Читать интересную книгу Спартанский лев - Виктор Поротников

Персам, надзиравшим за строительством мостов, по приказу Ксеркса отрубили головы. Награда, обещанная мостостроителям, так и не была выплачена. Более того, царским указом египетским и финикийским зодчим было велено немедленно приступить к постройке двух новых мостов в том же самом месте. Строители хоть и трепетали перед Ксерксом, однако не могли начать дело немедленно. Сильные северо-восточные ветры гнали высокую волну в проливе, поэтому не было никакой возможности спустить корабли на воду. Как и в первом случае, зодчие собирались соорудить оба моста из укреплённых на якорях судов, поставленных в ряд от берега до берега. Оставалось только дождаться, когда утихнет волнение на Геллеспонте.

* * *

Для Ксеркса наступила томительная пора. Гонцы, приезжавшие с побережья, постоянно сообщали о штормах, о сорванных с якоря кораблях...

Полчища, скопившиеся на лидийской равнине, были подобны прожорливой саранче, ежедневно поглощая горы зерна и тысячи голов скота. Среди лидийской знати нарастало беспокойство. Хоть здешние земли и славились плодородием, но к тому, чтобы содержать в течение зимы столь огромное войско, здесь явно были не готовы.

Ксерксу скоро надоели военные советы и пышные приёмы. Что в них толку, если всё давно обсуждено и решено! Царь устал от угодливых лиц и речей. Все восхваления казались ныне не только неуместными, но в какой-то мере оскорбительными, ибо — величайший из царей! — вынужден прервать свой поход из-за самой обычной непогоды. Что может быть смешнее и нелепее?

Бывали дни, когда на Ксеркса вдруг нападала неестественная говорливость; потом столь же внезапно эта говорливость сменялась мрачным отупением — царь мог часами молчать и не двигаться с места. Ни Артабан, ни Кармина ничем не могли развеселить его в такие дни.

В феврале наконец-то утихли северо-восточные ветры.

Гонцы известили Ксеркса, что строительство мостов началось. Просыпаясь по утрам, он первым делом осведомлялся о том, какая погода на море, как создаются мосты и нет ли в чём нужды у строителей. Если неожиданно небо заволакивали тучи и начинался снег с дождём, Ксеркс мрачнел и не находил себе места, опасаясь, что перемена погоды принесёт шторм на море. Зато когда в небе было ни облачка и вовсю светило солнце, царь был весел и приветлив со всеми. В его ежедневных молитвах чаще всего звучали просьбы к богам о ниспослании спокойной безветренной погоды.

Никто, кроме Кармины, не знал, что Ксеркс тайком считает дни с начала строительства мостов. Когда солнце опускалось в вечернюю дымку у кромки горизонта, он радовался этому и желай, чтобы поскорее приходило завтра.

И вот наступила весна. В один из жарких весенних дней, наполненных ароматом цветущих груш и персиков, к царю пришёл Артабан и сообщил, что лидийцы поймали троих эллинских лазутчиков. Они тайком проникли в Сарды и пытались вызнать численность персидского войска.

   — Владыка, я подумал, что тебе будет любопытно взглянуть на этих людей, поэтому велел страже привести их во дворец.

   — Ты правильно сделал, Артабан. Где пленники? Пусть ведут сюда.

Ксеркс восседал на троне из чистого золота в просторном зале древнего дворца лидийских царей и вглядывался в лица троих полуголых, иссечённых плетьми пленников со связанными за спиной руками. Их волосы и бороды были грязны и всклокочены, глаза опущены. Было видно, что лазутчики мысленно уже простились с жизнью. Одно слово или жест царя царей, и застывшая позади троих несчастных греков персидская стража передаст их в руки палачей.

   — Я хочу знать, откуда вы родом? — спросил Ксеркс, обращаясь к пленникам на своём родном языке.

К удивлению царя все трое поняли его и подняли головы.

   — Я родом из Спарты, — сказал по-персидски самый высокий пленник, внешне более похожий на азиата, нежели на эллина.

   — Я из Афин, — ответил второй пленник, светловолосый, но с рыжей бородой.

   — Я — из Коринфа, — ответил третий, стройный и голубоглазый.

На лице Ксеркса появилась мимолётная улыбка.

   — А вы храбры, как я погляжу, — промолвил он. — Проникли в мой стан! Что же вы успели узнать и увидеть?

   — К сожалению, нас слишком быстро схватили,— уныло сказал спартанец.

   — Мы толком ничего не увидели и не узнали, — закивал коринфянин.

Афинянин промолчал.

Лидийские вельможи, собравшиеся в зале, переглядывались с самодовольными улыбками. Ещё бы! У них в стране всегда сумеют выследить и схватить незваных чужаков. Это повелось исстари, поскольку лидийцы привыкли оберегать свои сокровища.

   — Я помогу вам, дерзкие эллины. — Ксеркс жестом подозвал к себе Артабана. — Вот этот человек проведёт вас всюду, где вы пожелаете. Он покажет вам всё моё войско: и пехоту, и конницу, и колесницы... Затем вас опять доставят во дворец.

Судя по лицам пленных, те не поверили своим ушам. Спартанец обменялся недоумевающим взглядом с коринфянином. У афинянина рот открылся сам собой.

Артабан покинул тронный зал. Вслед за ним стража увела пленников, развязав им руки.

На полуденную трапезу Ксеркс пригласил Мардония и Демарата, которым поведал об эллинских лазутчиках.

   — К концу дня эти несчастные поймут, какой могучий враг идёт на Элладу! — сказал Ксеркс, любуясь танцем полуобнажённых рабынь.

   — Повелитель, я конечно не в праве обсуждать принятые тобою решения, — осторожно заметил Мардоний, — но всё же выскажу своё мнение на правах твоего родственника. Напрасно ты желаешь открыть эллинам глаза на своё войско. Лучше было бы убить лазутчиков.

   — Ты не прав, Мардоний, — возразил Ксеркс. — Смерть этих троих несчастных ничего нам не даст. Зато, увидев, сколько конницы и пехоты стоит под Сардами в полной готовности к войне, лазутчики поневоле станут моими союзниками. Вернувшись на родину и рассказывая об увиденном, они непременно заронят зерна страха в души своих сограждан. Этот страх пробежит по всей Элладе из конца в конец, вынуждая эллинские государства покориться. Нам даже не придётся сражаться, Мардоний. Мы победим эллинов одним лишь слухом о несметности персидского войска!

Демарат попросил у царя позволения побеседовать со спартанским лазутчиком, Ксеркс дал разрешение.

   — И спроси у этого спартанца, Демарат, есть ли, по его мнению, в мире сила, способная сокрушить мощь моего войска.

* * *

Когда строительство мостов было завершено, при шла весть, что закончены и работы по прокладке канала на Афонском мысе. Последней стадией работ было возведение насыпи у устьев канала, чтобы морская вода во время прибоя не переливалась через устье прокопа.

Персидское войско двинулось от Сард к Абидосу. За несколько дней до этого случилось затмение луны, которая, по верованиям персов, являлась богиней Магх, покровительницей царской власти. Случившееся предвещало беду, поэтому жрецы стали советовать Ксерксу не ходить самому войной на Элладу, а послать кого-то из своих полководцев.

Ксеркс не внял советам жрецов. Он был твёрдо уверен в победе. Однако среди знатных персов такой уверенности не было. По войску ходили разговоры о других неблагоприятных знамениях, свидетельствующих о том, что боги отвернулись от царя царей. Доходили эти слухи и до Ксеркса, но он отмахивался от них как от назойливой мухи.

В пути к Ксерксу обратился лидиец Пифий, облагодетельствованный царём и зачисленный в его ближайшую свиту. Именно царские дары и придали фригийскому сатрапу смелости.

   — О, владыка! — сказал Пифий. — Я желал бы попросить о том, что тебе легко исполнить. Для меня будет очень важно твоё согласие.

Ксеркс обещал исполнить любую просьбу.

   — Владыка! — ободрившись, продолжил Пифий. — У меня пять сыновей. Им всем выпало на долю идти с тобой в поход на Элладу. Сжалься, о, царь, над моими преклонными летами и освободи моего старшего сына от похода, чтобы он заботился обо мне и распоряжался моим достоянием. Четырёх же остальных моих сыновей возьми с собой, и я желаю тебе счастливого возвращения и исполнения твоих замыслов.

Дело в том, что Пифий из-за своего возраста не мог участвовать в походе, поэтому сопровождал царя лишь до Геллеспонта.

Однако, выслушав Пифия, Ксеркс рассвирепел.

   — Негодяй! — закричал он. — Ты решился напомнить мне о своём сыне, когда я сам веду на Элладу своих собственных сыновей, братьев, племянников и друзей! Разве ты не раб мой, который обязан со всем своим домом, с женой и детьми сопровождать меня куда угодно? Знай же, что дух людей обитает в их телах: если дух слышит что-либо благостное, то он наполняет тело радостью: услышав же противоположное, дух распаляется гневом. Ты сделал мне доброе дело, Пифий, и я был рад этому. Ныне, когда ты выказал себя наглецом, я налагаю на тебя заслуженную кару. Тебя и четверых твоих сыновей спасает твоё гостеприимство. Но старший сын, к которому ты больше всего привязан, будет казнён.