Читать интересную книгу Конец Распутина (воспоминания) - Феликс Юсупов

Ее рассказ был сплошным славословием Распутину: он и целитель, и молитвенник, и бессребреник, и примиритель враждующих, и утешитель печальных; он – избранник Божий, новый апостол; он выше всех остальных людей, в нем нет человеческих слабостей и пороков, и вся его жизнь – сплошной подвиг и молитва.

Слова М. Г., звучавшие горячо и убедительно, не вызвали во мне веры в чудесные дарования «старца», но пробудили мое любопытство и желание его увидеть. Я сказал ей, что мне хотелось бы познакомиться с таким замечательным человеком. М. Г. пришла в восторг, и наша встреча не замедлила состояться.

Через несколько дней я уже подъезжал к дому на Зимней Канавке, где жила семья Г. и где должно было произойти мое первое свидание со знаменитым «старцем».

Когда я вошел в гостиную, Распутина еще не было. М. Г. сидела со своей матерью за чайным столом. Обе были очень нервны и взволнованны: в особенности дочь, в которой, кроме того, чувствовалась еще какая-то внутренняя тревога. Было заметно, что она опасается моего первого впечатления от встречи со «старцем», потому что хочет, чтобы и я проникся к нему полным благоговением. Настроение у матери и дочери было радостно-торжественное, такое, какое бывает, когда ждут прибытия в дом чудотворной иконы. Это настроение еще больше разжигало во мне любопытство и желание увидеть «удивительного человека». Впрочем, ждали мы все недолго. Скоро дверь из передней отворилась и в комнату семенящей походкой вошел Распутин. Он прямо приблизился ко мне и со словами: «здравствуй, милый», – хотел меня обнять и поцеловать; я невольно отстранился от него. Он улыбнулся хитрой слащавой улыбкой и подошел к М. Г. и ее матери. Их обеих он самым бесцеремонным образом обнял и, с ласковым, покровительственным видом, поцеловал.

Его внешность мне не понравилась с первого взгляда; в ней было что-то отталкивающее. Он был среднего роста, коренастый и худощавый, с длинными руками; на большой его голове, покрытой взъерошенными спутанными волосами, выше лба виднелась небольшая плешь, которая, как я впоследствии узнал, образовалась от удара, когда его били за конокрадство. На вид ему было лет сорок. Он носил поддевку, шаровары и высокие сапоги. Лицо его, обросшее неопрятной бородой, было самое обычное, мужицкое, с крупными, некрасивыми чертами, грубым овалом и длинным носом; маленькие светло-серые глаза смотрели из-под густых нависших бровей испытующим и неприятно бегающим взглядом. Обращала на себя внимание его манера держаться: он казался непринужденным в своих движениях и вместе с тем во всей его фигуре чувствовалась какая-то опаска, что-то подозрительное, трусливое, выслеживающее. Настороженное недоверие светилось и в его прозрачных глубоко сидящих глазах.

Впрочем, я рассмотрел его лицо не сразу. Поздоровавшись с нами и присев на минуту, он встал и некоторое время ходил по комнате своими быстрыми мелкими шагами, бормоча себе под нос какие-то несвязные фразы. Голос его был глух, произношение невнятное.

Мы молча пили чай и следили за ним: М. Г. с восторженным вниманием, я – с недоверием и любопытством.

Наконец, Распутин подошел к чайному столу и, опустившись в кресло рядом со мной, стал пытливо меня рассматривать.

Начался незначительный по своему содержанию разговор. Желая, очевидно, выдержать тон проповедника, просвещаемого силою свыше, он стал говорить в духе поучений. Скороговоркой, часто запинаясь, произносил он тексты из Священного Писания, применяя их без всякой последовательности, и от этого его речь производила впечатление чего-то запутанного, хаотического.

Пока он говорил, я внимательно следил за выражением его лица и заметил, что в этом мужицком лице было действительно что-то необыкновенное. Меня все больше и больше поражали его глаза, и поражающее в них было отвратительным. He только никакого признака высокой одухотворенности не было в физиономии Распутина, но она скорее напоминала лицо сатира: лукавое и похотливое. Особенность же его глаз заключалась в том, что они были малы, бесцветны, слишком близко сидели один от другого в больших и чрезвычайно глубоких впадинах, так что издали самих глаз даже и не было заметно, – они как-то терялись в глубине орбит. Благодаря этому, иногда даже трудно было заметить, открыты у него глаза или нет, и только чувство, что будто иглы пронизывают вас насквозь, говорило о том, что Распутин на вас смотрит, за вами следит. Взгляд его был острый, тяжелый и проницательный. В нем, действительно, чувствовалась скрытая нечеловеческая сила.

Кроме ужасного взгляда, поражала еще его улыбка, слащавая и вместе с тем злая и плотоядная; да и во всем его существе было что-то невыразимо гадкое, скрытое под маской лицемерия и фальшивой святости.

М. Г. была очень взволнована присутствием Распутина. Глаза ее блестели, на щеках появился нервный румянец. Она так же, как и ее мать, не спускала с него глаз и, затаив дыхание, ловила каждое слово «старца».

Но вот он встал, окинул нас всех притворно любящим и ласковым взглядом и, обращаясь ко мне, произнес, указывая на М. Г.:

– Какого ты в ней друга имеешь верного. Слушать ее должен, а она твоя духовная жена будет. Да... Хвалила она мне тебя, рассказывала, а теперь и сам вижу, что очень вы оба хороши вместе, подходящие вы друг другу... А ты, милый, не знаю, как звать тебя по имени, далеко пойдешь, ох, как далеко!

И с этими словами Распутин вышел из комнаты.

Я тоже уехал весь под впечатлением встречи с этим странным и загадочным человеком.

Через несколько дней я узнал от М. Г., что Распутину я очень понравился и он хочет снова со мной встретиться.

II

В скором времени, после моей первой встречи с Распутиным, я уехал в Англию и поступил в Оксфордский университет.

Однажды в разговоре с одной английской принцессой, состоявшей в близком родстве с Императрицей Александрой Феодоровной, зашла речь о Распутине. Принцесса с большим интересом и волнением слушала мои рассказы о нем. Будучи женщиной очень умной, она тогда уже понимала всю опасность Распутина для России, в виду его близости ко Двору. В немногих словах она обрисовала духовный облик Императрицы Александры Феодоровны и высказала опасение, что некоторые свойства характера русской Государыни, особенно ее склонность к болезненному мистицизму, могут создать тяжелые осложнения в будущем, если Распутин по-прежнему останется близок к Царской Семье.

В то время мои родители жили в Петербурге, а лето проводили в Царском Селе. Императрица Александра Феодоровна была очень расположена к моей матери и часто с нею виделась. Близость Распутина к Государю и к Императрице сильно беспокоила и возмущала мою мать, и она в своих письмах ко мне часто об этом упоминала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});