Веронике ещё сложно уехать из Иркутска потому, что на ней по-прежнему Любовь Ивановна и отчасти Катерина. Отчасти потому, что у той уже свой муж и маленький сын, но этот муж как-то слабо справляется с решением проблем, а они, собаки, почему-то то и дело возникают. И если кто другой пройдёт мимо и тех проблем не заметит вовсе, то Катеринин Денис мало того, что сам не справится, ещё и Веронике мозг выносит. Вику уже даже приходилось прямо говорить - отстаньте, люди добрые. Надо денег - скажите, сколько, но оставьте нас всех в покое. У Вероники и так запас прочности невелик, а дважды в день выслушивать все детали их драмы - кто на кого не так посмотрел и не тем тоном сказал - это реально задолбаться можно. А вот не надо жить с тёщей, тогда она не будет оценивать каждый твой шаг и жаловаться, если что-то не так!
С другой стороны, расстояние в восемь тысяч километров очень располагает к тому, чтобы не нести ерунды почём зря каждый день пачками. Поэтому может быть и уехать, и гори оно всё синим пламенем. Родственники привыкнут.
Противоположный берег Ангары отодвинулся, и постепенно впереди раскинулся невероятный простор, ограниченный далеко впереди, на той стороне Байкала, высокими горами. Вот этого будет недоставать - бескрайней водной глади, гор со снежными шапками, тайги с мхом, скальниками, кедрами и цветами. Но ведь всегда можно приезжать – что туда, что сюда.
Вик свернул в Крестовую падь и стал взбираться в горку к знакомым воротам.
Три года спустя. Вероника
Представая перед нами в ипостаси иной,
Становилась сказка грустною в конце
Олег Медведев
День сурка продолжался.
Слава богу, Таня увела Андрюшу - стало потише. Может быть, Наташа уснёт.
У них с Виком получились чудесные дети. Андрюше в прошлом месяце исполнилось два, Наташе скоро год. Но хватит ли её на этих чудесных детей?
У Наташи режется зуб, она не спит, плачет, и не слазит с рук уже второй день. Вероника машинально что-то ей говорила, не особо вникая в смысл сказанного. Угу, шумовой фон. Хорошо бы к приезду Вика уснула, хоть пойти поесть. Утром ещё и Лина прилетела, вечером будут посиделки - с песнями и чем там ещё. Но Веронике так хотелось спать, что всё это было неактуально.
А начиналось всё круто - свадьба сине-золотой осенью, сначала в Иркутске, потом в Риме. В Иркутске - на сто с лишком человек, как же, позвать всех, и родню, и коллег, и друзей, вот и набралось. А потом в римском доме Полины Николаевны - камерное торжество, только для семьи, другое дело, что та семья была человек под тридцать. Веронику представили всем родственникам, тамошним и парижским, они все ей очень радовались и выглядели очень мило. Только вот для нормального общения пришлось выучить итальянский и немного французский. Ничего, Андрюша сейчас болтает на уморительной русско-итальянской смеси, но пока все окружающие понимают, да и ладно.
Так вот, Андрюша. Беременность обнаружилась аккурат накануне свадьбы. И ничего, в смысле - всю дорогу Вероника отлично себя чувствовала. Да вообще, она же здорова, и всё хорошо. Хорошо и было. Они с Виком и работали, и путешествовали, да и чего только не было, и всё ей было по плечу.
А потом - роды. Крупный плод, несколько часов схваток, и Вероника только по нервам врачей поняла - что-то пошло не так. Настолько не так, что завершилось экстренным кесаревым с какой-то нефигической потерей крови.
Ну ладно, зашили, главное - с Андрюшей всё хорошо. Чудесный мальчик, что называется - подарочный. Ел, спал, всё, как надо.
Но когда ему было четыре месяца, оказалось, что Вероника снова беременна.
Узнав - обрадовались. Ну не обязательно же в родах снова такой капец. Но оказалось, что до родов ещё нужно доносить и вообще дожить.
Постоянная угроза выкидыша, повышенное давление и чёрт его знает что ещё. На двадцать второй неделе ей стали усиленно рекомендовать искусственные роды, а потом - ну, не страшно, попытаетесь ещё, жизнь-то не кончится на этом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Спасла Полина Николаевна. Она приехала в Иркутск, несмотря на лютый мороз, забрала Веронику из больницы и увезла в Рим. Там определила в клинику, которой командовала её не то кузина, не то племянница по имени Доменика, и где консультировала ещё одна Доменика, совсем молодая, дочка первой. Старшая была хирургом, а младшая - как раз гинекологом. Они пришли в великое возбуждение, когда увидели, в каком состоянии Вероника, и принялись, как они сказали, всех-всех спасать. Сообщили, что после кесарева остался какой-то неправильный рубец на матке, плюс два новообразования в полости, и это всё осложняет вынашивание беременности. И что вы думаете? Спасли. Наташа родилась на тридцать восьмой неделе, по сравнению с Андрюшей она была маленькая, но в полном порядке.
Те месяцы, что Вероника провела в больнице, что в иркутской, что в римской, Андрюша был с отцом, няней и бабушками. Бабушка Люба приезжала сидеть каждый день, сначала искренне, потом с попрёками - вот мол, я вам, а вы на меня опять не так смотрите. При том, что смотрели - ну, как могли, так и смотрели, и не имели в виду ничего плохого. И когда бабушка Полина заявила, что дальше сохранять беременность будем под контролем семьи, Любовь Ивановна даже обиделась - как это, она же нашла самых лучших врачей, которые только бывают в Иркутске! Полина Николаевна ответила по обыкновению вежливо - и чудесно, они сделали всё, что могли, дальше будем решать вопрос иначе.
В Рим взяли с собой няню Таню, юную выпускницу педуниверситета, а там бабушка Полина пригласила ещё и местную няню Терезу - чтобы Андрюше было проще осваиваться в тамошних реалиях. Они с Таней чередовались, и в итоге заговорил он на двух языках разом. Полина Николаевна смеялась, что пока пусть так ходит, а потом разберётся.
Когда Наташе исполнилось три месяца, Вик с Вероникой собрались возвращаться в Иркутск. Обе Доменики пришли в гости накануне отъезда, сели напротив, и старшая сказала непререкаемым тоном, что всё отлично, но в ближайшие пять лет - никаких беременностей. Потому что сама не выживешь, и ребёнка не выносишь. Младшая добавила нежным голосом, похожим на серебряный колокольчик, что может и не так страшно, но риски большие. Организм истощён, ему нужно восстановиться. И никто не знает, как он отреагирует на какие-то новые испытания. Поэтому - по возможности, никаких испытаний. Старшая усмехнулась, что вот у неё, например, как раз столько же детей в такой же гендерной пропорции, и ей нормально.
Растерянный Вик, помнится, пробормотал, что ему нормально тоже.
Вик оказался очень хорошим мужем, особенно в сравнении с тем, как жили некоторые подруги или даже сестрица Катерина. Делал с детьми всё, что нужно было – переодевал, мыл, гулял. Периодически отправлял их хоть ненадолго в Листвянку, и просто прогонял её спать. На что-то большее уже сил не было, но и просто поспать в тишине было великим благом. И круто, что Вик это понимал.
Катерина вышла замуж через полгода после Вероники, по откровенному залёту, и если б не тот залёт, то до сих пор бы, наверное, меняла кавалеров. Денис работал в рекламном агентстве – рисовал и верстал картинки для заказчиков. Какой-никакой доход был, но на двоих, а после и на троих оказалось маловато. Ни Денис, ни Катерина никогда не жили сами, и даже не попытались начать – она сказала, что никуда из дома не пойдёт, тем более, от Вероники осталась целая комната.
В плане хозяйства оба оказались бытовыми инвалидами: Катерина никогда не планировала никаких закупок и не готовила, Денис был единственным сыном у родителей, с которого пылинки сдували. Его мама оказалась под стать Любови Ивановне – ей тоже не нравилась ни одна девушка сына, и Катерина оказалась вовсе не пределом мечтаний – с образованием, конечно, третий по счёту бакалавриат она в итоге вытянула, но без профессии и без дохода. Ну да, красивая, но красивых – пруд пруди, а жить-то не только с красотой, жить ещё много с чем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})