Тогда, в первые годы существования Одессы, в ней нередко слышалась греческая речь. Осели там после второй русско-турецкой войны многие отставники-греки, некоторые торговцы, плававшие под русским флагом, привезли в южный город свои семьи. С тех пор Одесса стала тем центром, который в немалой степени повлиял на будущее освобождение Греции из-под оттоманского ига.
Греки входили в состав экспедиции Ушакова. Там были боевые капитаны 1-го ранга, командир флагмана «Св. Павел» Евстафий Сарандинаки, командир корабля «Богоявление Господне» Антон Алексиано, капитан-лейтенант Христофор Клопакис, лейтенант Егор Метакса, поручик Егор Артакино и другие.
А на Ионических островах, как отмечали современники, была к тому времени большая «русская партия». В нее входили разные люди. Ведь еще в 70-х годах две тысячи жителей острова Закинф во главе с графом В. Макрисом участвовали в составе морской экспедиции Алексея Орлова, заходил сюда со своей эскадрой и адмирал Спиридов. Русский флаг жители выбрасывали над крепостью еще в 1797 году. А это означало, что они хотят перейти под покровительство России. Закинфцам не откажешь в мужестве, ведь французы только высадились тогда на Корфу.
Особенно сильны были прорусские настроения на острове Кефаллония, где под руководством графов Метаксасов был создан трехтысячный отряд поддержки России. Тридцать отставных офицеров русской службы были немалой и взрывающей силой. Имена лейтенанта Антона Глезиса, капитан-лейтенанта Спиро Ричардопулоса (штурмовавших Измаил), майора Андрея Ричардопулоса, лейтенанта Луки Фокаса, прапорщика Герасима Фокаса вошли в книгу освобождения островов.
На Корфу у России оказалось немало сторонников во главе с графом Н. Булгарисом, организовавшим двухтысячное ополчение. Но не только нобили, люди состоятельные, зажиточные оказались в главных помощниках и союзниках русской экспедиции. Нет, в соратниках и друзьях Ушакова оказался демократ Григорий Палатинос, арматол – доброволец с материка А. Глезис, священник-трибун А. Дармарос, какой-то аптекарь, поднявший русский флаг на Закинфе, жители этого же острова, на руках перенесшие солдат из лодок, крестьяне и рыбаки, ремесленники и отставные солдаты. Они-то все и сыграли важную роль, в немалой степени обеспечившей России симпатии, расположение и признательность, а значит, и победу на островах.
С чем пожаловали?
Необычное виделось в конце века на Средиземноморье. Христианский и мусульманский флаги шли рядом. Корабли злейших в прошлом врагов двигались к единой цели. Незримые нити тянулись от каюты русского вице-адмирала к кораблям объединенной эскадры, на острова Ионического архипелага, в константинопольскую квартиру русского посланника Томары, в Зимний дворец в Петербурге. Он отдавал приказ, предпринимал действие, и это отзывалось там. Правда, по-разному слышались его слова в хижине закинфского рыбака, султанском Серале, Адмиралтейств-коллегии, канцелярии Директории, морском министерстве на берегах Темзы. Внимательно следили за перемещением эскадры Ушакова: из Египта генерал Бонапарт, из Неаполитанского королевства – адмирал Нельсон и король Фердинанд, с Корфу – генерал Шабо, с Китиры – безвестный священник Дармарос. Да мало ли этих зорких глаз, что всматривались в паруса и флаги эскадры!
Вот и в то раннее осеннее утро с небольшой торговой шхуны, укрывшейся за серой, уступчатой скалой, до рези в глазах всматривались в рассеивающиеся хлопья тумана: не мелькнут ли в них паруса русских кораблей? Вот они! И, вынырнув из-за скалы, замахали шляпами, флагами и шарфами. «Просят остановиться! Принять на борт! Может, сообщить что хотят!» – доложили Ушакову. «Знаю! – коротко ответил тот. – Тут где-то должны гонцы из Китиры нас встретить».
Да, то были действительно делегаты от островной общины. Элегантный и сдержанный нобиль Мавроянис, растрепанный и всклокоченный хозяин шхуны Григоропулос из второклассных, бывший офицер русской службы Киркос и громадный, спокойный священник Дармарос. Ушаков радушно пригласил всех в каюту, приказал подать теплый сбитень, угощения. Греки не притронулись, во все глаза глядели на адмирала, слава о котором разнеслась далеко по Средиземноморью. Федор Федорович позвал толмача и, чтоб ободрить приехавших, обратился первым:
– У нас на Руси спрашивают, с чем пожаловали, господа? С чем мы пожаловали, сейчас зачитаем. Наши письма, приглашающие поддержать сию экспедицию, коль согласны, вам передадим. Послание его преосвященства Георгия V по неведомым нам каналам, думаю, уже у вас очутилось.
Русский адмирал не юлил, не скрытничал, сразу положил все карты на стол и доброжелательно спросил еще раз:
– Ну так кто что скажет?
Греки переглянулись и задержали свой взор на Дармаросе. Священник начал так же неспешно и раздумчиво, как адмирал, чем сразу тому понравился.
– Великой единоверной страны представители! Настал час нашего вызволения. Народ островов греческий, бывший под владычеством разных иноземцев не раз, никогда еще не ждал освобождения с таким нетерпением.
Священник сделал паузу, казалось, набрал воздуху, чтобы закончить на одном дыхании, и заверил:
– Но мы не только ожидаем – готовы выступить с оружием. Сие не богопротивное дело, коль враги наши – богоотступники и насильники. У господ бывших русских офицеров кое-что в подвалах сохранилось. Да и сельская коса из мирного крестьянского снаряжения в оружие боевое превратиться готова.
– Добро! Добро! – прогромыхал адмирал. – А сколько народу вы можете поднять? Сколько вооружить?
– Всех, ваше превосходительство. Всех поднимем! А вооружить, сколько будет оружия, тоже всех.
Ушаков недоверчиво переводил взор с одного на другого, знал бахвалистость многих из сынов Средиземноморья.
– Так уж и всех?
– Всех, всех! – даже загорячился Дармарос. – Давайте только ваши письма с амвона как молитву прочту. Не будет у вас ни одного противника среди греков, их сердца вам принадлежат полностью.
Греки все сразу шумно заговорили, перебивая друг друга, размахивая руками. Ушаков, почти не слушая, понял, что поддержат, и закидывал уже вдаль мысль, думал об устройстве и наведении порядка позже.
– Что думаете, много понадобится войск оставлять после отнятия крепости у французов? Не поднимут ли они через своих агентов, как только мы уйдем, новое восстание, не сорвут ли флаг наш?
Греки опять заволновались. Аристократ Мавроянис, властно подняв вверх руку, потребовал тишины.
– Гарнизон надо оставить большой! И не против французов. Они вряд ли сунутся, сила эскадры господина адмирала им известна. А против черни и тех, кто подстрекаем французскими богохульниками, захватил земли наши и сейчас зарится на имущество высокородных и достойных граждан острова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});