- Поэтому, если бы он преобразовал меня, то я должна была бы хотеть кровь.
Синдил успокоительно погладила, легко подающие длинные волосы.
- Да, Расти, ты походила бы на нас во всех отношениях. Ты должна была бы спать нашим сном, остаться вне солнца. Ты была бы так же уязвима и влиятельна, как мы. Но Дарий отказывается рискнуть. Он решил поставить на карту все его собственное. Она сказала это мягко, нежно, ее голос красивая смесь успокоительных, утешительных примечаний, но все же он не помогал.
Стороны трейлера внезапно приближались к Темпест, душа ее, сокрушая ее, поскольку гора сделала тоже самое. Темпест отодвинула себя от этих двух женщин и метнулась к двери. Она должна была дышать; она нуждалась в воздухе. Она бросилась из автобуса, желая столкнуться с ночью, бежать к свободе.
Дарий поймал ее небольшое, летающее тело, когда она прыгнула вниз, и он притянул ее в безопасность его рук.
- Что, малыш? - он шептал мягко напротив ее шеи. - Что напугало тебя? Он не вторгался в ее ум, потому что он хотел, чтобы она доверяла ему достаточно, чтобы сказать ему сама. Если бы она отказалась сказать ему, то он мог бы всегда сливаться с нею.
Темпест спрятала лицо в его шее.
- Уведи меня отсюда, Дарий, пожалуйста. Просто выведи меня в открытое место.
Он поднял глаза, черные и разъяренные, чтобы встретить виновный пристальный взгляд его сестры прежде, чем они повернулись и отошли от лагеря. Сразу отсутствие чужих глаз он вылился на скорости, настолько быстро, что деревья вокруг них стали размытые. Когда он остановился, они были на изолированном участке, скрывающийся на скользящим склоне роще деревьев.
- Теперь расскажи мне, дорогая.
Он все еще разрешал ей произносить слова вместо того, чтобы читать ее мысли. Он хотел ее доверия. Он хотел, чтобы она добровольно предложила то, что вызывало ее страх.
- Мы находимся под открытым небом. Только звезды смотрят вниз на нас.
Его рука ласкала ее щеку, ее горло, скатилась на длинные ее руки, чтобы найти ее ладонь. Очень мягко он поднес ее суставы к теплоте его рта к успокоительной, заживающей влажности его бархатного обеспеченного языка.
Она закрыла глаза плотно, смакуя его чувство. Она скучала по нему эти последние несколько часов. Пропущенный его так, что она даже не чувствовала себя живой, если он не прослушивал ее.
- Я не знаю, как быть частью чего-то, Дарий, частью тебя. Она прижала лоб к его плечу, боясь посмотреть на него. - Я была одна всю свою жизнь. Я не знаю никакой другой жизни.
Дарий прижал ее ближе, согревая ее.
- Мы имеем все время в мире, дорогая. Ты будешь учиться быть в комфорте с семьей, и если это будет слишком много внезапно, то я заберу тебя от других, пока ты не научишься быть частью меня. Ты не должна спорить со всей группой сразу, если ты считаешь это подавляющим.
- Что, если я не смогу сделать это, Дарий? Что, если я просто не смогу?
Его рука нашла затылок ее шеи, его пальцы, переходящий в медленный массаж, ослабляя напряженность у нее.
- Малыш, - он сказал мягко с его черно-бархатном голосом, которым мог командовать ветром и самыми силами природы. Тем, который послал ее пульс скакать и задел каждый нерв, заключая ее тело в огнь. - Нет ничего, чтобы бояться. Я не смогу сделать ничего другого, чем гарантировать твое счастье. Доверяй мне, чтобы сделать это.
- Я могу потерять тебя, Дарий. Ты знаешь, что я могу. Настолько легче быть одной, чем потерять кого-то. Ее голос был низоким и дрожащим, переворачивая его сердце. - Ты уже забыл заботиться о себе. Ты используешь в своих интересах мое невежество своих потребностей, твоей жизни. Что-то может произойти с тобой из-за меня. Разве ты не видишь это? Я не смогу перенести это.
Тихо Дарий проклинал свою сестру. Он чувствовал страхи Темпест и усталость, бьющуюся из нее в него. Ее тело нуждалось в питании, все же она не могла поесть. Его ошибка. Он сделал это с ей.
- Какую ерунду моя сестра извергала? Ты не можешь быть ответственной за выбор, который я делаю. Я хочу быть с тобой. Жить с тобой, любить тебя, быть семьей с тобой.
Темпест покачала головой, затем отошла, чтобы посмотреть ему в глаза.
- Ты знаешь, что этого никогда не может быть. Я не буду позволять тебе сделать это, Дарий, отбрасывать далеко свою жизнь, сделать себя уязвимым, возможно больным. Я знаю сон над землей тот же самый способ, которым я сплю, в конечном счете ослабит тебя. У меня не будет этого. Почему ты делаешь это? Я не нуждаюсь в постоянной защите. Я заботилась о себе в течение долгого времени.
Он ответил ей единственным способом, которым он знал, прикрепляя его рот к ее. Порыв там, немедленно образовывал дугу между ними, испепеляющий и охватывающий, поскольку голод резко повысился, и огонь начал облизывать их кожу. Дарий вылил все, что он ощущал для нее в этом поцелуе - огонь, голод и потребность, его абсолютное обязательство перед нею. Тогда он поймал ее лицо между ладонями, чтобы держать ее все еще под своим пристальным взглядом.
- Посмотри на меня, дорогая. Я хочу, чтобы ты верила мне. Слей свой ум с моим так, чтобы ты знала, что я говорю, правду. Я хочу этого. У меня нет оговорок, ни одной вообще. Я хочу потратить свою жизнь с тобой, стареть и умереть с тобой. Это было бы замечательное чудо, чтобы иметь столетия вместе, но я признаю, что этого не может быть, и я не желаю этого иначе.
Он склонялся, чтобы поцеловать углы ее рта.
- Не бойся нашего союза. Это - то, что я хочу каждой клеткой моего тела. Это - единственная вещь, которую я хочу. Я буду доволен нашей жизнью вместе.
Темпест обхватила его шею руками, сбрасывая его голову отчаянно, чтобы поцеловать его, перемещаясь напротив его тела беспокойно, нуждаясь в нем с почти голодом Карпатцев. Он мог чувствовать слезы на ее лице и знал, что она плакала для него, знал, что она боялась обеспечения ему вреда, знал, что в любой момент она смогла быть так поражена этим разделением ее жизни, которую она смогла бы запереть.
- Почему ты не говорил мне, что ты делал себе, Дарий? - она шептала напротив его горла. Его пальцы переместились под ее рубашку, поднимая края вверх до того, пока он нашел ее шелковистую кожу, его ладонь горячая и приглашаюшая, ласкала ее грудь. Она могла едва думать с огнем, мчащимся через нее и голодом для него бушующий в своей душе. - Ты должен обещать мне, что никогда не будешь делать это снова. Я могу позаботиться о себе, в то время как ты находишься в земле. Я останусь везде, где ты попросишь, чтобы я осталась. Я обещаю, Дарий.
Его рот был теперь у ее груди, и она качала в колыбели его голову, ее пальцы двигались через его густые волосы, в то время как волны жара мчались через ее тело.