Несмотря на отчуждение, царившее в отношениях между представителями высшего эшелона руководства, я, будучи командующим Южным фронтом, продолжал мою совместную деятельность с представителями итальянской стороны, стараясь проявлять дружелюбие и беспристрастность. Даже встреча с Амброзио в ставке итальянского Верховного командования, куда были приглашены командующие всеми тремя видами вооруженных сил, прошла внешне корректно. Меня сопровождал мой начальник штаба генерал Вестфмь. После обсуждения планов на будущее Амброзио потребовал перебросить еще одну германскую диизию на Сардинию. Я ответил отказом, исходя из чисто военных соображений. Даже тогда я не знал, что Амброзио – это было доказано – был в курсе, что переговоры о сдаче уже начались. Его требование настолько не соответствовало обстановке, что я невольно заподозрил, что за этим стоит некий тайный мотив.
Таким образом, когда 23 августа Гитлер заявил, что может доказать факт предательства союзников, это не было таким уж сюрпризом. Цель Амброзио могла состоять только в оказании помощи альянсу путем ослабления германской группировки войск в центральной и южной части Италии. Я совершенно уверен, что он с огромным удовольствием избавился бы от 2-й парашютно-десантной дивизии, чтобы облегчить высадку воздушного десанта противника в Риме, а затем, заключив с альянсом союз, нанести нам смертельный удар в спину со стороны Кампаньи.
Мои усилия, предпринимавшиеся с целью поправить ситуацию
Постепенное обострение отношений с союзниками уже давно заставило меня задуматься над тем, какие шаги мне следует предпринять, если Италия сдастся. Основные мои усилия были направлены на то, чтобы удерживать твердый контроль над итальянскими войсками, а также над итальянским командованием.
Первым делом я попытался примирить германские взгляды на продолжение войны с точкой зрения представителей итальянских сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил путем личных бесед или через моих штабных работников. Итальянские офицеры связи старательно помогали мне в этом. Однако тот факт, что незадолго до сдачи итальянцы согласились перебросить свои войска в Калабрию и Апулию, заставил меня задуматься. Может быть, Йодль был все-таки прав в своем отношении к Роатте? Не было ли это всего лишь уловкой? Разумеется, можно было допустить возможность того, что Роатта не знал о ведущихся переговорах с альянсом и просто слишком поздно получил соответствующую санкцию от Амброзио и Бадольо, но все же это было мало вероятно.
В течение нескольких недель я лично контактировал с командирами итальянских частей в Южной Италии, а также на Сардинии и Корсике и обнаружил с их стороны понимание и готовность помочь, а также удовлетворение по поводу того, что их немецкие братья по оружию им доверяют. Несмотря на то что нас пытались заставить относиться к итальянским боевым частям с подозрением, мы никогда не меняли своего мнения о них и об их готовности выполнить свой долг. Со своей стороны, до момента объявления об отступничестве Италии мы делали все для того, чтобы выполнить наши союзнические обязательства.
В тот период у меня было очень мало личных контактов с действующими адмиралами союзников. Итальянские военно-морские силы были очень заняты операциями в районах морских портов Сицилии, однако при этом предприняли определенные меры (в немалой степени продиктованные паникой) для того, чтобы защитить Таранто и Бриндизи на тот случай, если войска альянса высадятся в Калабрии. Кроме того, у итальянских моряков было достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к крупной морской операции против высадки сил противника на полуострове дальше к северу, которая к тому времени стала неизбежной. Беспрерывно проводились совещания между командующим Южным фронтом и командованием итальянских ВМС, посвященные вопросу о том, что следует предпринять итальянскому флоту. В день, когда Италия сдалась, я должен был встретиться и побеседовать с адмиралом де Куртеном (морякам союзников пора было наконец начать действовать против ВМС противника в районе Неаполя), то есть с тем самым человеком, под флагом которого итальянский флот сдался противнику.
Фон Рихтгофен и его штаб работали с представителями итальянских военно-воздушных сил. ВВС союзников могли предложить нам немногое, но тем не менее их аэродромы и наземные службы были предоставлены в наше распоряжение, а итальянские экипажи бомбардировщиков и пилоты истребителей проходили переобучение на немецких самолетах под руководством немецких инструкторов и обучались немецкой тактике. В этом виде вооруженных сил наиболее ярко проявлялось взаимное уважение – среди летчиков существует братство, которое очень трудно разрушить. Однако в целом итальянские ВВС не были готовы к проведению боевых операций, и потому на тот момент можно было смело сбросить их со счетов.
Я вкратце описал состояние дел во всех трех видах итальянских вооруженных сил, чтобы показать, что у меня как у ответственного представителя немецкого командования не было никаких причин сомневаться в доброй воле и энтузиазме личного состава их боевых частей на фронте.
Операция «Ось»
К сожалению, в тылу все обстояло совершенно иначе. Были все основания для того, чтобы подозревать итальянское руководство в намерениях отказаться от своих союзнических обязательств. Исходя из этого Верховное командование вермахта издало приказ о мерах по защите германских войск в Италии, которые стали обозначать кодовым словом «Ось».
Поскольку было неизвестно, когда, где и как итальянцы сложат оружие, данных для разработки контрмер у нас было очень немного. В связи с тем что наиболее важным моментом была готовность к любому развитию событий, я не стал издавать письменных приказов, касающихся тактики действий (например, о том, какие шаги следует предпринять в Риме), а ограничился обсуждением соответствующих вопросов с компетентными офицерами. Этот метод себя оправдал – впоследствии наши войска действовали четко и точно. К тому же он позволил нам как нельзя лучше решить столь важную для нас задачу сохранения наших планов в тайне.
Основными принципами моего замысла были следующие.
Нам следовало эвакуировать войска, находившиеся на тех участках фронта, где опасность была наиболее реальной, в том числе изолированные островные гарнизоны. Все склады должны были быть по мере возможности замаскированы, причем их следовало использовать в качестве козыря, ведя переговоры с итальянским командованием и добиваясь от него, чтобы оно дало нам возможность уйти. Там, где при решении этих вопросов были возможны трудности, следовало принять все возможные меры для того, чтобы незаметно увести германские части и вывезти военное имущество.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});