— В моих снах я красавица, — сказала она. Внезапно лампочки потускнели и замигали. Все стояли неподвижно, беспокойно оглядываясь.
— Что происходит? — спросил Гольдман.
— Он где-то поблизости, — сказала Кристен.
— Фредди? — спросила Томпсон.
— Он уже бухает в залах, — ответила Кристен.
Тарин оглянулась вокруг.
— Где Джо?
У Кристен глаза полезли на лоб:
— Фредди схватил его! Мы должны ему помочь! Гольдман подбежал к двери и попытался открыть ее, но тут же отдернул руку. Дверь была раскалена докрасна. Затем она стала деформироваться и шипеть от страшного жара, который сделал воздух в комнате невыносимо горячим.
— Комната меняется! — закричал Уилл. Стены начали сближаться. Вся группа отступила в центр комнаты, так как она приняла цилиндрическую форму наподобие топки. На стенах появились заклепки, потому что теперь они представляли собой обгоревшие стальные плиты. Гольдман отступил назад:
— Это сумасшествие! — Он посмотрел вниз и увидел, что его ноги топчутся в дымящейся золе.
Кинкайд попытался поддеть дверь снизу и выбить ее, но отскочил назад, размахивая обожженными руками.
Все беспомощно озирались, а дым тем временем все сгущался. Языки ревущего пламени плясали вокруг них.
Внезапно дверца топки распахнулась. В совершенно нормальном больничном коридоре стояла Симмс. Воцарилось молчание.
— Что здесь происходит? — спросила она. Гольдман, Томпсон и другие сидели на своих местах и медленно поднимали головы, приходя в себя. Они дико озирались, все еще в состоянии смятения.
— Что случилось с Джо? — спросила Симмс. Джо лежал без сознания по полу у своего стула. Симмс подбежала к нему. — Он не дышит!
Оттолкнув ее, Томпсон склонилась над Джо и начала отчаянно вдувать воздух ему в рот.
Глава 6
Вечером того же дня Джо лежал в состоянии комы в реанимационном отделении. Различные приборы и респиратор были подсоединены к его телу. Вокруг стояли техники и нейрохирурги.
Гольдман и Томпсон, вне себя от тревоги, наблюдали за происходящим. Доктор Карвер, главный врач «Уэстин Хиллз», кипя от сдерживаемого гнева, находился тут же. Здесь была и Симмс с самоуверенным выражением лица.
Наконец из палаты вышел нейрохирург и покачал головой:
— Он находится в состоянии глубокой комы. Мы ничего не можем для него сделать. Карвер повернулся к Гольдману:
— Этому не может быть никаких оправданий.
— Эксперимент не был разрешен, — сказала Симмс. — Он нарочно проводился без моего ведома.
— Требовались необычные шаги, — возразил Гольдман.
— Именно это что ли я должен сообщить родителям молодого человека? огрызнулся Карвер. — Как я понимаю, вы прописали сугубо экспериментальное лекарство?
— Доктор Карвер, — сказала Томпсон, — Джо находится в коме не из-за гипносила.
Карвер пристально посмотрел на Томпсон:
— Юная леди, ваше мнение меня совершенно не интересует. Более того, по мнению доктора Симмс, вы сеете панику среди пациентов.
— Это не соответствует действительности, — сказал Гольдман.
— Доктор Гольдман, — произнес Карвер, — за последние четыре дня у нас произошли два самоубийства. Сейчас мальчик в коме. Я думаю, будет справедливо сказать, что ваш подход провалился полностью. Вы оба освобождены от своих обязанностей. Я хочу, чтобы вас здесь больше не было. Сегодня же.
— Мне жаль, Нил, — сказала Симмс, — но вы навлекли это на себя сами.
— Пожалуйста, Элизабет, — попросил Гольдман, — постарайтесь помочь детям. Прислушивайтесь к ним.
— Конечно, — сказала Симмс и удалилась.
— Что нам теперь делать? — спросила Томпсон.
— Мы ничего не можем теперь. Теперь это не в наших руках.
Той же ночью Гольдман укладывал личные бумаги в багажник своего автомобиля, поставленного у стены больницы. Он наткнулся на фото пикника, на котором он был заснят вместе с Дженнифер и Филиппом, и печально задержал на нем взгляд. Затем он захлопнул багажник и случайно бросил взгляд на неиспользуемое крыло больницы.
Это была старая, неухоженная и ветхая часть здания. В окне верхнего этажа стояла белая фигура.
Гольдман ахнул от изумления, узнав монахиню. Прежде чем он успел позвать ее, она повернулась и исчезла из виду.
Гольдман чуть подождал, а затем подошел к зданию. Он попытался открыть двойные двери, но они были перехвачены ржавой цепью, запертой на висячий замок.
Гольдман приблизился к сломанному окну и посмотрел сквозь доски, которыми оно было забито. Перед ним был длинный главный зал. Затем он увидел очертания фигуры монахини в дальнем конце, сходящей по лестнице. Она повернулась на лестничной площадке, чтобы направиться в цокольный этаж.
— Сестра! Сестра! — закричал Гольдман, колотя по доскам. Одна доска отскочила, и он вошел в здание.
Гольдман оказался в заброшенном пыльном коридоре, стены которого были покрыты облупившейся краской и пятнами сырости. В его дальнем конце виднелась приоткрытая ржавая железная дверь с забранным решеткой небольшим окошком. Оттуда слышалось слабое жужжание, то усиливавшееся, то ослабевавшее.
Гольдман подошел к двери:
— Прошу прощения. Сестра?
Никакого ответа, лишь новое жужжание. Гольдман толкнул дверь, которая громко заскрипела. Он вошел в огромное темное помещение, напоминающее подземную тюрьму. Осыпающиеся цементные столбы стояли, задрапированные паутиной. На полу валялись заржавевшие остатки кроватей и обломки дерева. Жужжание стало громче, затем заглохло.
— Эй! — позвал Гольдман.
Рядом с ним зажглась спичка, что прозвучало как выстрел в тишине. Внезапно появилась монахиня. Гольдман открыл рот от изумления.
— Здесь все началось, — печально сказала монахиня. Она повернулась и зажгла свечу перед статуей Девы Марии в крохотном алькове. Затрещал тусклый огонек.
— Это крыло было закрыто в течение многих лет, — сказал Гольдман, оглядываясь вокруг. — Что здесь было?
— Чистилище, созданное руками людей, — ответила монахиня. — Изуродованные, потерянные души, худшие среди сумасшедших с криминальными наклонностями были заперты здесь подобно животным.
— Это заведение было закрыто в сороковых годах, не так ли? Был какой-то скандал… Монахиня кивнула в знак согласия:
— Молодая штатная сотрудница была случайно заперта здесь во время праздников. Заключенные ухитрились скрывать ее в течение многих дней. Ее сотни раз насиловали. Когда ее обнаружили, она была едва жива и беременная. Это была Аманда Крюгер. Ее дитя…
— Фредди! — вскрикнул Гольдман.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});