— Тебя ищет Пернилле, — сказал Скербек, пряча в карман телефон.
— Она не должна знать об этом месте. Я же просил тебя. Ни слова, пока я не скажу.
— Она всех обзванивает, спрашивает, где ты.
Вдоль наружных стен дома стояли строительные леса, окна затягивала пленка. Бирк-Ларсен платил своим людям за разгрузку напольных досок, водопроводных труб и кровли, предварительно взяв с каждого обещание молчать при жене о доме в Хумлебю.
— У мальчиков будет по отдельной комнате, — сказал он, глядя на серый каменный дом. — А вон то окно, на самом верху, видишь?
Скербек кивнул.
— Нанне достанется весь тот этаж, с отдельным входом. А Пернилле — новая кухня. Ну а мне… — Он засмеялся. — Мне — тишина и покой.
— Тебе это влетит в копеечку, Тайс.
Бирк-Ларсен засунул руки в карманы красного комбинезона:
— Справлюсь.
— Может, я смогу помочь.
— В смысле?
Нервный сухощавый Скербек стоял рядом и переминался с ноги на ногу больше обычного.
— Мне тут сказали, где по дешевке скидывают тридцать телевизоров. Все, что нужно, — это…
— У тебя долги? В этом дело?
— Послушай. Я уже нашел покупателей на половину… Можем войти в долю…
Бирк-Ларсен вытащил из кармана пачку денег, отсчитал несколько банкнот.
— Мне бы только погрузчик на час…
— Держи. — Он вложил деньги Скербеку в руку. — Выброси из головы всю эту дурь с телевизорами. Мы уже не пацаны, Вагн, чтобы контрабандой промышлять. У меня семья. Своя фирма. — (Скербек взял деньги.) — А ты — часть и того и другого. И всегда будешь.
Скербек смотрел на купюры. Бирк-Ларсен в который раз поморщился при виде дурацкой серебряной цепи на шее приятеля.
— Подумай, каково будет мальчикам навещать дядю Вагна в тюрьме?
— Слушай, я бы и сам… — начал Скербек.
Тайс Бирк-Ларсен не слушал — по улице к ним мчалась на велосипеде «Христиания» Пернилле, так, что ярко-красный короб подпрыгивал на брусчатке.
Он сразу забыл и о секретной покупке дома, и о ремонте, и о том, что надо где-то искать деньги. Вид у Пернилле был ужасный.
Она соскочила с велосипеда, подбежала к нему, вцепилась в отвороты кожаной куртки.
— Нанна пропала. — Бледная, перепуганная, она едва дышала. — Полиция нашла твою карточку из видеопроката где-то возле аэропорта. И там еще была… — Она поднесла руку ко рту. Глаза налились слезами.
— Что?
— Ее блузка. Розовая, с цветочками.
— Да в таких полгорода ходит.
Она качнула головой:
— А твоя карточка?
— С Лизой они говорили?
Вагн Скербек стоял рядом и слушал. Она повернулась к нему и попросила:
— Пожалуйста, Вагн.
— Чем я могу помочь?
Бирк-Ларсен молча посмотрел на него, и Вагн отошел.
— А тот гаденыш из ее класса?
— Она давно порвала с Оливером.
На его скулах вспыхнули красные пятна.
— Полиция с ним говорила?
Глубоко вздохнув, она сказала:
— Я не знаю.
Он вынул ключи из кармана, крикнул Вагну:
— Отвези Пернилле домой. И велосипед. — И, подумав, спросил жену: — Почему ты не приехала на машине?
— Они не разрешили мне сесть за руль. Сказали, что я не смогу вести.
Тайс Бирк-Ларсен обхватил жену кольцом крепких рук, прижал к себе, поцеловал, погладил по щеке и сказал, глядя ей в глаза:
— С Нанной все в порядке. Я найду ее. Возвращайся домой и жди нас.
Потом он забрался в фургон и уехал.
— Я отвезу тебя к бабушке. У тебя есть ключи?
Хорошая погода так и не вернулась, день заканчивался туманом и моросью. Лунд ехала в Эстербро, ее двенадцатилетний сын Марк сидел рядом на пассажирском сиденье.
— Значит, мы не летим в Швецию?
— Летим, только сначала мне нужно тут кое-что закончить.
— Мне тоже.
Лунд взглянула на сына. Но мысли ее занимала полегшая желтая трава, запачканная кровью девичья блузка. И фотография Нанны Бирк-Ларсен, с гордой улыбкой обнимающей двух младших братишек. Лунд понятия не имела, о чем говорил сын.
— Я же рассказывал тебе, мам. День рождения Магнуса.
— Марк, сегодня вечером мы улетаем. Это было решено давным-давно.
Он буркнул что-то и уставился в окно, усеянное каплями дождя.
— Ты похож на обиженного лосенка, — сказала Лунд и засмеялась. Одна. — Тебе понравится в Швеции. Там отличная школа. Я буду проводить с тобой больше времени. Мы сможем…
— Он мне не отец.
У Лунд зазвонил телефон. Она посмотрела на номер и завозилась, вставляя в ухо гарнитуру.
— Ну да, никто и не говорит, что он твой отец. Он подыскал тебе хоккейный клуб.
— Я уже хожу на хоккей.
— Но ты же говорил, что тебе ужасно надоело быть самым младшим членом «ФЦК».
Молчание.
— Разве не так?
— Мой клуб называется «КСФ».
— Да, — сказала она, принимая звонок.
— «КСФ», — повторил Марк.
— Еду.
— «К», «С», «Ф», — медленно, по буквам произнес Марк название.
— Хорошо.
— Ты каждый раз забываешь, как правильно.
— Да.
До пункта назначения оставалось уже недалеко, и это радовало Лунд по двум причинам. Во-первых, ей нужно было как можно скорее встретиться с Майером. И во-вторых, Марк будет… пристроен.
— Уже совсем скоро мы поедем в аэропорт, — сказала она. — У тебя ведь есть ключи, да, милый?
Под хмурым одноцветным небом через желтое поле медленно двигалась цепочка из двадцати одетых в синее полицейских с красно-белыми палками в руках, которыми они прощупывали грязь и пучки травы. Собаки-ищейки обнюхивали сырую землю.
Лунд понаблюдала за ними, а потом пошла в лес. Там вторая команда, следуя за еще одной группой собак, осматривала замшелые стволы, исследовала грунт, расставляла маркеры. Майер был там, в полицейской куртке, промокший до нитки.
— След четкий? — спросила она.
— Довольно четкий. Собаки идут за ней с того места, где нашли блузку. — Он заглянул в блокнот и махнул рукой в сторону зарослей в десяти метрах от них. — И в тех кустах нашли светлые волосы.
— Куда ведет след?
— Вот сюда, — ответил Майер, указывая точку на карте. — Примерно где мы сейчас стоим. — Еще один взгляд в записи. — Она бежала. Зигзагами через лес. Вот тут она остановилась.
Лунд подошла и тоже заглянула в карту:
— Что находится поблизости?
— Лесная дорога. Может, ее там подобрала машина.
— Что насчет ее мобильника?
— Выключен с прошлой пятницы. — Ему не нравились эти элементарные вопросы. — Послушайте, Лунд. Мы прошли по ее маршруту мелкой гребенкой. Дважды. Ее здесь нет. Мы понапрасну теряем время.
Она развернулась и пошла прочь, по дороге посматривая на болото и желтую траву.
— Алё? — произнес Майер с суховатым сарказмом, к которому Лунд уже начала привыкать. — Я что, невидимка?
Лунд вернулась и сказала:
— Растяните цепь и пройдите еще раз с начала.
— Вы слышали хоть слово из того, что я сказал?
На куртке у одного из полицейских ожила рация, вызывали Лунд.
— Мы кое-что нашли, — донесся голос.
— Где?
— В глубине леса.
— Что это?
Пауза. Тем временем начинало смеркаться. Потом:
— Похоже на захоронение.
Те же медлительные сумерки наползали на город, сырые и безрадостные, тусклые и холодные. В штабе своей предвыборной кампании под коралловыми лепестками светильника в форме артишока Хартманн выслушивал информацию от Мортена Вебера. Поуль Бремер не приедет в гимназию для проведения дебатов. Управление городом было важнее, чем привлечение нескольких лишних голосов.
— Как выгодно для него все сложилось, — заметил Хартманн.
Риэ Скоугор поставила на стол перед ним чашку кофе.
— Пока мы были в гимназии, мэрия выпустила пресс-релиз о выделении дополнительных средств. Он был готов к нашему вопросу.
— То есть он знал о двадцати процентах. Как такое возможно, Мортен? — спросил Хартманн.
Вопрос, казалось, возмутил Вебера.
— Почему ты меня спрашиваешь? Может, он проводил свое исследование. Это логично… Обещания помочь образованию всегда приносят очки на выборах.
— И получил те же результаты? Нет, он знал о наших цифрах.
Вебер пожал плечами.
— Не нужно было тебе отменять дебаты, — вставила Скоугор.
У Хартманна зазвонил мобильный.
— Пропала девушка. У меня не было выбора.
— Это Тереза, — сказали в трубке.
Хартманн глянул на Риэ Скоугор.
— Сейчас я занят, перезвоню позже.
— Не отключайся, Троэльс. Уверяю тебя, это важно. Нам нужно встретиться.
— Боюсь, это неудачная идея.
— Кто-то хочет запятнать твое имя.
Хартманн сглотнул:
— Кто?
— Мне позвонил один журналист. Не хотелось бы обсуждать это по телефону.
— В пять у нас здесь будет благотворительная акция. Приходи. Я смогу оторваться на несколько минут.