Читать интересную книгу Деррида - Бенуа Петерс

Вместо того чтобы ходить в школу Консистории, Жаки проводит дни со своим двоюродным братом Ги Темимом, который работает в небольшой часовне возле Касбы, напротив одного из самых больших борделей столицы Алжира под названием «Сфинкс». Два мальчика, в какой-то мере развлекаясь, но в то же время не в силах оторваться, без устали наблюдают за тем, как солдаты выстраиваются в очередь перед заведением.

Еще одно из их любимых занятий – сходить в кино, как только появляются деньги на билет. С точки зрения Жаки, речь идет о настоящем выходе, о важном опыте эмансипации по отношению к семье, но также о своего рода эротическом приобщении. Всю жизнь он будет помнить об одной из экранизаций «Тома Сойера», особенно о той сцене, где Том остается запертым в пещере с девочкой. «Это сексуальное волнение: я вдруг осознаю, что мальчик 12 лет может ласкать девочку. Немалая часть чувственной и эротической культуры приходит через кино… Я сохранил в себе очень четкое ощущение этой эротической дрожи»[52].

В 1943 году политическая и военная ситуация быстро меняется. Союзники намереваются провести реконкисту, опираясь на Алжир. Столица Алжира, которая представляла собой сердце колониального вишизма, вскоре становится новой столицей свободной Франции. По словам Бенжамена Стора, еврейское население принимает американских солдат с особым воодушевлением и «пристально следит за продвижением союзных армий, отмечая его булавками на картах, развешанных в столовых»[53]. Для Жаки это «первая удивительная встреча» с чужаками, пришедшими действительно издалека. «Америкосы» (Amerloques), как он и его друзья называют их, приносят с собой едва ли не изобилие еды и дают им отведать ранее неизвестные продукты. «Еще до того, как я отправился в Америку, она уже захватила мой „дом“»[54], – скажет он. Его семья завязывает отношения с одним из военнослужащих, неоднократно приглашает его в гости и даже продолжит переписываться с ним после его возвращения в Соединенные Штаты.

Для алжирских евреев ситуация, однако, исправляется не так быстро. В течение более шести месяцев, когда генерал Жиро и генерал де Голль делят между собой власть, расовые законы по-прежнему действуют. Деррида скажет впоследствии Элен Сиксу: «…у Жиро не было другого плана, кроме как заново ввести, продлить законы Виши и сохранить для алжирских евреев статус „туземных евреев“. Он не хотел, чтобы они снова стали гражданами. И только когда де Голлю удалось сместить Жиро благодаря гениальным комбинациям, искусством составлять которые он обладал, законы Виши были отменены»[55]. Ранее провозглашенные антисемитские дискриминационные меры упразднены 14 марта 1943 года, но нужно будет дождаться конца октября, чтобы Французский комитет национального освобождения под председательством де Голля вернул силу закону Кремье. Наконец алжирские евреи снова получают право гражданства, которого они были лишены в течение двух лет.

В апреле 1943 года Жаки может снова поступить в лицей Бен-Акнун, в пятый класс. То есть его отлучка продлилась менее одного школьного года. Но возобновление учебы проходит довольно беспорядочно и без особого энтузиазма: «Я снова был принят во французскую школу. И в этом не было ничего самоочевидного. Это возвращение далось мне очень тяжело: не только исключение, но и возвращение было очень болезненным и тревожным»[56]. Нужно отметить, что здания лицея были переоборудованы англичанами в военный госпиталь и лагерь для пленных итальянцев. Занятия проходили в наспех построенных бараках, а поскольку почти все преподаватели-мужчины были мобилизованы, призвали преподавателей-пенсионеров и женщин.

После исключения из лицея в Жаки что-то сломалось. Раньше он был примерным учеником, но теперь пристрастился к вольной жизни, чему способствовал окружающий его хаос. Четыре следующих года он будет больше интересоваться войной и футболом, чем учебой. При каждом удобном случае он будет и дальше прогуливать школу, участвуя вместе со своими товарищами в выходках, не лишенных насилия, а порой и жестокости. Из-за этого беспорядочного обучения в его образовании останутся серьезные пробелы.

В течение всего подросткового периода очень важную роль в его жизни играет спорт. Несомненно, для него это самый верный способ стать своим среди приятелей в этой нееврейской среде, с которой он стремится любой ценой сблизиться.

Моя страсть к спорту вообще и к футболу в частности датируется этим временем, когда, чтобы пойти в школу, надо было непременно положить в портфель бутсы. Я окружил эти бутсы настоящим культом, я натирал их и заботился о них больше, чем о своих тетрадках. Футбол, бег, бейсбол, которому нас научили американцы, матчи с пленными итальянцами – вот что нас занимало; учеба в школе отодвинулась далеко на задний план[57].

Вернувшись в лицей, Жаки снова встретил тех, кто останется его ближайшими друзьями до самого отъезда в метрополию, – Фернана Ашарока по прозвищу Малыш (Poupon), Жана Тауссона по прозвищу Дандан (Denden), который, как и Жаки, живет в квартале Золотой горы и является одной из надежд RUA – Алжирской университетской ассоциации легкой атлетики[58]. Часто втроем они продолжают играть на стадионе Бен-Руйа возле лицея Бен-Акнун до поздней ночи. Легенда, поддерживаемая и самим Деррида, утверждает, что в эти годы он мечтал стать профессиональным футболистом. Одно можно сказать наверняка: футбол в то время является главным спортом для всех сообществ, живущих в Алжире: это почти религия.

Фернан Ашарок вспоминает об этом так: «Как и Альберу Камю, Жаки было важно стать блестящим футболистом». Но есть и более близкие примеры: старший брат Рене – тоже прекрасный и увлеченный игрок: в качестве вратаря «Red Star» он несколько раз играл на соревнованиях. «Жаки нравилось подражать защите вратаря первой команды этого клуба, точно так же отбивая чечетку… В футболе, как и во всем остальном, он любил выслушать мнение сведущих людей. Однажды после матча, который наша команда проиграла, он пешком проделал весь путь со стадиона Сент-Эжен в пригороде столицы Алжира, чтобы заполучить комментарии одного известного игрока. Топать ему пришлось долго! Но на следующий день он очень гордился тем, что теперь мог нам все объяснить»[59].

Не один раз Деррида говорил, что подростком он был маленьким хулиганом (voyou) – это слово он очень любит, и оно послужит названием для одного из его поздних произведений. По словам Фернана Ашарока, термин этот чересчур громкий для их тогдашних проделок. «Мы в нашей маленькой банде ангелами не были. Нам случалось делать кое-какие глупости, но мы не были хулиганами, нет…». Однако своей жене Маргерит Деррида будет все же рассказывать о гонках на автомобилях после обильных возлияний, а также о планах подорвать строящиеся на территории лицея здания взрывчаткой, которую они стащили.