На другой день началась «работа». С двумя подростками Данилка едет на автомашине. В кабине — сумка с продуктами. Мальчишек усатый оставляет на базаре, а машина мчится по Москве дальше. Улица Горького. Высокий дом. Остановка. Усатый сует Данилке в руки две сумки: «Отнесешь в квартиру двадцать три». Пожилая женщина молча принимает продукты и вручает рулон холста. Машина едет дальше. Остановка. Звонок в квартиру. И опять женщина принимает продукты и выносит Данилке холст.
Странная это была жизнь. Днем Данилка разъезжал по Москве и менял продукты на холст, а по ночам на три условных звонка открывал гостям двери, убирал и мыл посуду.
Он не раз думал — почему усатый меняет дорогие продукты на рулоны грубого холста? «Мы помогаем людям, — отвечала женщина с сытым лицом. — Война, мальчик…» Наверное, решил Данилка, усатому для помощи семьям воинов специально отпускают продукты и он развозит их по городу. Накануне Нового года в дом по улице Чернышевского он привез полный рюкзак продуктов. Банки сгущенного молока и мяса, плитки шоколада, галеты. Ни разу ему еще не приходилось отдавать столько продуктов за сверток холста. Он опорожнил рюкзак. Дверь соседней комнаты открылась. Седая женщина с усталым лицом держала в руках небольшой рулон. Высокий старик с сутулыми плечами кричал за ее спиной: «Не отдам! Не отдам! Боже, Ренуара, настоящего Ренуара за банку сгущенного молока. Грабители!», — и крупные слезы катились по его щекам. Данилка поднялся и с достоинством сказал: «Мы же помогаем бедным. Я не возьму эту холстину, если она так дорога вам». Усатый, выслушав Данилку, обозвал его болваном и сильно избил. Пролежав двое суток в постели, на третий день Данилка повез продукты в Измайлово. Усатый строго предупредил, что пристрелит его, как бездомную собаку, если он проговорится кому-нибудь о своей работе.
Данилка же твердо решил рассказать об усатом, а потом бежать на фронт. Но кому расскажешь, когда во всей Москве ни одного знакомого? Вот если бы дядя Петя был рядом… Возвращаясь из Измайлово, Данилка встретил милиционера. Вот с кем надо посоветоваться. «Пойдем», — сказал милиционер, выслушав рассказ. Они пришли в Московский уголовный розыск. Данилка повторил свой рассказ начальнику — седому человеку с умными глазами. Холстину развернули. «Пейзаж Левитана», — сказал седой человек и, еще раз переспросив, сколько продуктов Данилка дал за картину, покачал головой.
А через три дня, когда в квартире усатого собрались гости, Данилка впустил работников уголовного розыска. Начался обыск. Усатого и его гостей увели. Двое в штатском трое суток жили в квартире и всех, кто приходил к усатому, арестовывали. На четвертый день приехал начальник, поблагодарил Данилку за помощь и сказал: «Будешь жить и учиться в детском доме».
1943 год. Побег из детского дома. Два «зайца» в военном эшелоне. Скудные запасы продуктов на тряпочке. Завтрак. Налет немецкой авиации. Осколок бомбы ранил в живот спутника Данилки. Под вечер он умер у обочины железной дороги. Лицо было страдальческим. В глазах испуг. Где-то там, на востоке, мать ждала сына. Данила ночь просидел у трупа, утром перетащил его в воронку, укрыл своей курткой. Потом собирал землю и сыпал ее на товарища. Сколько горсточек ушло на могилку — не помнил. Знает только, что на дне воронки вырос бугорок. Данила воткнул в него веточку вербы, выбрался на бровку, окинул взглядом горизонт — не летят ли где самолеты, вытер слезы и зашагал на запад — туда, где погромыхивала артиллерия.
1944 год. В штабе танковой дивизии под Гомелем. Данила — ординарец начальника штаба дивизии… Ночь перед атакой. Луна купается в редких облаках. Как эхо, издалека доносится артиллерийская канонада… Данила возвращается в расположение штаба… Шорох в кустах, где пролегает целый пучок проводов — связь с передовой. Данила вскидывает автомат, крадется. Впереди, над проводами, что-то делает человек — не то режет, не то еще что… «Стой, руки вверх!» Голос хриплый, надтреснутый. Сердце бешено колотится. Враг поднимает руки. Идет. У Данилы во рту пересохло. Как бы не сбежал. Ишь ты, озирается. Не верти головой, тать! Услышав голоса, Данила настораживается. Свои. Это был первый боевой подвиг в жизни Данилы. Первая боевая медаль.
После освобождения Гомеля начальник штаба вызвал Данилу и, указав на офицеров, находившихся в блиндаже, сказал: «Вот твои преподаватели, будешь учиться». Математика. Физика. Химия. Русский язык и литература.
Английскому обучал сам полковник. Ежедневно по четыре урока. Условия учебы жесткие — три тройки за неделю — и в тыл. Об этом Данилу предупредили. А в тыл ему не хотелось. В неделю раз полковник проверял отметки. Учебников не было. Английскому Данила учился по словарю и томику Байрона. Он читал полковнику стихи мятежного поэта и переводил их на русский язык. Когда дивизия подошла к Бресту, с Байроном было покончено. Вот радость-то была! После очередной проверки отметок полковник вручил Даниле для перевода на английский язык «Капитанскую дочку».
В Лодзи — переводные экзамены. Преподаватели — члены комиссии, председатель — начальник штаба, уже не полковник, а генерал. Много раз потом Даниле приходилось сдавать экзамены, но лодзинского ему не забыть. Спрашивали придирчиво, дотошно. Экзамен длился пять часов. Не только он сам, но и экзаменаторы удивились лошадиной его выносливости. И злой же был тогда Данила, ох, злой! А на другой день генерал выдал ему справку о том, что он переведен в девятый класс средней школы. Штамп дивизии. Печать дивизии. Пять подписей.
1945 год. В Берлине. Данила возле рейхстага. В кармане — кусок мелу. Серая стена испещрена надписями. «Эй, ты, танкист, чего мелом пишешь, сотрется, — это к нему, Даниле, обращается пехотинец. — Глянь, как надо расписываться». И солдат штыком нацарапал на стене: «Иван Ковшов. 1945 год».
Генерал уезжает на Дальний Восток. Накануне отъезда он пригласил Данилу пить чай. Молчали. Заложив руки за спину, генерал ходил по комнате. Его семья погибла в Минске, он был одинок, и ему было жаль расставаться с Данилой. Но предстояла еще война на Востоке. Он сказал: «Будешь жить и учиться в детском доме».
Москва. Самолет уходил ночью. Генерал обнял Данилу и по-мужски трижды поцеловал; сутулясь, не оглядываясь, пошел к трапу.
Генерал не вернулся с Дальнего Востока. Погиб в Маньчжурии…
Данила глубоко вздохнул. Послевоенные годы пролетели быстро. Средняя школа. Институт. Аспирантура. Кандидатская диссертация. Научные командировки в Италию и Исландию. Казалось, пройдено много, но вспомнить эти годы было почти нечем. Все это была обыденная повседневная жизнь, не затрагивающая глубоко души. Теперь вот в составе вулканологической экспедиции он едет на Камчатку. Три дня назад его вызвали в канцелярию Академии наук СССР и показали письмо полковника Романова. «Прошу сообщить, — говорилось в нем, — имя и отчество кандидата технических наук Д. К. Романова — автора статьи…» А через день, не дожидаясь выезда экспедиции, Данила сел в самолет и прилетел в Хабаровск…