Читать интересную книгу Должность во Вселенной - Владимир Савченко

Александр Иванович поднял голову, смотрел вверх, во тьму — и понял вдруг без всяких измерений: то, что местность, оттесненная фиолетовой мглой, подалась вниз, это потому, что в глубинах Шара гораздо больше пространства, чем видится извне. Он не мог объяснить себе, как такое может быть, но — это было так, он видел и чувствовал.

Тройка диких голубей-сизяков слева, «снизу», из обычного мира, влетела в Шар над ним и мчала во тьму все стремительней, все чаще махая крыльями, быстро превратилась в серые точки. «Ого, на высоте ускорение и вовсе изрядное. И вертолетам было бы там где поблуждать, точно… Ай да Шайтан-шар! Ай да Шарик-бобик! Ай да я!»

В совершенном восторге Корнев включил приемник на полную громкость — передавали ритмичную песенку, голос певицы бухал смешно и обиженно, завел мотоцикл и начал выделывать на пятачке эпицентра круги и восьмерки. Это была немыслимая жутковатая гонка в никуда. Травянистое, усеянное камнями ложе ущелья с растекшимся ручьем выперло здесь макушкой планеты; двухсотметровые скалистые стены, оранжево-зеленая степь, блестящая полоска воды, блеклые пятна юрт, стада, пастухи — все было внизу, в обморочно искривленной глубине. И солнце, сплюснутое, отекшее желтизной книзу, тоже моталось у колес. Весь мир был под ногами! Александр Иванович казался себе космонавтом, кружащим под шариком Земли на рычащем мотоцикле.

— Ай люли, гей-гей! — кричал-пел он, пересекая ручей в фонтанах брызг из-под колес, ловко огибая камни. — Гей-гей, Шайтан-шар, я тебя понял!.. Нам не страшен Шар-шайтан, Шар-шайтан, Шар-шайтан! Ты поедешь в Катагань, Шар-шайтан, Шар-шайтан!.. Гей-гей! Пусть у тебя время не такое, и пространство, и тяготение, — я это знаю теперь! И знаю, как прибрать тебя к рукам, Шайтан-шар, хо-хо! Черная тьма надо мной, голубое небо внизу, солнце внизу, и земля, и горы… но я открыл тебя. Шар-шайтан!..

Увлекшись, он забыл о ерзаньях Шара от электрического непокоя атмосферы. В один момент, когда Корнев несчетный раз пересекал ручей, темное ядро чуть сместилось. Луг под мотоциклом накренился — Александр Иванович не удержал руль, с размаху шлепнулся на кремнистое дно ручья. Ледяная вода его отрезвила. Вскочил, поднял мотоцикл. Фара была разбита, бак помят. «Э, хватит». Он поехал к стойбищу.

Кербабаев, увидев разбитую фару и мятый бак, ударил себя руками по бокам. Когда же Корнев предложил деньги, и вовсе поднял крик:

— Что мне твои деньги, джигит! Разве дело в мотоцикле? Ты ведь сам мог разбиться! Ты же носился, как сумасшедший, цирк устроил! Что бы мы сказали твоим товарищам?

Корнев счастливо рассмеялся: ну конечно! Не так и быстро он там гонял. Это они отсюда видели, что он носился со страшной скоростью, отсюда — из обычного медленного времени!

Ныли ссадины на кисти и локте левой руки. Гневался Мамед Керимович. Осуждающе посматривали на него подошедшие ближе пастухи. Рычали собаки, брели на водопой овцы… Никогда он не был так счастлив, как сейчас!

Никогда он не будет так счастлив, как сейчас.

Глава 4. Захват шара

Если бы не было политики — как много людей заслуженно чувствовали бы себя ничтожествами!

К. Прутков-инженер. Мысль № 91.

— …Так ведь ничего иного не остается, Виктор Пантелеймонович! Ладно, пока Шар осел в Овечьем ущелье — но ведь это пока, до первой электрической заварушки в атмосфере. Она его из тебердинской ловушки вызволит — и па-ашел он гулять, как савраска без узды. Ну, как он тем же манером, что 2 октября Таращанск, навестит Катагань? Или другие крупные города: Саратов, Новгород, Москву? В Таращанске больше всего досталось высоким домам, от трех до пяти этажей, выше там не было. А каково придется девяти— и шестнадцатиэтажным?

— Ну, вы меня не пугайте, — сказал Страшнов.

— Я и не пугаю, только говорю, что решать и делать что-то надо сейчас, не теряя дней.

Уже полчаса Корнев обрабатывал Страшнова. Тот велел никого к себе не пускать.

Из Овечьего ущелья Александр Иванович вернулся до отказа заряженный идеями, проектами по овладению Шаром, его изучению и эксплуатации. Сейчас он не представлял себе дальнейшей жизни без Шара, без исполнения связанных с ним замыслов и мечтаний. Он нашел, наконец, дело своей жизни и был готов на все ради овладения им.

Виктор же Пантелеймонович, напротив, чувствовал себя неуютно, чаще обыкновенного помаргивал набрякшими веками. Не любил он дел высшей категории ответственности, тех, от ошибки в которых легко загреметь. А здесь, похоже, назревала именно высшая. Слова Корнева о возможности новых катастроф произвели на него впечатление.

— А как получаются эти разрывы домов и грунта, разобрались?

— От избытка внутри Шара физического пространства они и получаются. Что есть разрыв плотного тела? Такое его изменение, когда между плотно примыкавшими ранее друг к другу частями оказывается пустое пространство. В обычных условиях для этого прилагают силу. А Шар может и без нее: избыток физического пространства вклинивается в слабые места — и разделяет.

— А эти… радиальные ураганы, толчки воздуха — отчего?

— От того же избытка пространства в Шаре, Виктор Пантелеймонович. Физический объем Шара в сотни, если не более, раз больше видимого — и воздуха он засосал в себя соответственно. Но пространству безразлично, что в нем есть: дома, облака, воздух… Оно первично и безынерционно, поэтому мы и называем его свободным, — Александр Иванович объяснял это секретарю, блестя глазами: ему доставляло удовольствие еще раз вникнуть в дело, растолковывая его другому. — Теперь представьте, что электрические поля атмосферы сместили Шар… ну, для простоты — на свой размер. Оболочки, отделяющей его от обычного пространства, нет, и избыток воздуха он с собой не унес. Это количество воздуха оказалось вдруг в физическом объеме, в сотни, а может, и в тысячи раз меньшем, — иначе сказать, при давлении во столько же раз большем атмосферного. Вот вам и ураган, толчок, ударная волна… Правда, такое, чтобы Шар скакнул сразу на свой размер (все-таки четыре сотни метров!), практически невозможно, иначе бы мы тогда живыми из Овечьего ущелья не ушли. Он перемещается помалу. При этом позади его оказывается избыток воздуха, повышенное давление, а впереди — недостаток, разрежение. Вот и перекачка.

Корнев посмотрел на секретаря, почуял, что тот то ли еще не понял, то ли не слишком верит, добавил:

— Ну, если совсем упростить, то внешняя поверхность Шара, которая нам кажется наибольшей, на самом деле в соотношении с его внутренними пространствами — вроде дырочки. Как в насосе. Вот и… Хорошо, что еще умеренно засасывает — мог бы в принципе и всю атмосферу Земли. Дыши тогда, чем хочешь!..

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});