с нами. Я знаю, что у них нет физического романа, но я благодарна им за то, что они меняют свое эмоциональное поведение, когда находятся рядом со мной, — сказала Донна.
— Я видел Теда с Анитой, когда тебя не было рядом, мама. Они не ведут себя как пара, и уж точно не взаимодействуют так, как она с Микой и Натаниэлем.
— Они помолвлены, конечно, она ведет себя с ними по-другому.
Питер отрицательно покачал головой.
— Нет, мама, дело не в этом. Она не помолвлена с Никки, но относится к нему скорее как к бойфренду, а не как к Теду.
Дикси все поняла.
— Нет, просто нет. Ты же не собираешься чудесным образом сказать, что никакого романа нет, так что он может жениться на ней прямо сейчас? Это просто чушь собачья и очередное вранье.
— Если бы Анита была другом-мужчиной из Службы маршалов, ты бы заподозрила, что у Теда с ним роман? — Спросил Мика успокаивающим голосом, таким тоном, каким обычно разговаривают с детьми, чтобы они снова уснули, или прыгали подальше от окон.
— Ты имеешь в виду заподозрить Теда в том, что он гей? — спросила она.
— Да.
Она рассмеялась, как будто это было настолько абсурдно, чтобы даже думать об этом.
— Конечно же, нет.
— Ты хочешь сказать, что то, что Анита является женщиной, — единственная причина, по которой ты считаешь это чем-то большим, чем просто дружба? — Спросил Мика
— Нет, конечно, нет.
— Тогда в чем причина твоих подозрений? — спросил он
— Он доверяет Аните. Всегда, возвращаясь со встречи с ней, каждая его вторая фраза начинается с «Анита это» и «Анита то». У него появляется такое выражение во взгляде, когда он говорит о том, чтобы пойти с ней на дело, которого у него не бывает, когда он дома. — В конце ее голос стал тише, как будто она не хотела признаваться в последней части.
Я знала, что этот взгляд в глазах Эдуарда был не о сексе со мной. Дело было в том, что работа со мной обычно означала, что это будет трудная работа. Что-то, что бросит вызов его навыкам, расширит его границы, позволит ему использовать ту часть себя, которая наслаждалась действием, опасностью и насилием. Иногда эта последняя часть не была веселой, но если бы мы не наслаждались ею на каком-то уровне, у нас была бы другая работа, или мы не были бы хороши в том, что мы делали. Это была настоящая правда, которую Эдуард не мог объяснить Донне.
— Я же говорил тебе, что Анита не как женщина заставляет меня так себя вести. — Сказал Эдуард.
— Ты говорил мне, что это работа, действие, острые ощущения от погони или что-то в этом роде. — Презрение в ее голосе было через чур сильным, чтобы идти дальше.
— Почему ты не веришь ему? — тихо спросил Мика.
— Потому что это просто смехотворно. Ты носишь значок и пистолет, чтобы защищать людей и избавляться от плохих парней, но насилие — это вынужденное зло, а не причина для всего этого.
Я посмотрела на Эдуарда с еще большим уважением.
— Ты действительно пытался сказать ей правду.
Он кивнул.
— Я бы никогда не попросил тебя сказать такую сложную ложь, если бы я не попытался сначала сказать Донне правду. — В его голосе по-прежнему не было акцента, но теперь он казался усталым.
— Он действительно пытался, Анита, — сказал Питер.
Донна и Дикси смотрели на всех нас.
— Что, черт возьми, происходит? — Спросила Дикси.
Эдуард проигнорировал их обеих и заговорил со мной.
— Спасибо, что согласилась на эту ложь, Анита. Я знаю, что это беспокоило тебя, и я знаю, что ты считала нелепым признаваться в том, что у нас был роман только для того, чтобы Донна вышла за меня замуж.
— Нелепо было распространяться об этом.
Он улыбнулся, но глаза его оставались усталыми и печальными.
— Нет, — сказала Дикси. — Тебе не удастся так легко выкрутиться из этой истории.
— Мы не можем выкрутиться из той ситуации, в которой изначально не были, — сказала я
— Но ты все еще связан с Анитой в своей работе, Тед.
— Я не могу изменить свою работу, Донна.
— Но на нашей свадьбе, Тед, участвовать в расследовании дела на нашей свадьбе.
— Мы еще не участвуем, нас просто допрашивают, как и почти всех в отеле.
— Но если вас попросят помочь в этом деле, вы это сделаете. Я знаю, что ты это сделаешь.
— Я люблю тебя, Донна. Мне нравится, что ты держишь свое сердце нараспашку, но я ненавижу, когда ты позволяешь своим чувствам подавлять тебя до такой степени. Я признаю, что это две стороны одной медали, что, возможно, ты не можешь быть настолько искренней и заботливой, если только твои эмоции не управляют тобой, но я позволил тебе манипулировать мной в безвыигрышной игре. Я побеждаю, Донна, я всегда побеждаю, но только не с тобой. Я позволил тебе побеждать во многом. Я должен был просто придерживаться правды и продолжать жить вместе, но у меня возникла эта дурацкая идея, что я хочу жениться на тебе. Я хотел стать законным отцом для Питера и Бекки. Я хотел вместе с тобой оказаться за белым штакетником, довольно лгать, довольно притворяться, что я тот, кем не являюсь, я бы никогда не завел роман, никогда не обманул бы тебя и нашу семью таким образом. Но сейчас речь идет об эмоциональном обмане. Я даже не знаю, что на это ответить, Донна. Я уступил в этой дурацкой интрижке, и теперь ты думаешь, что я уступлю, если ты будешь давить достаточно сильно. Ну, я этого не сделаю, не могу.
— Тед, — сказал Питер, — не надо, пожалуйста, не надо. — Питер выглядел так, словно готов заплакать.
Эдуард сжал его руку.
— Мне очень жаль, Питер, так жаль, как я никогда ни о чем не жалел.
— Нет, — сказала Донна и заплакала. — Нет, не надо… Я люблю тебя. Я люблю нашу семью. Я люблю то, что мы создали вместе.
Эдуард посмотрел на нее, его лицо все еще было пустым, как будто он отбросил все свои эмоции, чтобы никто не мог их увидеть. Если ты контролируешь свое внешнее поведение, то иногда можешь почти притвориться, что контролируешь свои внутренние чувства; почти.
— О, Тед, не смотри на меня так, — сказала она и заплакала еще сильнее.
Эдуард начал было отпускать руку Питера, но Питер положил свою большую ладонь на руку Эдуарда, удерживая их вместе. Первая слеза скатилась по его щеке, и он изо всех сил старался сохранить самообладание,