– Мадемуазель, – ответил Поль, – не ради моей, а ради вашей безопасности мы должны сейчас расстаться. Вы рассказали мне о человеке, которого боитесь и которому мечтаете отомстить… Из ваших слов ясно, что над вами нависла ужасная угроза. Надеюсь, что ваше доверие позволит мне самому принять меры, чтобы освободить вас от стыда за прошлое и от страха перед будущим.
– Ведите себя осмотрительно и не рискуйте понапрасну, – сказала мадемуазель де Шанма, приложив пальчик к своим смеющимся губкам. – Помните, что больше вы не принадлежите себе!
– Думаю, что нет цены, которую не стоило бы заплатить за единственные мгновения подлинной радости, что я испытал в жизни, – проговорил Поль. – Вы рассказали мне достаточно, и было бы излишним указывать мне путь. Речь идет о человеке, который руководит «заговором», не так ли?
– Верно! Речь идет о хозяине Шато-Неф-Горэ, – кивнула Изоль. – Вы один, а он окружен целой армией сообщников.
– Возвращайтесь к отцу, Изоль, – мягко улыбнулся юноша. – Я мечтаю поверить вам свою тайну, как вы открыли мне свою. Завтра, в этот же час, возвращайтесь сюда, и я скажу вам, что вы отомщены и свободны.
– Что вы собираетесь делать? – спросила мадемуазель де Шанма, уже взлетевшая в седло. – Объясните мне, прошу вас.
– Я не очень важный сеньор, – ответил Поль, – но отец мой был воином и дворянином. Не существует двух способов убить человека.
Он поцеловал Изоль руку и поспешно удалился, пробираясь сквозь лесную чащу.
Изоль некоторое время задумчиво смотрела ему вслед.
– Он красив, он добр, – пробормотала она наконец. – И как он меня любит!
Она коснулась кончиком хлыста загривка своей великолепной лошади, и та стала шагом спускаться по извилистому склону.
– О! – воскликнула прелестная всадница, – я полюблю его… О! Любовь!.. Я хочу любить его! Хочу!
Любовь затанцевала на месте, отказываясь двигаться дальше. Она носила это красивое имя, лошадь мадемуазель де Шанма, покрытая попоной персикового цвета.
«Впрочем, – продолжала раздумывать Изоль, – я искала не странствующего рыцаря, а именно сеида[16]. Я боюсь его совершенства; он безупречен, как благочестивый Эней[17]… Я бы предпочла… О! Тот, другой, заставляет меня трепетать!»
Любовь пошла легким галопом: крутой спуск кончился.
Щеки Изоль вспыхнули.
Она направила лошадь на Мортефонтэнскую дорогу и сказала себе:
– Непозволительно до такой степени быть дочерью Евы. Я хочу любить его, я его полюблю… Мы уедем отсюда далеко-далеко, и я начну новую жизнь…
Эта тирада завершилась легким удивленным вскриком.
По Мортефонтэнской дороге шагал какой-то человек; склонив голову, он внимательно читал какое-то письмо.
Изоль сразу же узнала генерала де Шанма, своего отца.
Не желая встречаться с ним, красавица хлестнула лошадь, и та галопом помчалась по аллее, которая вела к лесу.
Минуты через две, за первым поворотом аллеи, Любовь вдруг встала на дыбы, испугавшись человека, который сидел на земле у дороги; он тщательно протирал ружье и чистил ствол.
– Не вы ли здесь стреляли, дружок? – спросила Изоль, когда лошадь успокоилась и замерла на месте.
– Здесь – это где? – осведомился мужчина вместо ответа.
Мадемуазель де Шанма осторожно разглядывала злобное лицо этого человека и его волосатые руки, сплошь покрытые татуировками, ибо это был Луво по прозвищу Трубадур, весь в метках, как платок, – «чтобы его не потеряли в толпе», как выразился наш друг Пистолет.
– Под Бель-Вю-дю-Фу, – объяснила Изоль.
– Нет, – покачал головой человек. – А разве тут стреляли? Я ничего не слышал: я, знаете ли, туговат на ухо.
– И какова же ваша добыча? – улыбнулась Изоль.
– Да вовсе никакой, прекрасная дама, – уныло вздохнул «охотник». – В это время звери опасливые. Напрасно жена и дети будут ждать дома нынче вечером чего-нибудь на ужин…
Изоль бросила мужчине серебряную монету и проехала мимо.
Трубадур спрятал монету в карман и продолжал спокойно чистить ружье, из которого только что убил мать Изоль.
В ста шагах от этого места начинался парк Шато-Неф-Горэ.
Повинуясь хозяйке, лошадь замедлила свой бег. Приблизившись к пролому в ограде, который зиял со стороны деревни, всадница сказала:
– Тише, Любовь!
– Я здесь, малышка, – произнес голос за забором. – Ну, вдохновили ли мы, наконец, нашего рыцаря на борьбу?
– Он вызовет его на дуэль, – ответила Изоль, не останавливая лошадь.
– Дурак! – донеслось из-за забора. – Я видел, как он шел по дороге, ведущей к замку. Мне надо присутствовать при этой сцене… и я должен встретиться с вами сегодня днем, малышка.
– Я вернусь, – бросила мадемуазель де Шанма. – Мне нужно с вами поговорить: я люблю его!
За забором раздался громкий взрыв хохота. Веселье месье Лекока всегда было шумным.
Тереза Сула лежала поперек Мортефонтэнской дороги, как раз под тем камнем, где Луво сидел в засаде. Выстрелив с расстояния, не превышавшего двадцати шагов, Трубадур сразил женщину наповал.
Она рухнула в пыль, не издав не единого звука.
Генералу де Шанма, который медленно поднимался по дороге, направляясь к развилке, нужно было лишь вскинуть голову, чтобы увидеть мертвую Терезу.
Его отделяло от нее не больше тридцати туазов.
Однако генерал был полностью поглощен чтением письма, которое держал в руке.
Он обнаружил это письмо в замке, вернувшись с прогулки.
Оно пришло из Парижа, и на нем была марка почты префектуры.
Подписи под этим посланием не было.
Обычно люди прямодушные и честные, каким был генерал де Шанма, презирают анонимные письма.
Однако с этим посланием все было, видимо, не так просто, поскольку генерал перечитывал его уже в десятый раз.
В первый раз он пробежал письмо глазами в своей спальне.
И вместо того, чтобы снять сапоги, генерал поспешно вышел и направился к комнате Терезы Сула.
Но Терезы Сула там не было.
Генерал захотел видеть мадемуазель де Шанма, однако той тоже не было дома.
Тогда генерал выскочил из замка и зашагал по дороге, распорядившись, чтобы слуги попросили мадам Сула подождать его, если она вернется раньше, чем он.
Продолжая двигаться по дороге, генерал перечитал письмо, где было написано следующее:
«Особа, хорошо знавшая генерала, графа де Шанма, в Париже и прекрасно осведомленная о так называемом республиканском заговоре, спешит предупредить месье де Шанма, что он был в то время подло обманут и стал жертвой происков дерзких мошенников.
Самое любопытное во всей этой истории то, что полиция, как и сам месье де Шанма, была введена в заблуждение шайкой злоумышленников, весьма хорошо известных в столице.