было предела. Даже Мила и то была поражена до глубины души. Саймону не был присущ альтруизм, он предпочитал действовать с рассудительностью, порой называемую чёрствостью.
— Да, на меня. Как вернёмся в академию, я готов любое нужное заявление написать.
— Это… это очень щедро, лер Сильвер, — протянул мэтр Орион с хорошо слышимой в голосе настороженностью. А затем на кладбище снова стало тихо, только на этот раз совсем. Могильщики закончили рытьё ямы и приступили к опусканию гроба. На старых и едва гнущихся от мороза верёвках они опустили Питрина в его последнее земное пристанище, а после закидали могилу едва рассыпающимися из-за сковывающего их холода комьями земли. К этому времени как раз и некий подмастерье с именной табличкой подоспел. Колышек воткнулся в землю и на этом было всё — жизнь подвела черту под ещё одной человеческой судьбой.
Не выдержав эмоций, Мила начала всхлипывать. Она старалась сдерживать слёзы, но получалось это у неё из рук вон плохо, а потому дорогу от кладбища до кафедры некромантии она почти не запомнила. Мэтр Орион и Саймон ещё порой говорили что-то друг другу, но она не слушала их и молчала. Лишь тогда, когда на кухне закипел чайник, Мила словно очнулась.
— Мэтр Орион прав, твоё предложение взять на себя долг Питрина очень щедрое, — сказала она Саймону.
— Ну, должен же я как-нибудь насолить своим родственничкам, если тоже вот как‑нибудь так помру, — попробовал пошутить друг, но от этой шутки никому смешно не стало. Поэтому Саймон опустил голову в ладони и едва слышно произнёс: — Я должен был так поступить, Милка. Он вот всё, что у него было, оставил нам. Питрин ничего не пожалел, а мы… Мы ведь могли оставить его в живых.
— Да о чём ты, Саймон?
— О том, что если бы я уделил ему чуть больше времени, то сдал бы он эти проклятые экзамены и сейчас с нами бы здесь сидел!
Таким друга Мила ещё не видела. В Саймона словно злой дух вселился. Глаза его загорелись ненавистью и злобой, движения стали дёрганными. Даже на её попытку утешающе погладить его по плечу Саймон лишь огрызнулся.
— Не трогай меня! — выкрикнул он и, громко хлопая дверью так, что она едва не слетела с петель, ушёл к себе в комнату.
Мила очень хотела пойти вслед за Саймоном, но не пошла. Она знала, не дело женщинам видеть, как плачут мужчины, а потому налила себе в кружку горячий кипяток и осталась сидеть на кухне. Там она и заснула прямо на лавочке, покуда не почувствовала, как кто-то поднял её на руки.
— Эм-м, — спросонок промычала Мила.
— Тише, спи, — донёсся до неё мягкий шёпот Саймона. А там тело Милы погрузилось в прикрытое покрывалом сено, служащее ей постелью, и девушка мгновенно заснула — крепко и без сновидений.
Глава 3. Если не строить своё будущее, то его придётся терпеть
— Ох, профессор Аллиэр, каюсь, но я совсем забыл про эту анкету, — с искренним сожалением соврал Люций.
— То есть? Как вы могли о ней забыть, если я вам ещё в субботу о ней напомнил? — нехорошо уставился на него тёмный эльф, и у Люция засосало под ложечкой. Он ощутил, как взбудоражены его нервы, как краснеют от стыда щёки. Однако, решение не заниматься анкетой к Люцию не просто так пришло, а после предупреждения господина фон Дали. Он знал наверняка, что если сейчас не будет идти до конца, то никакого спокойного отпуска у него не получится.
— Да, но я тогда занимался похоронами нашего бывшего слушателя Питрина Пипы.
— Не вижу связи.
— Профессор Аллиэр, право слово, как-то оно у меня за всеми хлопотами совсем из головы вылетело, — попытался выкрутиться преподаватель. — Все эти пересдачи, заполнения ведомостей с оценками. Более того, и это вам самому известно, из‑за того, что мистер Брук досрочно покинул академию, бумажная нагрузка выросла в разы.
— Нет, а меня всё это как касается? — грозно уставился тёмный эльф на щуплого собеседника, но Люций не стушевался и с грустным вздохом сказал:
— Я надеюсь, вы войдёте в моё положение.
— В смысле я в ваше положение войду?! — даже рассвирепел Найтэ Аллиэр. — Вы нагло всю субботу, воскресенье, понедельник и даже первую половину дня вторника, — демонстративно загибал он пальцы, — возложенную на вас обязанность нисколько не выполняли, а теперь что? Теперь я вам сочувствовать должен, когда у меня через два часа совещание? Да-да, совещание, а кто из моих слушателей первого курса останется на каникулы в академии, а кто нет, я господину фон Дали сообщить не смогу, так, что ли?
— Да говорите, что все разъедутся, — уверенно посоветовал Люций. — В конце концов, это важно только для работы столовой, а с численностью нашей новой группы не такая уж погрешность произойти может, чтобы двум-трём студентам положенной порции еды не досталось.
— О нет, вот тут вы ошибаетесь! — горячо воскликнул тёмный эльф. — Меня, знаете ли, очень волнует, кем эти два-три студента оказаться могут. Поэтому как хотите, а немедленно всех наших первокурсников оббегите. Чтоб через час вы мне эту анкету заполненной принесли! Поняли меня? Я вас буду в холле главного корпуса ждать ровно в три!
— Профессор Аллиэр…
— Мне. Нужна. Анкета! — едва ли не по слогам рявкнул декан факультета Чёрной Магии, и Люций с огромным трудом выдержал взгляд рассерженного дроу.
— Хорошо, будут вам данные вовремя.
К смирению мэтра Ориона профессор Аллиэр привык, а потому нисколько не заподозрил его в коварстве. А Люций за возможность провести карнавальное время так, как ему хочется, нынче был готов на всё. У него имелись планы обустроить в этот отпуск свою личную жизнь и по этой причине, придя домой и сев за письменный стол, он буквально за пару минут взял да и заполнил требуемую анкету, просто проставив в ряд галочки. Правда, Люций знал, что этого мало. От кое‑кого (из-за кого он, собственно, так и проволынил с этой анкетой) ему требовалось избавиться наверняка.
Аналогичным образом себя чувствовал и Олаф фон Дали. Правда, помимо необходимости скрыть от Найтэ Аллиэра кое-что ему известное, ректора томило кое-что ещё. Глядя на сидящего перед ним Адьира Морриэнтэ, толстячок пытался прикрыть за словесным мёдом намерение как можно дольше никаких эльфийских принцев не видеть.
— Ох, какая долгая дорога вам предстоит, — произнёс он с такой интонацией, что от прозвучавшей грусти можно было утирать платочком слёзы. — Как прискорбно далеки от академии благословенные долины Лиадолла.
— Не так уж и далеки, есть места куда за девять дней никогда