Левую половину тела словно заморозило. Боли не было, и только в месте попадания нестерпимо зудела кожа. Я еще жив? Обычно это заклинание человека насквозь промораживает. Сам видел. Как же так? Черт, не о том думаю! Нож где? Надо же, так в руке и зажат.
Послышались легкие шаги и, подтянув ноги, я прижался спиной к стене. Так и не снявший с лица маску стрелок, ничего не опасаясь, вышел на балкон, и мне удалось в полной мере воспользоваться фактором неожиданности: прежде чем он успел разобраться в ситуации, лезвие ножа снизу вверх вошло ему в живот. Стрелок всхлипнул и судорожно рванулся назад.
Не уйдешь! Вытащив второй нож, я с трудом поднялся на ноги и, ухватившись левой рукой за косяк, выглянул в дверь. Перебирая руками по стене и оставляя за собой кровавый след, лучник почти добрался до ведущего к квартирам выхода из лифтового холла. Второй нож попал ему под правую лопатку, и он мешком свалился на бетонный пол. Не удержав равновесие после броска, я врезался плечом в стену.
Наповал, нет? Не спуская глаз с неподвижно распластавшегося на полу тела, я пытался перевести дух и попутно разминал левую руку. Ух, колет-то как! Ладно, зато чувствительность помаленьку возвращаться начала. А в куртке даже дыры нет. Повезло. Шарахнули бы чем-нибудь огненным, и гуд бай, Вася.
Дождавшись, пока наконец перестанет кружиться голова, я, ни на мгновенье не отводя взгляда от лежавшего на полу тела, поднял, видимо, в горячке вырванный из раны нож. Медленно подошел к лучнику и, упершись коленом в спину, попробовал нащупать на шее пульс. Нету пульса. Не то чтобы сильно, но все же это радует. По крайней мере, добивать не придется. Не люблю. И пусть диагност из меня хреновый, но труп от живого человека отличить пока еще могу.
Выдернув из раны нож, перевернул тело на спину, сорвал маску. Маска, маска, а я тебя знаю. Выходит, мои предположения насчет личности стрелка оправдались на все сто. Ну что ж, Лариса, вот и свиделись. Уж не знаю, за подружку ли ты собиралась поквитаться или от излишнего служебного рвения меня укокошить пыталась, но в любом случае делать тебе этого не стоило.
Кстати, а где твой лук? Не тратя время на обшаривание тела – вовсе ни к чему здесь лишние следы оставлять, – я пробежался по квартирам и в одной из комнат с выходящими на гостиницу окнами обнаружил и лук, и колчан. Одна стрела уже даже стояла прислоненная к стене. Все ее древко покрывали ведьминские письмена, а серебряный наконечник пропитывала энергия непонятного мне заклинания. Я в ведьмовстве небольшой специалист, но почему-то кажется, что в этот раз «Ангел-хранитель» меня бы не спас.
Ни лук со стрелами, ни труп валькирии трогать я не стал и, морщась от боли в шее – она и с утра не очень-то налево поворачивалась, а теперь и вовсе задеревенела, – спустился по лестнице на первый этаж.
Какая-то мне масть в последнее время не та идет. Кручусь, верчусь, просто остаться в живых пытаюсь, но – как дикий зверь в силке: чем больше дергаюсь, тем сильнее петля затягивается. Или все дело не в невезении, а в карме? Грехов поднакопилось, вот и завертелась карусель? Дак у меня с каждым днем грехов прибавляется. А что делать? Нельзя же было этой дуре позволять себя как в тире расстреливать. Рано или поздно она бы меня подловила. Что еще я мог? Илье пожаловаться? Даже не смешно.
Выйдя из подъезда, я начал высматривать выброшенный браслет – не дело такие улики оставлять. Куда-то он вон туда отлетел. Точно помню, что туда. Может, за кирпичи закатился? А это что за писк? Выбравшаяся из-за сваленных в кучу битых кирпичей крыса беспрерывно попискивала и пыталась ползти, хотя задние лапы у нее уже не действовали. Из глаз, пасти и ушей сочилась кровь, а под шкурой набухали жуткие отеки.
Что за напасть? Уж не от браслета ли это? Пойду-ка я отсюда. Фиг с ним, с «Хамелеоном», с собой его все равно не потащу. Подбежав к поваленному забору стройки, я осмотрелся по сторонам и выскочил на дорогу. Надеюсь, никто не видел, как я тут круги нарезал.
Вроде, никого. А это еще что такое?
У центрального входа в «Гавань» кто-то бросил белую «шестерку», даже не озаботившись захлопнуть переднюю дверь. Впрочем, особого смысла в этом не было – заднее стекло заменял натянутый кусок полиэтиленовой пленки. Да и вид у автомобиля донельзя убитый – его больше толкать придется, чем на нем ехать. И все же, учитывая дефицит бензина и цену на него, миллионер подпольный приехал, не иначе.
– Вам передали, – шкафоподобный служитель гостиницы с крайне недовольным видом выложил на стойку заклеенную скотчем коробку из-под обуви.
– Спасибо. – Не поднимая коробку со стойки, я подергал ее из стороны в сторону. Шуршит что-то. Если шуршит, значит, не бомба. – Кто?
– Не представились, – демонстративно отвернулся распорядитель.
– Не появлялся еще? – выскочив из служебного помещения, спросил у него Гриша и, мгновеньем позже заметив меня, взорвался: – Да где тебя носило?!
– А что такое? – сунул под мышку обувную коробку я.
– Тебя же Илья предупреждал, что сегодня у нас дела!
– Не помню такого.
– Все, поехали. И так уже опаздываем, – начал сбавлять обороты Конопатый.
– Куда поехали?
– На кудыкину гору. Ты че тормозишь? На базу поехали. Куда еще? – по новой завелся Григорий.
– Не надо кричать, не глухой, – сам удивляясь собственному спокойствию, я развернулся и пошел к лестнице в подвал. – Там у вас шмотки оставить можно будет?
– Можно. Ты съезжать, что ли, собрался? – перестав орать, спросил Гриша.
– Нет, – вообще-то именно это я и собирался сделать, но не кричать же об этом на всю гостиницу. – Мало ли что понадобится?
– Десять минут тебе на сборы. – Хлопнув откидной крышкой стойки, Конопатый зашагал к выходу на улицу.
– Двадцать, – автоматически поправил его я и, не дождавшись ответа, спустился в подвал. Там открыл свою ячейку, распотрошил коробку из-под обуви и переложил в сумку шесть перетянутых аптечными резинками пачек стодолларовых банкнот. И чего упаковку такую объемную использовали, непонятно.
Поднявшись в свой номер, поставил винтовку в угол, бросил сумку на пол и навзничь рухнул на кровать. Сейчас сдохну. Ох, как меня ломает всего! Вся левая половина тела ныла, кости крутило, суставы выворачивало, а ползущий от места попадания «Иглы стужи» холод стиснул шею и сдавил левый висок.
Рывком сев на кровати, я распахнул дверцы бара, налил полстакана армянского коньяка и, не чувствуя вкуса, выпил. Как ни странно, полегчало. Холод, по крайней мере, отступил в момент.
Так, теперь надо быстренько вещи собрать, пока вконец озверевший Гриша не завалился. По-любому, вчера на тотализаторе проигрался, вот и психует.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});