Читать интересную книгу Растратчик - Джеймс Кейн

— Кстати, ты ему что-нибудь рассказала?

— Нет.

— Совсем ничего?

— Ни слова.

— Ты говорила, у него язва.

— Да.

— Я прочел на днях в одном медицинском журнале о том, что именно вызывает язву. Знаешь?

— Нет.

— Стресс.

— Ну и что?

— Процесс заживления будет успешнее, если он перестанет переживать из-за растраты. Представляю, каково его состояние: лежать в больнице, постоянно думая о своем преступлении, и при этом глядеть тебе в глаза. Такое не прибавит здоровья.

— И что я, по-твоему, должна ему сказать?

— Ну не знаю. Успокой его, что, мол, все уладила.

— Если я расскажу ему то, о чем никто не должен знать, он догадается, что в банке мне кто-то помогает. Это его взбудоражит еще больше, и я не представляю, что он в таком состоянии может выкинуть. А если он тоже об этом кому-нибудь расскажет? Тогда все выйдет наружу. Да и как я объясню, где взяла деньги, чтобы покрыть недостачу? Кто мне их дал? Ты?

— Об этом говорить необязательно.

— Я вообще ни о чем не обязана ему говорить и не собираюсь. Чем меньше ты будешь в этом замешан, тем лучше. Пусть переживает, ему уже давно пора к этому привыкнуть. Ничего страшного, если он немного понервничает. Он заслужил это тем, что заставил меня, да и тебя, так волноваться.

— Это твое право.

— Он догадывается — в банке что-то происходит, но не знает, что именно. Представляю его лицо, когда я объявлю, что уезжаю... Куда ты говорил?

— В Рино.

— Ты по-прежнему этого хочешь?

— Если я принял решение, то редко его меняю.

— Ты еще можешь отказаться, если захочешь.

— Прекрати.

— Но я бы этого не хотела.

— И я тоже.

Глава 6

Мы продолжали возвращать деньги, и с каждым днем мои тревоги только усиливались. Я боялся, как бы не случилось что-нибудь непредвиденное. Боялся, что «старик» перед отъездом забудет оставить распоряжение на мой счет и меня отзовут из Глендейла в головное управление. Боялся, что Шейла заболеет и на ее место поставят кого-нибудь другого. Боялся, что кто-нибудь из вкладчиков посчитает наше уведомление с просьбой принести книжку подозрительным и начнет расспрашивать знакомых.

Однажды Шейла попросила подвезти ее домой после работы. К этому времени нервы мои были настолько взвинчены, что я едва не шарахался от собственной тени. Я нигде не показывался с Шейлой днем, и даже вечерами мы не встречались, чтобы нас не увидели вместе. Но на этот раз Шейла сообщила, что заболел кто-то из ее детей, нужно съездить в аптеку за лекарством, которое выписал доктор, и поручить это некому, кроме служанки, а на нее нельзя положиться. К тому времени Брент уехал на озеро восстанавливать силы и дом был целиком в распоряжении Шейлы.

Так я впервые побывал у нее дома. Там было очень уютно, всюду ощущался запах Шейлы, а дети оказались самой прелестной парой, какую я когда-либо видел. Старшую звали Анна, а младшую Шарлотта. Она-то и заболела. Малышка лежала в постели с температурой и переносила болезнь мужественно, точно маленький солдатик. Едва ли кого-то могло оставить равнодушным подобное зрелище: вокруг больного ребенка крутится Шейла, ухаживает, заботится, а ребенок принимает это как само собой разумеющееся, будто ничего особенного не происходит. Но тогда я не мог этого долго выдержать. Когда я понял, что моя помощь больше не требуется, то быстро ретировался. Я вернулся к себе и набросал несколько страниц для отчета, который обязан был закончить к возвращению «старика». Я озаглавил его «Организация эффективной работы с вкладчиками».

И вот настал последний день перед ежемесячной проверкой наличности. В этот день в кассу предстояло внести дополнительно шестьсот долларов. Конечно, это много, но по средам все окрестные фабрики выплачивали зарплату, и вклады бывали весьма значительные. Поэтому такая сумма в кассе едва ли привлекла бы внимание. Мы собрали все расчетные книжки. Чтобы получить последние три, понадобились особые усилия. Накануне вечером Шейле пришлось самой обойти оставшихся вкладчиков, что практиковал и Брент. Она поинтересовалась, почему они не появляются в банке и намерены ли и впредь делать взносы. Побыв у них несколько минут, Шейла ухитрилась-таки заполучить книжки, я отвез ее к себе, и мы их тщательно сверили. Затем я вручил ей нужную сумму, и она явно почувствовала облегчение.

Мне хотелось узнать, как у нее обстоят дела. Все ли идет так, как мы задумали. Однако я не смог переброситься с ней даже парой слов. В течение всего дня к ее окошку выстраивались вкладчики по четыре-пять человек, и у нее даже не было возможности отлучиться, чтобы перекусить. Она наспех съела сэндвичи, которые принесла из дому, и запила их молоком. По средам к нам в помощь из головного отделения обычно присылали двух кассиров. И всякий раз, когда один из них подходил к Шейле, чтобы помочь или подменить, когда она отлучалась на минуту, я чувствовал, как ладони у меня становятся влажными, и не мог сосредоточиться на работе. Это был очень напряженный день.

Однако к половине третьего клиентов заметно поубавилось, а уже без пяти минут три у окошка никого не осталось. Ровно в три Адлер, наш охранник, запер дверь. Мы стали готовиться к закрытию. Первыми закончили работу кассиры из головного отделения — им нужно было просто составить баланс принятой за день наличности. Где-то в половине четвертого они попросили меня проверить их расчеты и ушли. Я сидел за своим столом, просматривал бумаги и всеми силами старался удержать себя на месте. Если бы я вскочил и принялся расхаживать по залу, мое состояние стало бы заметно окружающим.

Без четверти четыре в стеклянную дверь постучали, но я не поднял головы. Обычное дело: какой-нибудь опоздавший клиент пытается войти, и, если ему удастся поймать ваш взгляд, вам не отвертеться. Я продолжал изучать бумаги, но тут услышал, как Адлер открывает дверь. И кто бы, вы думали, стоял на пороге? Брент, собственной персоной, улыбающийся, загорелый, с сумкой в руке. Все радостно закричали и бросились его приветствовать, все, кроме Шейлы. Его принялись расспрашивать: как он себя чувствует и когда выйдет на работу. Он ответил, что вернулся вчера вечером и теперь сможет начать работу в любое время. Мне тоже пришлось пожать ему руку. Я сделал это стиснув зубы, но не стал задавать вопрос, когда он собирается приступить к своим обязанностям.

Брент объяснил, что зашел забрать кое-что из вещей. Перед тем как пройти к своему шкафчику, он задержался, чтобы поговорить с Шейлой. Она отвечала, не глядя на него. Наконец все вернулись к своим делам.

— А он хорошо выглядит.

— Да, совсем не так, как раньше.

— И, похоже, прибавил фунтов двенадцать.

— Его неплохо подлечили.

Вскоре Брент появился снова, теперь уже без своей улыбочки. Поболтал еще немного и наконец ушел. Мы пересчитали наличность и отнесли ящики с кассой в хранилище. Хельм закатил туда тележки с карточками и отправился домой. Снеллинг стал запирать замок с часовым механизмом.

Тем временем Черч снова начала донимать меня своей болтовней. Трудно представить себе более непривлекательную особу, полную, приземистую и к тому же говорившую без умолку. Она вещала, как врач-диетолог, рекламирующий продукты в супермаркете. На этот раз она расписывала достоинства новой замечательной счетной машинки, которая совсем недавно появилась в продаже, и уверяла меня, что нам нужно срочно ее приобрести. Я согласился, мол, идея неплохая, но мне бы хотелось еще подумать. Она снова принялась расхваливать счетную машинку и в тот момент, когда вроде бы уже собиралась закончить, вдруг взвизгнула и стала показывать на пол.

Большей мерзости я в своей жизни не видел. Это был земляной паук, из тех, что встречаются только в Калифорнии, размером с тарантула и почти такой же опасный. Он был, наверное, около трех дюймов в длину. Неуклюже перебирая лапами, он полз прямо ко мне. Я поднял ногу, чтобы раздавить паука, но Черч завизжала и заявила, что умрет, если я раздавлю его. Тем временем все, кто был в отделении, — Снеллинг, Шейла и Адлер — сбежались посмотреть. Снеллинг предложил взять листок бумаги и выкинуть паука на улицу. Шейла поддержала его, только бы, ради Бога, он сделал что-нибудь, и побыстрее. Адлер взял с моего стола листок, свернул в кулек, затем ручкой затолкал туда паука и загнул края. Мы выскочили за ним на улицу поглядеть, как он выкинет паука в водосток. К нам подошел полицейский. Он попросил кулек, чтобы поймать паука. Он заявил, что отнесет паука домой показать жене, а заодно снимет его домашней кинокамерой.

Мы вернулись в банк. Я помог Снеллингу запереть хранилище, после чего он ушел. Затем ушла Черч. Адлер отправился в последний раз осмотреть помещение перед закрытием. Я и Шейла остались одни. Она стояла у зеркала и поправляла шляпку.

— Ну как? — спросил я у нее.

— У нас получилось.

— Ты вернула все деньги?

— Все до последнего цента.