титане" и "Дальнем" остывала медленно. Дельфин и его начальничек отдыхали на гауптвахте - после жуткого избиения на генеральском ковре. Сам Барлоу люто жалел, что он - не древний бог и не может вот так просто, без бумаг сбросить их обеих с неба на Землю. Инга третий день лежала в коме - что было невероятным, счастливейшим чудом. Ее непосредственный шеф, медик-1, Алексеев, с первых часов болезни подчиненной вдрызг поссорился с "малокомпетентными" коллегами-"титанами". Поэтому они не участвовали в лечении Петере. Но несколько раз на дню докладывали генералу, что пока "полуграмотный русский" решил придержаться верной методики. А медкомпьютеры "Титана" и "Дальнего", на время стыковки ставшие единой сетью, показывали, что риска для жизни девушки уже нет.
К началу четвертых суток Инга открыла глаза. Непривычные проблески темноватого, ледяного огня в них только подчеркивали бледность осунувшегося лица. Спокойно созерцая белый, полузеркальный потолок, она почти мимоходом спросила:
- Какая-то неприятность?
Петр Сергеевич Алексеев облегченно выдохнул, но счел своим долгом садануть об пол кардиолокатором - благо прибор был рассчитан и не на такое:
- Мол-лодец! Доложи по видео капитану! А денька через два еще генерал выдаст тебе причитающееся!
Пациентка созерцала потолок - только где-то под донышками зрачков плясала усмешка. Лицо - спокойно и холодно. Никаких эмоций.
И - ни одного взгляда на экран медкомпьютера, на данные о своем состоянии, которое, согласно машине, было далеко не блестящим.
Поздний вечер, почти ночь. В такое время освещались лишь служебные помещения - пустые, не гулкие только из-за звукоизоляции. Старпом "Дальнего" медленно двигалась по широкой трубе-туннелю. Мертво улыбалась - сама не зная для кого. Скорее для того, чтобы показать самой себе: все, все в порядке.
Но ей было страшно. ТО, что недавно утащило ее с вечеринки в оранжерее, опять пришло. ОНО появляется все чаще. Нина не возмущалась, не сопротивлялась только вот сегодня не выдержала, сбежала из каюты. Но сейчас уже полностью взяла себя в руки и шла назад - добровольно. И ОНО - ждало, когда она придет к НЕМУ по своей воле.
Она победила слабость. Только вот ноги почему-то все еще ватные. Да сжимает сердце, сильно сжимает...
Дверь с бело-черной пластиковой табличкой приближалась. В голове лениво крутилось какое-то полуреальное воспоминание - будто она идет от двигателей "Дальнего", к которым ее что-то не пустило, вроде бы одна из дверей заработала не так, не открылась на личный код старпома... Воспоминание все больше расплывалось, да оно и не казалось существенным. Может, ОНО использовало даже бегство от НЕГО в своих целях - какая разница?.. Главное, Нина возвращается...
Она, давая себе последнюю поблажку, немного постояла в коридоре, разглядывая витые буквы своей должности и Ф.И.О. Потом нажала кнопку замка, вошла.
И опять - приступ страха, паники. Чисто животный ужас не сознания - оно вроде б не боится, - а самой биологии, самого тела.
Автоматически засветилось золотое бра над кушеткой. Мягкие, тяжелые лучи потекли по "тисненым обоям". Стали почти живыми лица родных - на тоненьких пленках трехмерных фотографий, приклеенных к стенам. В полумраке дальнего угла на пульте бытавтомата слабо заиграли синтетические полудрагоценные камни - и их тоже приклеивала она сама, не в силах смотреть на стандартное безликое уродство этого терминала...
Рагозина села на кушетку - в ее каюте мебель никогда не убиралась в стены. Это немного не по правилам, но все же в Уставе нет прямого запрещения на сей счет. А постоянная, неизменная кровать так пахнет домом... Жаль, что у Нины нет брата. Тогда бы он нес честь рода. А она сама могла бы быть на Земле и не мучиться ощущением Пустоты за стенкой, не изматываться на ненавистных физических тренировках. И тем более никогда бы не встретилась с ЭТИМ...
Она мяла в тонких, нервных пальцах цветастое толстое покрывало - тоже не казенное, а сотканное еще прабабушкой из настоящей (!) овечьей шерсти. Шерсть немного кололась, это было приятно, это отвлекало... от...
Старпом знала, что так НАДО. И что следует гордиться тем, что ее используют - пусть даже это настолько неприятно для ее низшей сути. Ведь речь идет о счастье Родины, о благе Человечества...
Мутную, муторную волну страха давить было не легче и не труднее, чем всегда. Вот, случилось: ОНО, словно наконец уловив состояние Нины, вроде бы спешно помогло - перемены в состоянии сознания ускорились. Женщина с дикой, звериной благодарностью подумала о чуткости этих неизвестных людей, - и ее веки захлопнулись, как свинцовые бронированные двери. Тело стало далеким и чужим, осело на кушетку. Чернота перед глазами кружилась тяжким, жутким водоворотом, смывавшим весь мир. И со дна этой воронки поднимались испарения еще большего мрака...
Замок каюты закрылся сам собой. Так же, как и всегда, но Нина, немного очухавшись, неизменно думала, что блокирует его сама.
Свет отключился, в последнюю долю секунды почему-то став гнилостно-красным. В этом проблеске старпом показалась трупом из фильмов ужасов.
Перед ее глазами стремительно рос прямоугольник Ничто. Всегда, даже в самой темной пещере, люди видят световые искры и пятна - эхо работы мозга. Но здесь, в Тьме, не существовало ни одной такой искры.
Полная, непредставляемая чернота.
Небытие.
Голос, который не был голосом:
- Начинаем новый урок.
Беззащитное сознание, подчиняясь ранее заложенной программе, отозвалось беззвучно, для проформы:
- Да.
На Тьме, словно на школьной доске, начали проявляться контуры новой воронки - бесцветной и неопрятной. На ее стенах медленно, передергиваясь, плыли какие-то аналоги обычных надписей. Они вгрызались в человеческое "Я", скапливались в подсознании - как радиоактивные, смертоносные отходы.
И первым, традиционным было: "Подчиняйся. Подчиняйся. Не помни днем то, что знаешь сейчас. Бойся МЕНЯ. Бойся не подчиниться МНЕ. Бойся не угодить МНЕ. Бойся..."
Глава 2. О всем явном и кое о чем закулисном
От "Титана" отделились штатно. Разгон шел по графику. Мрачный экипаж был перегружен работой. Разговоры шли такие, что, имей слова чуть-чуть побольше силы - и от Министерства Космоса осталась бы лишь оплавленная воронка.
Это настроение, как инфекция, передалось даже морским свинкам и крысам в виварии. Они все время хандрили. А главное - начинали визжать при приближении Инги Петере, не желали пожирать то, что она приносила. Медик-1, смачно ругаясь, был вынужден перекинуть Ингу на профилактику медкибернетики. Правда, перед этим он все-таки затолкал свою помощницу под комплексное медобследование. Но опять не нашел в ней ни малейших отклонений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});