Однако мир был непродолжителен, так как Давид не хотел возвращать городов, захваченных им во владениях Ростиславичей. Вследствие этого военные действия возобновились: Ростиславичи взяли на щит, то есть приступом, Давидов город Всеволож, причем в порыве ярости победители перебили всех его жителей. Затем братья подошли к Владимиру-Волынскому и, осадив здесь Давида, потребовали, чтобы он выдал им своих советчиков, подговоривших его на ослепление Василька. Давид имел низость передать их Ростиславичам, которые заключили затем с ним мир, а выданных советчиков повесили.
Только после того как Володарь и Василько одержали над Давидом Игоревичем верх, собрался в 1099 году Святополк наказать его, причем предварительно он заключил с Ростиславичами договор, поцеловал с ними крест на мир и любовь и затем отправился в город Брест для совещания с поляками, прося у них помощи против Давида. Узнав о прибытии Святополка в Брест, Давид испугался и сам кинулся искать помощи у польского короля Владислава Германа, который обещал ему свое содействие и взял за это пятьдесят гривен золота.
Таким образом, поляки опять сделались посредниками в борьбе русских князей между собой. Однако когда Святополк тоже дал Владиславу богатые дары и договорился с ним выдать свою дочь Сбыславу за его сына, то Владислав объявил Давиду, что никак не может оказать ему помощи.
Тогда Давид заперся во Владимире-Волынском. Святополк осадил его здесь и после семи дней осады выпустил на условии, что Давид передаст ему город Владимир. После этой передачи Давид ушел в Червень.
Одержав такой успех над Давидом, Святополк, несмотря на то что сам искал урядиться с Володарем и Васильком и недавно целовал с ними крест, пошел теперь на обоих братьев, желая овладеть и их волостями, так как нашел удобным вспомнить теперь, что волости эти входили когда-то в состав владений его отца Изяслава.
Но Ростиславичей трудно было вытеснить из их волости; они выступили против Святополка, взявши с собой и крест, который он целовал с ними, и встретили его на границах своих владений. Здесь, перед началом битвы, когда обе рати уже исполчились, слепой Василько выехал верхом вперед, поднял крест и закричал Святополку: «Вот что ты целовал; сперва ты отнял у меня глаза, а теперь хочешь взять и душу; так пусть будет между нами этот крест». И после ходила молва, что многие благочестивые люди видели, как над Васильком в воздухе возвышался крест во время боя.
Произошла жестокая битва, в которой Ростиславичи победили. Святополк побежал во Владимир, но Володарь и Василько не преследовали его; они хотели показать, что защищают только свое, а не ищут чужого, и сказали после битвы следующие благородные и гордые слова: «С нас довольно стать на своей меже».
Святополк, однако, прибыв во Владимир, и не думал оставлять их в покое; посадив здесь одного из своих сыновей — Мстислава, он послал другого, Ярослава, к венграм — поднимать их на Володаря, а сам ушел в Киев.
Давид Игоревич, видя, что теперь одинаковая опасность грозит от Святополка как ему, так и Володарю с Васильком, стал искать с ними прочного примирения — во имя общего дела — защитить себя от Святополка. Заклятые враги примирились, и Давид оставил жену свою у Володаря, а сам отправился нанимать половецкую орду, которой управлял воинственный и свирепый хан Боняк.
Вскоре к Перемышлю, где сидел Володарь, пришли венгры со своим королем Коломаном, наведенные Ярославом Святополковичем, и осадили город. На счастье Володаря, Давиду не пришлось далеко ездить за половцами; он встретил Боняка по пути и привел его к Перемышлю же.
Здесь, накануне ожидаемой битвы с венграми, Боняк, как рассказывает летописец, отъехал от войска в поле и начал выть по-волчьи. Ему стали отвечать голоса множества волков. Таково было половецкое гаданье. «Завтра, — сказал Боняк, — мы победим венгров».
И действительно — это гаданье сбылось. На следующий день утром Боняк двинул своего военачальника Алтунопу на венгров; тот подскакал к ним, пустил стрелы и побежал; венгры кинулись его преследовать, но этого только и ожидал хитрый Боняк; он зашел им в тыл, а Алтунопа повернулся назад, и затем Боняк, говорит летописец, «сбил венгров в мяч — как сокол сбивает галок».
Венгры бежали, и много их потонуло в реках Вагре и Сане. Половцы гнались за ними и секли их два дня, убили латинского епископа и много бояр; Ярослав, сын Святополка, бежал в Польшу, а Давид Игоревич, пользуясь победой, внезапно подошел к Владимиру-Волынскому, где Мстислав, старший сын Святополка, заперся со своей засадой, или, как теперь говорят, со своим гарнизоном. Давид начал делать приступы; стрелы сыпались дождем с обеих сторон; осаждающие закрывались подвижными вежами, или башнями, а осажденные стояли на стенах за досками; таков был тогдашний способ воевать.
Однажды Мстислав хотел сам выстрелить из лука, но неприятельская стрела проскочила через скважину доски и попала ему за пазуху; он умер в ту же ночь. Осажденные после его смерти терпели тяжелую осаду до августа 1099 года; наконец Святополк прислал к ним на выручку войско. Давид против него не устоял, должен был снять осаду и бежал к половцам. Но войско Святополково недолго праздновало победу. Скоро к городу Владимиру подступил опять Давид с новыми полчищами половцев, приведенных Боняком, и отнял у них Владимир.
Таково было положение дел, вызванное ослеплением Василька, к концу 1099 года. Благородное намерение Владимира Мономаха соединить князей в одно целое, чтобы бороться затем общими силами против половцев, для чего им и был собран после стольких стараний Любечский съезд, не только не привело к цели, но, наоборот, повело к четырехлетней кровавой усобице, во время которой враждующие стороны обращались за содействием к полякам и наводили на Русскую землю венгров и половцев.
Но Мономах продолжал настойчиво преследовать поставленную себе высокую цель и в следующем, 1100 году достиг того, что между князьями состоялся новый съезд с целью окончания возникшей распри. 10 августа Владимир Мономах, Святополк, Олег и Давид Святославичи съехались в Витичеве, а через 20 дней, 30 августа, они снова сошлись на том же месте, и тогда с ними был уже и Давид Игоревич.
«Кому есть на меня жалоба?» — спросил он.
«Ты пришел к нам, — сказал Владимир, — объявить, что хочешь жаловаться перед нами на свою обиду. Вот теперь ты сидишь с братией на одном ковре. На кого у тебя жалоба?»
Давид ничего не отвечал.
Тогда князья сели на коней и стали врозь, каждый со своей дружиной. Давид же Игоревич продолжал сидеть особо. Князья рассуждали о Давиде: сначала каждый князь со своей дружиной, а потом совещались между собой и послали Давиду от каждого князя мужей. Те держали ему такую речь: «Вот что говорят тебе братья: не хотим тебе дать стола владимирского за то, что ты вверг нож между нами, сделал то, чего еще не бывало в Русской земле; но мы тебя не берем в неволю, не делаем тебе ничего худого; сиди себе в Бужске и в Остроге; Святополк придает тебе Дубен и Чарторижск, а Владимир дает тебе двести гривен, да еще Олег и Давид дадут тебе двести гривен».
Потом князья послали к Володарю такое слово: «Возьми к себе брата своего Василька; будет вам обоим Перемышль. Хотите — живите вместе, а не хотите — отпусти Василька к нам; будем его кормить».
Таким образом, на Витичевском съезде Давид был наказан очень слабо, а Святополк, который был виноват в ослеплении Василька и во всей последующей смуте не менее Давида, получил только выгоду, так как приобрел владимиро-волынский стол вместо Дубен и Чарторижска; при этом он не сам приплатил Давиду за эту мену четыреста гривен, а заставил это сделать Владимира Мономаха и Святославичей. Очевидно, Святополк жаловался, что на Любечском съезде всех князей-изгоев наделили волостями из земель, принадлежавших прежде его отцу Изяславу и составлявших, стало быть, его вотчину; несомненно также, что, желая вернуть себе Теребовль, входивший прежде во владения его отца, тот же Святополк настоял на том, чтобы послать предложение Володарю ограничиться вместе с Васильком одним только Перемышлем».
Прервем рассказ А. Нечволодова об усобицах наших князей. Во-первых, их шалости, направленные на уничтожение народа, нам ныне вряд ли интересны, во-вторых, все эти сведения невозможно проверить независимыми источниками. Все «наши» дела этого времени известны только «нашим» же историкам.
Но весьма возможно, что сведения о распрях — истинная правда. Уж что-что, а разорять собственную страну для руководителей нашей страны — вещь вполне нормальная.
Сообщим только вкратце события, важность имеющие и получившие известность.
В 1113 году на киевский стол сел Владимир Мономах, которому в это время исполнилось 60 лет.
Нечволодов сообщает: «При Владимире Мономахе впервые начались на Руси преследования иудеев.