Рассуждая целый день подобным образом, Вероника мне помогла понять, что попади любая другая женщина в такую же ситуацию, как я, — сделала бы то же самое.
Немного успокоившись и взяв себя в руки, я вышла из спальни.
Заглянув в ванную, вдруг вспомнила, что когда я уезжала из дома, в машинке еще стирались вещи и соответственно их никто оттуда не вытаскивал.
Достала полусухое постельное белье, сложила в стопку. Глажкой займусь завтра с утра. Как раз завтра работаю во вторую смену. .
Душа требовала каких-то свершений и я решила приготовить ужин.
Где-то глубоко внутри я все же надеялась на то, что Мишка сегодня придет. Ну, не будет же он обижаться на меня вечно?! Рано или поздно ему придется сдаться.
Открыла морозилку: на ужин приготовлю рыбу. Миша любит запеченную в духовке рыбу с овощами. Глубоко вздохнув, достаю пакет мороженой рыбы и пакет овощей. Сунула их под холодную воду. Застыла, задумчиво глядя на прозрачную струю.
Я даже готова пойти на компромисс с ним: я забуду его похождения, он — мои. Я все поняла, все слова которые он говорил мне с утра, были сказаны от обиды. Я ему тоже много чего наговорила в горячке, на эмоциях, но разве так разговаривают взрослые, адекватные люди?!
Конечно же нет. Они садятся за стол перемирия или на худой конец идут к семейному психологу решать насущные семейные проблемы, но не разводятся. Развод - это бред.
Если бы все разводились после первого недопонимания, то сколько бы было матерей одиночек и брошенных отцами детей! Это же уму непостижимо!
Я не готова отпустить Мишу. Мы должны с ним выяснить, что пошло не так. Что его толкнуло на измену?
Чем глубже я над этим задумывалась, тем отчетливее понимала, что я… это я не досмотрела за мужем.
Я слишком много дала ему свободы. Вот его и понесло.
Когда рыба оттаяла, я разложила продукты на противне, засунула их в духовку.
Все же не нужно пренебрегать своими домашними обязательствами.
Ведь не зря же говорят: сытый мужчина — добрый мужчина.
И я хотела верить в то, что Мишка подумает сто пятьсот раз, прежде чем бросит такую заботливую жену, как я.
Успокаивая себя таким образом, зашла в ванну, взяла вещи, чтобы развесить их на балконе, тем самым давая еще себе немного времени, оттягивая момент, для того, чтобы набрать номер мужа.
Долго телефон никто не брал.
Уже через пять гудков мое сердце начало биться чаще, громче.
Противное чувство ревности засосало под ложечкой.
Я уже готова была сбросить вызов, когда услышала в динамике вначале непонятное шуршание (вжала телефон в ухо, чтобы было лучше слышно), но в следующий миг, слух пронзило громкое протяжное “Ах”.
Опешив, отняла трубку от уха, чтобы проверить точно ли я попала туда:
– Алло? Миша!? – зову мужа, а сама стараюсь унять дрожь в руках.
Ответа нет, зато я слышу другие звуки, от которых кончики ушей загораются, как подожженная спичка.
Внезапно чувствую щемящую боль, словно мне кто-то рвет сердце на куски.
– Она подслушивает, милый, – сквозь шум в ушах, слышу женский шепот, – может стоит отключить…Ах…
– Подай трубку, – раздается сбивчивый голос мужа, – алло, ты здесь? Слышишь? – звучит грубый и жестокий голос Миши. – Нравится?
– Миша, ты… это точно ты? – бормочу… не хочу верить в то, что на том конце, мой муж.
– Да, Марин, это я. Твой муж. Так ты не ответила, Марин, тебе нравится слушать нас? Если хочешь — можешь включить громкую связь, моя девушка будет стараться усерднее. Да, малышка?! – в динамике послышался смачный шлепок и женский приглушенный смех.
– Нет, Миша! – и сбрасываю вызов.
Его слова режут меня без ножа, причиняя не только душевную, но и почти физическую боль.
Ноги внезапно стали ватными, подкосились и я упала на пол. Телефон отскочил в сторону. Оперевшись на руки, опустила голову вниз. Застыла.
От обиды и ревности, у меня выгорело внутри все горело. Плавилось, как под огненной лавой. Мне было так больно, что я не могла даже плакать.
Громкая протяжная вибрация телефона неожиданно “проползла” по полу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глянув на экран, увидела что смс пришло от Миши.
Я не знаю, зачем нажала принять и прослушать. Я не могу объяснить своих действий. Наверно, как утопающий. Еще надеялась на что-то, а может быть просто уже хотела получить контрольный выстрел в сердце, чтобы уже окончательно сгинуть, сгорая в агонии:
“Я знал, что ты примешь это сообщение, Марин. Скажи, ты реально еще надеешься на то, что я люблю тебя и могу вернуться к тебе? Если да, то ты круглая дура. Бесхребетная дура, которая не вызывает во мне никаких других чувств, кроме как отвращения. Слушай, – хлопок, стон, еще хлопок и так, до тех пор, пока голос женщины не затихает, чтобы взорваться громким криком, боже, накрываю рот ладонью, что это только что было? И зачем я это все слушаю? я только хотела нажать на стоп, когда услышала голос Миши: – если ты и это схаваешь, то в тебе нет ни капли собственного достоинства. Ты жалкая! Меня тошнит от тебя….
С силой вдавила “стоп”.
– Ненавижу. Как же я тебя ненавижу. Урод!
Одинокая слеза задрожала на ресницах, скатилась по щеке.
Суставы в локтях сделались, как желе, подогнулись и я рухнула на плиточной пол.
Но уже спустя несколько минут, меня охватила дикая ярость.
Я носилась по кухне, как сумасшедшая. Все сметала на своем пути. Безжалостно выкидывала приготовленную мной еду в мусорный пакет, как и все продукты, так же как муж растоптал мои чувства к нему.
Сволочь! Гад! Подонок!
Как ему только совесть позволяет вести себя со мной так! Я та, кто пригрела его. Выкормила! Выпоила! Да только благодаря мне он стал человеком. Да если бы не мой отец, он так бы и прозябал со своими родителями и двумя старшими братьями в однокомнатной квартире.
Гавнюк. Чтоб ему пусто было. И той девке, которая развлекается с ним – тоже.
Теперь-то я была уверена, что у мужа есть несколько женщин, потому что голос девки, который я услышала в трубке, точно не мог быть Викиным.
Когда мусорный пакет был заполнен, я подтащила его к выходу.
Натянула куртку поверх тонкой домашней пижамы, сунула ноги в стоптанные угги, открыла дверь, подхватила пакет, вышла в подъезд.
Я так была зла и рассеянна, что чуть не оставила открытой дверь в квартиру, спасибо бдительной соседушке:
– Эй, Маринка, ты куда на ночь глядя-то мусор выносишь? – я аж вздрогнула от ее басистого оклика.
– Боюсь до утра протухнет, – грубо кинула ей, направляясь к лифту.
Что ж она вечно сует свой нос везде, где не надо, – зло нажала на кнопку вызова лифта.
– А ключи кому оставила? Валерке-алкашу? – ехидничает соседка.
Черт! Бью себя по карманам, оглядываюсь на дверь, в замке которой и правда болтается связка с ключами.
– Спасибо, Нюр, – убавляю пыл, кидаю соседке, но та уже скрывается за дверью своей квартиры. – Зараза…
Спускаюсь на лифте на первый этаж.
У нас там частенько в поздний час собирается толпа подростков: на улице холодно, а в подъезде им самый “норм” поржать да потискаться.
От подобных мыслей тошно стало. Брюзжу, как бабка на лавке. А ведь совсем недавно я сама таскалась по подъездам. Времени-то прошло всего ничего…
– Теть, зажигалки не будет, – слышу за спиной пацанский голос.
В первые секунды опешила, это он мне?! Теть!
Резко поворачиваюсь на голос и нос к носу сталкиваюсь с пареньком, который немного выше меня, но только не в обхвате. Отступив на шаг, быстро оценила приставалу. Мощный, поджарый, хорошо развит физически на вид лет семнадцать-восемнадцать, глаза горят озорством, на губах застыла дерзкая ухмылка.
Нарывается, гаденыш.
Сжимаю губы в тонкую полоску.
– Не курю и тебе не советую, – резко ответила и уже собралась уходить, когда:
– Костик, чего ты пристал к женщине, не видишь торопится человек, – воркует девчачий голосок, и подъезд взрывается хохотом.