однако притих под взглядом латиноса.
— За свое поведение и прилюдное насмехательство над благородными мэтра, — произнес он, вернув взгляд на мое лицо.
Как бы мне не хотелось это признавать, но он прав. Обнаглел я немного, расслабился. Понять мне это помогло мое прибывание в лазарете и несостоявшаяся дуэль. Здесь иной менталитет и нравы. Мне прощают многое, из — за происхождения, однако я так и не социализируюсь, если продолжу вести себя иначе. Пора ассимилироваться.
Кивнув, обошел его, встав уже перед девушками, что с прищуром глядели на меня.
Но кое — что все — таки оставим, для поддержания образа.
Встав на колено, я склонил голову, как это было в средневековье.
— Я смиренно прошу прощения за свои действия и слова. У меня не был цели оскорбить или унизить ваше достоинство, — блин, по — моему, это все же перебор. Выглядит какой — то насмешкой, как мне кажется. Черт, зря я это сделал, и по моим ощущениям, и по слишком уже долгому молчанию.
— Хм! — послышалось надо мной. — Благодари наше великодушие и твой статус. Мы не более не держим обиду.
Я поднял голову, глянув на девушек. Да, не показалось, что это звучало, как одолжение. Надменные мины, презрение в глаза и чуть поджатые губы, будто бы я грязный бродяжка, просящий милостыню. Резко захотелось сказать какую — нибудь колкость, съязвить, дабы они захлебнулись в своей желчи, но сжав зубы, сдержался. Не сейчас. Когда — нибудь они удавятся от зависти, сейчас же не время идти против течения — слишком мал вес, может унести.
— Благодарю, — я постарался сказать это как можно миролюбивее и спокойнее. Вроде даже получилось.
Встав с колена, обернулся к остальным. Важно поклонился, при этом стараясь, чтобы не выглядело манерно или насмешливо. Подождал секунду, ожидая, что кто — нибудь, что — нибудь скажет, и ушел, стараясь идти как можно непринужденно.
Было очень неприятно. Будто меня, как нашкодившего котенка, ткнули носом в лужу. Собственно, справедливо и претензий у меня нет никаких. Пока что.
Вообще за время нахождения в лазарете, от нефиг делать, очень много думал. И эти думы неплохо так меня замотивировали. Дали сил собраться и начать действовать, набирать вес, влияние. Менять уже культуру, чтоб ее!
В комнате ничего не изменилось. Даже пыли нигде не образовалось. Поэтому быстро закинув в себя обед, сел за стол, открыв тетрадь.
— Пора вершить историю, — пробормотал я, прикидывая, с чего стоит начать. — С литературных родов, наверное. Что там у нас… Эпос, лирика, драма. Кратко, по делу. Потом жанры… направления… Ро — ман — тизм… А представителей надо? Ну, парочку напишем для солидности. Тэк — с, отличительные особенности…
Я с головой ушел в работу, совершенно отрешившись от реальности. Желал бы я, дабы это было хотя бы пару часиков, а лучше вообще до того момента, покуда я не закончу сборник. Однако — облом. В дверь постучали. А надо ли вообще отвечать? Хм…
— Кто там?
— Ваш новый куратор! — раздался тонкий девичий голосок.
Это тот, о котором Энрике говорил? Точнее та.
— Никого нет!
За дверью затихло. Видимо обновление системы и анализ новых протоколов.
— Но я ведь слышу ваш голос, — девушка была явно сильно озадачена.
— Это не я, это автоответчик. Никого нет дома, — далее решил не отвечать, снова отрешившись от происходящего и сосредоточившись на работе. Девушка и не спрашивала, за дверью послышались удаляющиеся шаги.
Все бы были такими разумными.
***
— Автоответчик сказал, что его нет в комнате.
— …?
— …
— Какой автоответчик?
— Я не знаю.
— Его голос был?
— Да.
— И он сказал, что его нет в комнате.
— Да.
— Ну почему вы иногда такие тупые, а?..
Глава 37
Скип
Полетели дни скорыми конями,
Завертелся в делах я как смерч,
Теряя себя временами,
Я не забывал — близко смерть.
Торопясь, все успеть побыстрее
Я бежал и писал, говорил и читал,
Обретая себя в самой сути работы
Я от самого себя убегал.
Прошло более полугода, который показался мне мигом. За эти самые месяцы я появлялся в комнате только на поспать, да и то часто бывало, что спал вообще где придется, особенно в последние месяцы работы на плеером, микрофоном, звукозаписывающим оборудованием и картой памяти. Попутно улучшили переговорные артефакты. Все то, что я сейчас перечислил уже существовало в этом мире, но было не особо развито за ненадобностью. Ох… Сколько же я промучился, изучая базовые законы силовых цепей и магических связей. Будучи полным гуманитарием, в точных науках я плавал как одна субстанция в проруби. Но сжав зубы и вспомнив многогранного Ломоносова, пошел изучать некий аналог физики. Только вместо электричества магия. Причем работающая по иным законам. Которые мне и прошлось зубрить на протяжении всей работы над артефактами.
В обучение мне очень помогла мой куратор. Очень, кстати, странная девушка. Вроде умная, но так порой тупит, что хоть волком вой. Однако учитель из нее очень хороший. Навязчивая чуть, но ниче, терпимо.
— Хей, Вито! — крикнул мне Текни, заметив издали. Помахав мне рукой, он взял что — то в руки и поднес ко рту. — Я наконец доработал его! — раздался его голос на весь зал, многие студенты вне куполов обернулись на него, кто в изумлении, кто в недовольстве.
— Оу, какой звук! — восхитился я, вспоминая то ужасное шипение и скрежет, что были на ранних моделях. — Еще немного и им можно будет начинать записывать мелодии.
— В смысле — еще немного? — нахмурился Текникус.
— Одного микрофона мало. Нам нужен пульт звукорежиссёра, чтобы менять звук.
— Зачем?
— Увидишь! — пообещал я ему.
Текни, изначально, не хотел работать над «каким — то там микрофоном». Однако мне удалось его убедить, спев всю ту же «Королевну» и сообщив, что хочу записать ее и множество подобных песен для