выше декрет Syll.3 497.
Однако позиция Македонии отнюдь не была существенным образом ослаблена. Антигон Досон разбил угрожавших Македонии с севера дарданов и заключил мирный договор с Этолией. После этого он почувствовал себя достаточно прочно, чтобы объявить себя царем; но Филиппа он усыновил и так легализовал свою узурпацию.
Незадолго до этого в Эпире произошел переворот, в результате которого была упразднена царская власть. Эпир стал республикой и вступил в тесные отношения с Этолийским и Ахейским союзами.
Только Спарта оставалась в стороне от общего движения. Здесь после расправы с Агисом наступила реакция. Царь Леонид вел праздный и роскошный образ жизни. Об Агисе и погибших с ним «небезопасно было даже вспоминать» (P lut ., Cleom. 2). Между тем социальный переворот в Спарте уже назрел. В силу особых исторических условий он сильно запоздал. По сути дела речь шла о необходимости упразднения архаических форм социальной жизни, которые могли сохраняться в период существования замкнутых полисов, но потеряли всякую почву под собой в период кризиса полиса. Перевороты, которые произошли в молодой еще Аттике в VI в., начиная с Солона, вывели Афины на путь демократии, экономического и культурного расцвета. Спарта вступила на этот путь уже одряхлевшая, когда лозунги γῆς ἀναδασμός и χρεῶν ἀποκοπή уже были недостаточны для того, чтобы вывести ее из тупика; нужны были коренные преобразования; но в Спарте с ее архаической «ликурговой» конституцией и примитивной экономикой, с ее полицейским режимом и культурной отсталостью не было предпосылок для успеха такой ломки, если бы она и могла произойти. Даже радикальные преобразования, предпринятые Клеоменом, были облечены в реакционную форму возврата к «законодательству Ликурга». К тому же ни Ахейский союз, последний оплот рабовладельческого класса в Греции, ни Македония, ни вырисовывавшееся на Западе Римское рабовладельческое государство не могли спокойно взирать на зарождение элементов социального переворота в Спарте.
По словам Плутарха, спартанский царь Клеомен, сын Леонида, женатый на вдове Агиса, уже в юности носился с мыслью об осуществлении радикальных реформ в Спарте, столь трагически кончившихся для Агиса. Известное влияние на Клеомена оказал философ-стоик, борисфенит Сфер[185]. Плутарх высказывает предположение, что Клеомен для успеха своих начинаний считал нужным произвести свои преобразования во время военных действий, когда в его руках будет военная сила. Клеомен поэтому затеял войну с Ахейским союзом. Но эта война навязывалась обеим сторонам всем ходом событий. Ахейский союз стал господствующей силой в Пелопоннесе, и Арат стремился объединить под гегемонией союза весь Пелопоннес, в том числе Спарту. Этим в первую очередь объясняется охлаждение отношений между Этолийской федерацией и Ахейской лигой, хотя союз между ними официально не был расторгнут. Враждебные действия между Спартой и ахейцами вначале носили характер демонстраций, но затем на союзном совете ахейцев было решено объявить Спарте войну (228 г.). Так началась «Клеоменова война» (Polyb., II, 46, 6). При горе Ликее в Аркадии ахейское войско было разбито Клеоменом; но Арату удалось захватить Мантинею, что поставило под угрозу Орхомен и другие города Аркадии. Это дало повод эфорам отозвать Клеомена, реформаторские планы которого внушали тревогу спартанской олигархии. Чтобы усилить свою позицию, Клеомен, царствовавший все время один, призвал из изгнания брата Агиса, Архидама; но «убийцы Агиса» убили Архидама (Р lut ., Cleom. 5). Все же Клеомен сумел за деньги добиться согласия эфоров на возобновление военных действий. При Левктрах (226 г.) Клеомен одержал крупную победу над ахейцами. Теперь Клеомен счел своевременным заняться внутренними делами Спарты; оставив спартанские войска в Аркадии, он с отрядом наемников внезапно явился в Спарту; его солдаты убили четырех эфоров; пятый спасся благодаря тому, что его сочли убитым. Восемьдесят наиболее рьяных противников реформы были изгнаны. Клеомен приступил к осуществлению намеченных реформ. Был произведен передел земли. Количество спартиатов было увеличено до 4000 путем дарования гражданства «лучшим из периэков». Одновременно он изменил тип вооружения гоплитов. «Клеомен, – пишет Полибий (II, 47,3), – упразднил исконное государственное устройство и закономерную царскую власть обратил в тиранию». Действуя, однако, под флагом «восстановления ликургова законодательства», Клеомен сделал своего брата Эвклида своим соправителем, так что формально было по-старому два царя. Была создана коллегия патрономов по типу обычных греческих магистратур. С. А. Жебелев высказал предположение, что Клеомен упразднил фактически также герусию. Но оставаясь в рамках «ликургова законодательства», он не мог просто ликвидировать герусию, которая, в отличие от эфората, была старинным «ликурговым» учреждением. Коллегия ежегодно сменяемых патрономов вместе с геронтами должна была по видимости сохранить старую герусию. В этом смысле надо понимать сообщение Павсания (II, 9, 1), что Клеомен «сокрушив силу герусии, поставил на словах вместо нее патрономов»[186]. Клеомен восстановил и старое спартанское воспитание, простоту быта и сисситии.
Реформы Клеомена в Спарте нашли сочувственный отклик в других областях Пелопоннеса и вызвали тревогу среди руководителей Ахейского союза. Мантинейцы первые призвали к себе Клеомена, прогнали и частью перебили ахейский гарнизон. Клеомен вступил в Ахайю и нанес при Гекатомбее жестокое поражение ахейскому войску под командованием стратега Гипербата (226 г.). Ахейцы вынуждены были вступить с Клеоменом в мирные переговоры. Предварительное соглашение состоялось на том, что Ахейский союз и Спарта объединяются под гегемонией Клеомена. Но ахейцы, и в частности Арат, не склонны были мириться с таким положением. Речь шла уже не только о политической гегемонии, но о классовых интересах рабовладельцев, и здесь широковещательные фразы о свободе эллинов были забыты. «Арату не нравились ни спартанская похлебка, ни трибоны, ни главным образом то, за что более всего обвиняют Клеомена, – уничтожение богатства и облегчение страданий бедноты. Он бросил себя вместе с Ахайей под ноги македонян, с их диадемами и порфирами и согласился исполнять приказания сатрапов» (Р l ut., Cleom., 16). Арат не допустил Клеомена на общее собрание ахеян в Аргосе, «опасаясь, что Клеомен всего добьется, когда вступит в сношения с массой» (там же, 17). Мирный договор был сорван. Арат пошел на поклон к Антигону Досону и сам пригласил его вмешаться в дела Пелопоннеса. Среди ахейцев, пишет Плутарх, начались волнения. «В городах вспыхнули восстания; народ надеялся на раздел земель и отмену долгов» (там же, 17). «Арат был в смятении, видя, что весь Пелопоннес сотрясается и революционеры поднимают города» (τὰς πόλεις ἐξανισταμένας ὑπο τῶν νεωτεριζόντων; P lut., Arat. 39). Даже в Сикионе и Коринфе оказались многие, явно сговорившиеся с Клеоменом (там же, 40). В Кинефе произвели передел земли (Polyb., II, 17). Клеомен сумел взять Аргос, затем Трезену, Эпидавр и Гермиону. На его сторону перешел Коринф.
Но наступление Антигона поставило Клеомена в