родителям, ожидающим ребенка?
Героически пала жертвой интриг, спасая принцессу? Король не забудет? Не уследил, так получилось? Наша жизнь полна потерь, сегодня она пришла к вам? Син боролась за светлое будущее, но напоролась на тёмное настоящее?
Что можно сказать родителям, вручая им тело единственной дочери?
Я присел на колени у Син. Вкачал на четверочку «Резигнацию», думал первый удар переживет. Да один-два болта должна была. Но такой массовый залп нет. Я никак на такое не рассчитывал. Никто на такое дерзкое покушение не рассчитывал, да что такое творится в этом несчастном королевстве?
Когда всё в одних руках, до всего руки просто не доходят. Помнится, я обещал Джиро, что все мои ученики будут жить долго и счастливо, но не сдержал его.
— Прости, — прошептал я про себя над телом Син, закрывая ей глаза, — твоя сестра или брат обязательно будут жить в счастливой, доброй стране. Обещаю.
Глава 32
На королевский бал в честь Нового Года меня подлечить до конца не успели. Правое плечо ныло, повязка на подбородке придавала мне вид воина, только вернувшегося из боя. Я не жаловался: обратный путь с телом Син и Нира на телеге, что нам подогнали шертонские авантюристы из ближайшей деревушки, был намного больнее.
Кость нижней челюсти и четыре зуба мне нарастили у Темиана Полиорла, лучшего целителя Шайна. Он встретил нас с помощником на Тележной улице, вызванный гвардейцем, заблаговременно посланным впереди нас, с запиской от принцессы. Вина за Син, тяжким грузом осевшим на сердце, требовала застраховаться по всем вариантам: мы не могли рисковать еще нерожденным братиком Син. Помощь там понадобилась не только Дабри Алькандарии, но и отцу семейства Блану и Рине Хамеши.
Не хочу вспоминать их лица, полные боли, но боюсь они врезались в мою память до конца жизни.
Постоял, прижав к себе Рину, весь камзол промок от её слез.
Говорить я не мог — это пыталась сделать принцесса. Рыдая, с перекошенным лицом, она пыталась выдавить из себя слова утешения. Не смогла и просто обняла их всех.
Пока целитель хлопотал над Дабри, я с трудом смог прошепелявить, что совместную тризну Син и Нира завтра с утра посетит кто-то из королевской фамилии. Это было само собой разумеющееся — Син спасла их дочь, капитан — верный слуга короля. Но поговорить нормально с Бланом я смогу только завтра, пока сказал только что все злодеи ответили за преступление, никто не выжил, детали позже, когда меня чуть подлечат.
Я сделал еще одну вещь, которую не мог не сделать. Послал за лучшим скульптуром столицы — Син никто никогда из нас не забудет, но для истории и остальных, важно иметь перед глазами символ.
Помощник Темиана остался у них, а я уехал в дом целителя. Мне оставили пару гвардейцев в охрану, бедолаги сидели все сутки, ожидая моего исцеления.
В доме меня напоили настоем, продиагностировали. Полиорл похвалил мою «длань исцеления»: дескать кровотечение остановила хорошо, несмотря на множество разорванных сосудов. В нижней челюсти нашли трещины и перелом — странно было бы обратное. Болт даже не вошел, просто скользнул по подбородку, сколов часть кости, превращая мягкие ткани в лохмотья и вышибая мои многострадальные зубы. Далее, он прошел между ключицей и лопаткой, сколов область кости окружностью сантиметра три.
Сутки провалялся у целителя, вечером приезжала Найзирия с Аишей. Королева поохала надо мной, выдала сакраментальное: «а я же говорила, никаких Курганов!»
Нет ничего глупее желания быть умнее всех. Из себя выдавил только: «чем грандиознее цель, тем жестче препятствия. Одно мы уже удалили.» Она спросила: уверен ли я, что заказчик был среди нападавших?
Сентенте не жить, потому со спокойным сердцем ответил, что уверен. В Кургане осталась партия шертонских авантюристов, которые поневоле следили за входом, на своем возвышении. Потому улики — да какие там могут быть улики, сразу в пар превратились, а труп, выброшенный ударной волной, гноллы сожрали еще при мне — отправились исследовать компетентные старцы из королевского совета, во главе с Шайредом Четвертым лично.
Ну, может найдут пару кусков обгорелых, погнутых дуг от арбалетов. Данжи же самовосстанавливаются, это элементы декоративные из обстановки наподобие террас, камней, монстров разрушаются на некоторое время. Отходы функционирования остаются, вроде предметов с авантюристов, их трупов и скелетов, но по достижении определенного уровня, как я подозревал, тоже удаляются.
Поговорили полчасика, Найзирия даже обняла меня на прощание. Аиша тихо скромничавшая всё время, задержалась для пятиминутки политинформации. Узнал я из неё немногое. Объявили награду за все сведения, могущие пролить свет на покушение. Очень солидную, в тысячу золотых. Опрашивали всех выезжающих из столицы за последний день, шерстили обслугу во дворце на предмет измены.
В общем средневековый план «Шаринган», как он есть: рыскай глазами, шевели ушами, замани деньгами. Результата конечно не будет. Не детишки нам засаду устраивали.
— Что с Ниром, родные у него остались? — спросил про капитана.
— Мальчуган неодаренный, двенадцати лет, жена скончалась, близких родственников нет. — исправно доложила принцесса.
Она словно невзначай, подсела на краешек кровати, завела свою руку мне за голову и там коготочками шурхала по макушке. Приятненько.
— Понятно, с собой заберу в Самур, придумаем что-нибудь. — сказал ей. — Ты так не старайся, сейчас Темиан придет и спросит, откуда у меня эти шрамы на голове. Придется байку про модную шапку в сеточку придумывать. А еще пять минут царапок и байка не поможет, придется справку брать, что я вообще человек.
Аиша несмело улыбнулась.
— Ты же знаешь кто это? — вдруг спросила она. — Слишком ты злой и спокойный, будто решил уже что-то.
Ох, уж эти женщины с их интуицией. Кто им такие настройки шестого чувства выдает при рождении?
— Завтра, бэйби, — положил убедительно руку на её коленку, наслаждаясь пурпуром щечек, — сегодня мне нужно лечиться. Сейчас надо ротик полоскать.
— Поласкать? — робко переспросила принцесса, придвигаясь ближе.
Сам виноват со своим невнятным говором. Но хоть отвлеклась на пять минут от переживаний, глазки красные, мордашка бледная — натуральная принцесса сумерек. Ткнул в стакан с отваром какой-то жидкости и сказал: если хочет остаться со мной, пусть бал отменяют.
Она помялась, но бить этот козырь было нечем. Ушла, строго наказав выздоравливать. Хотелось вслед ей крикнуть, что для меня белый халат — признак ролевой игры, но побитая челюсть возныла, и я отделался лаконичным хрипом.
Стоя через сутки лечения в роскошном приёмном зале