– Неправда, мелкая. И да, я кладу трубку! А ты постарайся, чтобы до моего приезда больше ничего не сорвало. Хочу напомнить, что если ты разнесешь мой дом, то тебе тоже жить будет негде. Так что…
– Не обещаю, но очень попробую.
– Ру!
Мое возмущение услышали только гудки. Мелочь уже бросила трубку.
Я еще какое-то мгновение протаращился в потухший экран.
Не знаю, то ли злиться, то ли смеяться. Эта девчонка и правда умна и смекалиста не по годам. Иногда мне кажется, у меня столько мозгов в свои тридцать два нет, сколько у нее в десять! А характер, боже… Знал я по молодости одну такую – взрывную и самостоятельную.
Атас, в общем. Не соскучишься.
Скидываю Ру сообщение с просьбой сфотографировать масштабы бедствия и, получив в ответ в мессенджере с десяток фоток нашей кухни с разных ракурсов, понимаю, что дело действительно в сорванном кране. Накрылся он, походу, медным тазом.
Эх, Ру.
Вернувшись в кабинет и разобравшись с документами, прощаюсь с парнями уже точно “до завтра”. Сажусь в машину и мчу до ближайшего магазина сантехники. Особо муками выбора не страдаю, покупаю чуть ли не первый попавшийся кран и гоню до дома. По пути заказываю доставку пиццы, прикидывая, что колдовать над ужином времени нет. Сейчас с сантехникой провожусь полвечера, а время и так уже шестой час.
Только откидываю телефон, выезжая на трассу в сторону своего поселка, как на глаза попадается знакомая машина такси.
Хрен пойми, почему именно ее я запомнил, наверное, из-за пассажирки, но мозг оперативного сотрудника – удивительная вещь. Иногда сам фиксирует в памяти такие мелочи, вплоть до царапины на левом крыле, что остается только удивляться. Про госномер вообще молчу. Его я и среди ночи, в полудреме, по надобности назову.
Разумеется, девушку из аэропорта водила, с вероятностью девяносто девять процентов из ста, уже высадил. Но по наитию все равно чуть сбавляю скорость, потому что тачка стоит на обочине, а капот открыт. Случилось чего?
Телефон на соседнем сидении начинает трезвонить. Бросаю взгляд – Белова. Агата.
Тянусь рукой за мобильником, как раз поравнявшись с машиной такси, да зависаю, так до него и не дотянувшись. Бью по тормозам, сворачивая на обочину. А все почему?
Потому что под крышкой капота, согнувшись, стоят двое. И если задница таксиста меня никоим образом не колышет, то вторую, в знакомых джинсах, я, как и госномер, опишу даже в самом невменяемом состоянии. Слишком уж она… Будем считать, что в душу мне запала!
Притормаживаю чуть поодаль и, врубив “аварийку”, выхожу из машины. Вот это картинка. Вот это…
Натягиваю максимально добродушную улыбку на лицо с твердым намерением отыграть роль благородного рыцаря. А там глядишь, может, чего от “принцессы” и перепадет. Ибо второй раз упустить такие ножки просто так я не могу! Джентльмен во мне негодует от мысли, что такая красота будет обделена моим вниманием…
Нина
“Пять минут – полет нормальный!” – как сказал однажды Юрий Алексеевич Гагарин. Ему, в отличие от меня, с транспортом повезло гораздо больше.
Пять минут – именно столько длился наш “полет” с моим таксистом. Утрированно, но все же, далеко уехать не удалось, как я услышала прискорбное:
– Ох, не дотя-я-янем…
– Что? Что значит, не дотянем?
Ответом мне послужил странный звук, который издала машина. Хрюкающе-скрипящий. А потом еще пару раз из последних сил брыкнулась, дернулась и… заглохла, как старый трактор.
Намертво!
То есть, она и до этого стабильно раз в десять минут глохла, но судя по тому, что не срабатывало даже зажигание, который мой “извозчик” нещадно мучил – это был финальный акт. Жирная такая, желто-белая точка посреди, мать его, трассы!
– Все, – в сердцах долбанул по рулю водитель. – Накрылось.
– Что накрылось?
– Мое светлое будущее!
Зашибись!
– Прискорбно, конечно, ну а мое серое настоящее еще может запестрить новыми красками?
Водитель обернулся и, состроив извиняющуюся мину, выдал потрясающее:
– Дальше, кажется, не поедем.
Мне понадобилась пара секунд, чтобы переварить услышанное.
Кажется?
Кажется?!
– Вы издеваетесь?! – зарычала я, подскакивая на сиденье. – Мы дорогу, которую можно проехать за полтора часа, уже осиливаем четыре! Четыре, мать его, часа! В городе вы мне клятвенно обещали, что уж до моего района доедем точно, и-и-и?
– Ну, что вы сразу ругаться, девушка? Всякое бывает… – посерел таксист, отодвигаясь и втягивая шею в плечи. И правильно! Я в гневе могу и фингал засветить. Рука у меня, между прочим, тяжелая!
– Бывает. Было! За этот день у меня с вами в дороге уже точно было всякое! Чего за десять лет моего водительского стажа, даже в переполненной пробками Москве, никогда не приключилось.
– Ну, то Москва! А тут… – ответили мне “со знанием дела”.
Так, спокойно, Кулагина.
Только спокойно!
Вдох-выдох, Антонина.
Глубже и чаще.
Ты по жизни и не в такие передряги встревала, так что… выберешься. И да, убийство водителя – это не выход. Во-первых, уголовник из меня такой себе – повяжут на первом же посту, а во-вторых, увезут, как преступницу к тому самому “неотразимому старшему оперуполномоченному” в отдел, вот тогда точно Белова захлебнется от счастья, что ее пророчество сбылось. Нет. Убийство совсем не выход.
Тогда что?
– Так, – потираю виски, беря свой гнев под контроль. – Слушайте… как вас зовут-то, хоть?
– Гурген.
– Гурген. Замечательно. Гурген, вы денег заработать хотите?
– Конечно, хочу, что за странный вопрос, дорогая.
– Очень, очень дорогая, Гурген! Давайте так, вы сейчас выходите, чините, колдуете, заклинаете, проклинаете, или что там еще можно сделать с машиной, и мы едем дальше. А я-таки даю вам пятьдесят процентов от суммы, несмотря на все сегодняшние проволочки.
– А…
– Другие пятьдесят процентов – вычет за моральный ущерб.
– Воровство средь бела дня! Восемьдесят.
– Семьдесят и точка. Либо так, либо ни копейки, а я забираю чемодан и дальше продолжаю свой путь пешком.
– Тридцать километров?!
– Это все будет быстрее, чем мы уже потратили на дорогу из аэропорта.
Глаза водителя восхищенно округлились, и он чуть ли не с благоговейным трепетом выдал:
– Страшно решительная женщина!
– Так что? По рукам?
– Сейчас все будет, мадам!
Уж не знаю, будет или нет, но подорвался Гурген с места резво, будто его в филейную часть ужалили. Сразу и в багажнике завозился, и под капотом зашелестел.
Я вздохнула, откидывая голову и растирая лицо ладонями. Устала, как собака! Это просто какой-то бесконечный день. Ужасный, невыносимый, длинный день! Он сегодня вообще закончится?
Судя по всему, нет. Не успела я расслабиться, как в окно с моей стороны раздался стук. Открываю глаза…
– Ну, что еще, Гурген?
– Там это… посветить надо. Фонарик, – демонстрируют мне, щелкая кнопкой, – сел. Совсем. Безобразник!
– Да что ж за… – проглотив трехэтажный мат, бросив взгляд на унылые, оставшиеся пять процентов заряда телефона. Выбор не велик. Пришлось включить на нем фонарик и выползти из теплого салона в промозглый серый вечер.
– Где?
– Да вот сюда. Вот-вот, прямо сюда, да…
Зависли мы дружно под крышкой капота.
И смешно и грустно, это не поездка, а сюр какой-то!
Пока Гурген пытался что-то там, где-то там подкрутить, подтянуть и, как говорится “подшаманить”, я тем временем: вздыхала, закатывала глаза и понимала, что с каждым пропавшим процентом заряда пропадает и моя надежда избавиться от Гургена в случае, если такси все-таки не заведется. Тогда точно топать мне тридцать километров на своих двоих.
Ужасная перспектива! Как представила…
Я уже готовы была выйти на дорогу “голосовать”, но, на мое счастье, послышался шелест колес по обочине. За нашими спинами притормозила машина. Разглядеть не удалось, какая, потому что именно в этот момент Гурген скомандовал: