27
Рудэй
Зуд пропал? Зуд пропал? Она издевается? Точно рыжая ведьма…
Ох да, зуд действительно пропал — кожный зуд. Зато…
Ох, Единый! Зато появился дикий зуд совсем другого рода! И эта наглая мадам, естественно, его тотчас заметила! Да и кто бы не заметил, если мои домашние панталоны натянулись в зоне риска как парус небезызвестного “Летучего голландца”!
Да, да, этот корабль путешествовал по мирам. Вот только на Земле об этом не знали, а у нас, конечно же были в курсе событий. Корабль несущийся на магической и ветряной тяге между летучими островами и планетами.
И вот такой, с позволения сказать, “парус” я сейчас имел ниже пояса!
И хорошо бы только парус!
Но вместе с восстанием моего закадычного друга я чувствовал невероятную жажду.
Я хотел…
Хотел женщину! Просто до ужаса! До остервенения!
И не просто женщину! Помоги мне Аллизия-мать я хотел… Джасинду!
Если бы трактат о разных позах страстных утех еще не был написан, благодаря своей фантазии, я бы сейчас за несколько минут его создал почти без усилий. Потому что воображение не останавливалось, продолжало и продолжало. Не припомню, чтобы когда-нибудь за считанные секунды в голове пронеслось столько вариантов эм… постельного времяпрепровождения.
При этом я все-таки понимал, что не могу просто так на неё накинутся. Это… это не по-мужски, не по-человечески, не по-императорски, в конце концов!
Но… разве я не Рудэй великолепный? Мысль была странной, но я решил, что это последствия отравления и лечения. Разве я не лучший образец мужского пола в нашем загадочном огромном мире?
Я не просто лучший! Я лучший из лучших!
Что-то в моей голове еще пыталось дать задний ход мыслям о собственном превосходстве, но я благополучно задвинул здравый смысл за ширму подсознания.
Вздохнул, облизал губы, и опустился на кровать, поставив руки так, чтобы эта очаровательная, удивительная, соблазнительная женщина видела насколько я хорош.
— Джасинда, ты прекрасна! О, госпожа моего сердца! О сверкающий яхонт моей души!
Опять же, голос на задворках сознания орал, что я несу пургу, но эта пурга меня увлекала! Уносила за собой!
— О, прекрасная Джасинда! Жемчужина подлунного мира! Идеальная пещерка для моего магического жезла!
— Вы еще скажите, для нефритового стержня!
— О, да! Коралловый сосуд для моей… моей… хм… моей живительной силы!
Говоря это я подползал к ней. Понимая, что со стороны выгляжу скорее комично, чем возбуждающе.
И ничего с этим поделать не мог!
Мне показалось, что я в этот момент расщепился на две половины. Одна — со стоящим детородным органом готовым к атаке сходила с ума от вожделения и порола несусветную дичь, другая, с жестоким стыдом все это осознавала, но поделать ничего не могла! Только констатировать весь ужас своего падения…
— Джасинда! Отдайся мне! Озолочу! — о, Единый, за что ты так жесток ко мне! — Моя куропаточка! Чаровница моя!
Дальше я сделал то, за что, будучи в здравом уме просто таки убил бы себя, приковал бы к позорному столбу и дал двадцать отменных плетей.
Я. Почти император Аллизии, Никодии и Летучих земель. Я. Рудэй первый — или не первый, уже забыл который по счету. Я! Нормальный мужик без каких-то там наклонностей! Страстно закусил губу!
О… какой позор на мою недоимператорскую головушку!
Почему это треклятое зелье не могло подействовать иначе?
Ну, хотя бы так, как эйфория на Оксанну? То есть я бы чудил, выдавал бы все эти возбужденные фортели, но при этом не соображал бы что я делаю!
А я соображал! Соображал, что выгляжу как кретин и все равно продолжал, не имея сил остановиться!
— О прекрасная Джасинда! У-у-у! — еще раз я закусил губу, хотя было желание откусить её совсем, к магическому тлену!
Вдобавок я еще и перекатился на спину, зачем-то лишний раз демонстрируя то, что и так любой бы заметил, даже с самым плохим зрением.
— Ты издеваешься, Руд? — Джас смотрела, выкатив свои прекрасные глаза, и пятилась на кровати, пытаясь улизнуть. Но я, или мое новое, чересчур игривое я, было проворнее.
Нет, я вроде бы понимал, что не накинусь и силой не возьму, но вот то, что буду пытаться её уговорить, уломать…
Собственно, а почему бы и нет? Уломать её, кстати, хотели обе мои половины.
И та, что по фазе сдвинулась, и вторая, которая вроде как сохраняла крупицы здравого смысла.
Я сделал быстрое движение корпусом, буквально опрокидывая Джас на подушки.
— Я буду кричать!
— О, да! О, да, моя госпожа! Ты будешь кричать! Громко! Страстно! Ты будешь кричать — еще, Рудэй, еще… Кстати, мне нравится, что ты назвала меня “Руд” и обратилась фамильярно. Это… еще больше заводит!
— Куда уж больше! — простонала Джас, пытаясь выбраться из под меня, щипая и пинаясь.
Моему телу было глубоко фиолетово то, что она пытается меня отшить. А моему “второму я” были до облака ее подколки в область моего самомнения и гордости. Я чувствовал, где-то там, в глубине ее чёрствого земного сердца всё-таки тлеет огонек страсти, направленной на мою скромную персону!
Джас в этот момент выглядела особенно классно! Рыжие кудри разметались, разлились по плечам неуправляемой огненной лавой, бледные щечки чуть заалели, губы припухли и стали яркие-яркие, будто Джас накрасилась только что, грудь вздымалась, рискуя порвать рубашку и жакет, которые ее ограничивали.
— Моя сладкая фея! Бриллиант моего сознания! Я подарю тебе звезду! Светом нетленным будет она освещать… — я понимал, что леплю полную ахинею, Джас, по ходу, тоже это понимала, так как неожиданно залилась смехом, да таким, что мое перевозбужденное “я” аж отпрянуло.
Ей удалось из под меня вырваться и вскочить с кровати. Рыжуля выставила вперед обе руки, надеясь задержать меня, но вертикальная позиция нравилась мне не меньше, чем горизонтальная. Тем более, что теперь мне открывался шикарный вид на ее роскошные ягодицы и длинные ножки.