никого выпивать до дна.
- Я боюсь только людей, – ответил Кеннет. – А ты – нелюдь. Чего тебя боятся?
Она удивилась и соскользнула с перил на палубу. "Аберрейн" угрожающе скрипнула.
- Любой из нас когда-то был человеком.
Бреннон снова пожал плечами:
- Считай это поблажкой в честь того, что когда-то ты была человеком. Если сама прыгнешь за борт, то стрелять не стану.
- Потрясающее милосердие, – усмехнулась дирдайле и чуть сощурилась на салон. – О! Они уже провели экзорцизм! Они не так беззащитны, как ты думаешь.
- Значит, упырем полковнику не стать. Так старалась – и все вхолостую...
- Упырем? Дурак. Я всего лишь сделала его своим вассалом. Кто он такой, чтобы предлагать ему бессмертие?
- А! Так это, оказывается, бессмертие! А я-то думал...
- Разве тебе не жаль умирающую от голода женщину? – спросила дирдайле, не рискуя, однако, приблизиться. Возьмут ли ее серебряные пули с такого расстояния? Или лучше в упор?
- Нет.
- Ты можешь напоить меня сам. Не бойся, я обещаю, что не буду пить до дна. Довези меня до города, и я уйду.
Кеннет потер подбородок.
- То есть, предлагаешь отвезти тебя в Шеллингхерст, к людям, чтобы ты наконец как следует пообедала?
- Какое тебе до них дело? Ты спасешь своих пассажиров – на этом мы можем договориться?
- Нет, – ответил Бреннон и, вскинув дробби, выстрелил из обоих стволов. Дирдайле с криком боли и ярости метнулась прочь – вверх, в паруса. На палубе осталась пурпурная лужица.
***
Говорят, серебро – кровь ушедших богов, и потому оно сжигает плоть лишенных тени. Так в Риаде частенько называли всякую нежить и нечисть. Дирдайле была голодна и ранена, и ему не стоило покидать пост перед дверью салона. Она могла броситься в любой момент, и потому Кеннет поспешил перезарядить дробби. Дирдайле получила в грудь две серебряные пули – разве она сможет удержаться, когда жертва совсем рядом? Если не от голода, то из мести.
“Нужно стрелять ей в голову”, – подумал капитан, и “Аберрейн” полностью одобрила эту мысль. Дождь превратился в ливень, заливающий палубу, в небе клубились черные тучи, видимость сжалась до прыгающего по палубе круга света от фонаря, который болтался на крюке у двери салона. Вокруг взвыл ветер.
Бреннон ощутил резкую смену курса за миг до того, как бриг швырнуло на правый борт. "Аберрейн" почти закричала, застонал такелаж, и беспомощно захлопали паруса. Кеннета влепило в правый борт так, что ребра захрустели. Он упал на четвереньки, хватая ртом воздух. По груди быстро разлилась жгучая боль.
Капитан поднялся, ухватившись за декоративные перильца фальшборта, нагнулся, чтобы не сдуло, и упрямо двинулся к салону. К счастью, оружие Кеннет не обронил, но хватит ли двух серебряных пуль в башку, чтобы угомонить эту тварь? Уж сколько он уже в нее всадил... но крови она теперь не получит, подкрепится некем.
Вдруг над ухом Бреннон пронесся короткий ехидный смешок, и тут же его вздернуло в воздух, как кролика. Дирдайле швырнула Кеннета об палубу, и он отчетливо услышал хруст собственных ребер. Капитан перевернулся на спину, отполз с открытого пространства и, задыхаясь, уперся спиной в основание мачты. Дирдайле парила над штурвалом; на него капало пурпурным. Черные волосы, как облако, окутывали стройную фигуру. Женщина раскинула руки. Взвыл ветер, волна сцапала бриг огромной лапой и потащила его к темному небу. Нос "Аберрейн" задрался, паруса захлопали, и Бреннон представил, каково сейчас пассажирам в салоне.
- Ты не знаешь правил игры, моряк, – голос дирдайле отдавался в ушах капитана, словно прибой. – Не пытайся состязаться со мной, все равно проиграешь...
- Ты ошибаешься, – сипло шепнул Бреннон. – Здесь мои правила.
На этот раз “Аберрейн” прицелилась поточнее, и такелажный блок врезался дирдайле точно в спину. Ее бросило на палубу, канаты и снасти опутали кровопийцу, как змеи. Однако кипящее вокруг море снова отвлекло “Аберрейн” – корабль понесся вниз, скатываясь с волны, как с горки. Кеннет съехал по палубе, навстречу дирдайле, которая с гневным рычанием разрывала снасти.
Бреннон врезался в женщину, когда она уже поднялась на четвереньки, и они кубарем катились по палубе, пока не врезались в борт. Когти дирдайле впились в бок капитана, над его лицом, как огни, загорелись сиреневые глаза, распахнулась пасть с длинными клыками. Пахло трупным зловонием, и Кеннет, не дожидаясь укуса, разрядил оба ствола дробби прямо в пасть твари.
Дирдайле откинулась назад, качнулась, словно нетвердо стояла на ногах, и полетела за борт. А вместе с ней ухнула в морскую пропасть и волна. Кеннет извернулся по-кошачьи, кинулся к мачте и вцепился в нее изо всех сил, стиснув зубы от боли в расходящихся ребрах. На палубу с силой молота, бьющего по наковальне, обрушился поток соленой воды. Но Бреннон не торопился на встречу с Господом и повис на мачте, как дейрский бульдог на шее волка.
Слово чья-то рука крепко прижала его к мачте, пока волна сползала с брига, утаскивая за собой все, что оказалось приколочено недостаточно крепко. К счастью, волна оказалась всего одна. Ветер вдруг угомонился, море, качнув бриг еще пару раз, стало успокаиваться, ливень сменился слабым дождем, а грозовые тучи расползлись, открыв глубокое синее небо с серпом луны и россыпью звезд.
Переведя дух и отплевавшись, Кеннет со второй попытки поднялся на ноги и привалился спиной к мачте. Сломанные ребра зверски болели, но легкие были целы. Он протер глаза и сощурился на бледную полоску луны. Сколько там еще до рассвета?
А потом, сунув руку в карман, он понял, что потерял ключ от двери салона.